В корму последовал очередной удар, послышалось шипение.

– Готовы?! – прокричал пилот – неподключенные наушники шлемов не работали.

– Готовы! – крикнули в ответ напарники. Джим ухватился за гашетки, и в этот момент закрывавший кабину колпак исчез. Кресло вместе с турелью сделало полуоборот, и Джим заорал от ужаса, увидев зависшую над ним громадину перехватчика. Непроизвольно нажав кнопки «залп», он выпустил из пушек длинную очередь, снаряды прошлись по плоскостям перехватчика, разбив обшивку и сорвав подвесное вооружение. Преследователь стремительно ушел в сторону, и его примеру последовал ведомый.

Джим снял с гашеток руки и посмотрел на них так, словно они были не его. Он опасался, уж не поставил ли под угрозу выполнение их с Тони важного задания?

Послышались шаги, кто-то поднