Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дети восстали и объявили маме, что не будут спать, пока папа не придет! Я и тороплюсь, поэтому и с гаражом заморачиваться не стал. Взял и купил в универсаме юлу, ни с того ни с сего. У меня в детстве такая же была. Сейчас придем и после бурных приветствий и четырехсторонних объятий, запустим.

…Елка мигает, свет погашен, дети мечтают и строят планы про себя, чем бы обхитрить этих взрослых и дождаться, хотя бы одним глазком посмотреть, как Дед Мороз укладывает подарки под елку… Элли почти не помнит прошлого Рождества, а Жан опытный, он ей все объяснил, и нынче нам с Шонной терпеть, пережидать, пока засада уснет…

Но это завтра.

Я сижу, ноги калачиком, на краю ковра, вновь и вновь запускаю, завожу нехитрый механизм юлы и она с тихим печальным звоном крутится на одной и той же плиточке паркета… Ши ерошит мне волосы на затылке и еле слышно вздыхает: она права, мне бы на нее смотреть, глаз не сводить, но – подвернулась под руку юла, точь в точь как из моего наполненного радостями детства, в котором взрослые такие родные и хорошие, и никого ни с кем не надо делить.

Глава IV

В которой главному герою и нам наглядно продемонстрировано: на кулак плюют гораздо реже, чем в открытую ладонь

Зимы в Бабилоне мягкие и тяжелые, как намокший снег. Они и есть, в основном, намокший снег. До середины мая еще жить можно: осень у нас красива, дворники многочисленны, а хнычущие то и дело небеса – все-таки достаточно высоки для дневного света, не препятствуют. Но чуть только забрезжит июнь в календарях, как со стороны знойной Антарктиды валят в нашу сторону караваны туч, и все гуще они, все ниже, все чернее… Навстречу тучам и гусиным крикам бросается Эль Ниньо, течение, подтянувшее с далекого экваториального севера теплые потоки Атлантики… Оно, быть может, как лучше хочет для Бабилона, от лютого холода пытается спасти… И спасает, конечно, спасибо ему… Короче говоря, начинается многомесячный метео-шизофренический шабаш под прикрытием темноты и сумерек. Редко, редко когда появится над городом зимнее солнышко, и почти обязательно выбирает при этом стужу. Солнце есть – тепло пропало, оттепель пришла – солнца не дозваться.

Вот тут-то зимний отпуск в самую жилу мне придется: располовинит сезон снегов и сумерек, передышку даст, да еще одну зимнюю неделю заменит летней. К черту зиму, долой метели, мы с Шонной на море едем! У нас в Бабилоне – в какую сторону ни ткни – море за горизонтом, вернее, океан. И не просто океан, а всюду Атлантический: восточный атлантический, южный атлантический, западный атлантический и северный атлантический. Но морем принято называть лишь ту его часть, которая омывает северное тропическое побережье, где каждый день и круглый год – лето. Наш городской «бабилонский» океан – он рядом: вышел из дому, сел в мотор и через полчаса на побережье. Но он «неправильный», океан столичный, мелкий и пресный. Словно стихия, ставшая бомжом, – сер, некрасив и грязен.

Юго-западную часть Бабилона облизывает залив «Бабилонский Язык», или, по-простому: Заливной язык. Бывает, что и купаются там горожане, и загорают, и под парусами ходят на полуигрушечных плавсредствах… А все же морем называют северное побережье… Картагенцы очень любят именовать настоящим океаном только свои, восточные прибрежные воды, пустынные и штормовые, но провинция – она всегда такая: что в ней есть – тем и пыжится. Иневийцы неплохо освоили кроткое западное побережье, но кроме расписных купеческих дворцов и умеренного климата – там не слишком много достопримечательностей. Зато север… Я буду нырять. Я буду глубоко нырять! С маской, в ластах, с подводным ружьем… Поохочусь, для Шонны поищу всякой разной красивой подводной дребедени… Эх, вот бы жемчужину… Я, когда представляю море, всегда мечтаю найти и подарить Ши какую-нибудь невообразимо уникальную жемчужину… Почему нет – находят ведь люди?

Странное дело: наши два мелких отпрыска, возглавляемые Жаном, легко согласились пожить всю неделю с бабушкой и дедушкой, с моими тестем и тещей, покамест мы с Ши будем отдыхать на северном побережье. Видимо, романтики им захотелось, разгильдяйства, постоянных конфет и булочек, в противовес детскому саду и правильным, но строгим папе с мамой. Погодите, милые детки, вы еще – ох, как соскучитесь по нам, вы очень быстро поймете и прочувствуете разницу между эпизодическим сюсюканьем с подарками от бабушек-дедушек и постоянным родительским долготерпением… И мы с Шонной соскучимся по нашим зайчикам, суток не пройдет. А уж к концу недели… Бедные дорогие крошки, брошенные легкомысленными предками на произвол бабушек и дедушек! Но, с другой стороны, мы, осененные молодостью и премиальными, тоже имеем право на красивую бездельную жизнь среди пальм и слуг, под балдахинами, укрывающими нас от золотого тропического солнца!

Мышцы у меня не то чтобы совсем уж чемпионские – но имеются в достаточном количестве, и всегда подкачаны, поэтому я легко, почти без остановок, допер оба чемодана к стоянке такси (решили не строить себе лишних хлопот с мотором и долгой парковкой в аэропорту), а от стоянки к билетной стойке. В чемоданах наши вещи, мои и Шонны, потребные для недельного путешествия. С моей стороны это бритвенный прибор, зубная щетка, несколько пар носков, трусы-футболки, двое джинсов, две рубашки, скакалка, пистолет. Впрочем, пистолет в кобуре, а кобура на мне, под пиджаком, рядом с билетами и документами. А, еще шлепанцы и полотенце. Все. Остальное – предметы первой женской необходимости. Помню, дети уже спали, а я смирно следил, как Ши укладывает вещи. Все шло чудесно, да я не удержался и спросил: не подогнать ли, типа, грузовик, вместо чемоданов? О-о-о, это была коррида! Сначала она меня, мою презренную сущность, окончательно изобличила энергичными эпитетами, а потом добила морально, предметно доказав и показав, что все до единой тряпки жизненно потребны в нашем походе, и что из всех известных в мире женщин, меньшим количеством барахла довольствовалась одна лишь прародительница Ева!

– … и Лилит.

– Что? Ты издеваться, да, измываться надо мною вздумал…

Какие там бандерильи!? А вы бы удержались на ногах, если вам в грудь на всех скоростях врезался бы кружевной бюстгальтер третьего размера? Запущенный яростной рукою практически в упор? Вот и я пал, почти бездыханный… Хорошо еще, что слабеющими пальцами, случайно, зацепился за Ши, за ее локоток; это изменило траекторию моего крушения, и я рухнул на тахту. Тахта у нас прочная, хотя и не очень жесткая, к тому же и Ши, оказавшаяся между нами, самортизировала, самоотверженно и почти добровольно пригасила тяжесть падения моих восьмидесяти трех килограммов…

«Все включено». Это когда помимо номера с обязательной пятизвездочной начинкой, и шикарного набора тупых внутригостиничных развлечений, ты можешь безразмерно пить и жрать трижды, четырежды в день, до конца недели, или покамест не лопнешь. Я всегда из-за этого переживаю, в отличие от Шонны: она себе грейпфрутик возьмет, пирожное, пирожок, помидорчик, свежевыжатый сок, пиалушку с жульеном… Это за целый день! И все, и довольна по уши, и еще перед зеркалом потом скачет как коза, ищет следы целлюлита и ожирения… Там их, следов этих, еще меньше чем от инопланетян, да что толку говорить, «у тебя всегда все хорошо, ты всегда всем доволен, а потом оказывается, что…»

– Ну, что оказывается? Что?

– То, что я недостаточно хорошо выгляжу, и что ты только и зыркаешь своими глазенышами по сторонам… На всех этих… Я за два дня тоже загорю, не хуже чем они. И сброшу лишний вес.

– Ну какой в тебе лишний вес, самой-то не смешно? Здесь, что ли? Или здесь… О… вот тут все очень даже в норме… Вот здесь худеть не надо…

– Ай! Поосторожнее, господин медведь! Мне только синяков на попе не хватало.

– Я и так осторожно. Больно?..

– Нет. Не больно… У-у-м… Пожалуй, ты не медведь.

– А кто? А здесь тоже не больно?

– Ты медвежонок. И очень-очень хороший медвежонок…

Впрочем, мы отвлеклись. Почему я переживаю? Потому что еда – одно из любимых моих удовольствий, а поскольку я не взял с собой ни плеера, ни карандашей, ни красок, то и роль пищевых утех, как минимум, не понижается в этом нашем путешествии за зимним летом… Переживаю и ем, ем и переживаю, что – вон еще сколько всего нетронутым осталось… Но на самом-то деле я не обжора. Все эти жюльены, тортики, грейпфрутики – от всего этого я отказываюсь легко и с гордою душой. Но мясо… После иных казусов, во время нашего отдыха, неопытному глазу несложно было бы спутать меня с гоблином-людоедом. Расскажу на эту тему случай, как я проголодался, вернее, мы с Шонной проголодались.

20
{"b":"34649","o":1}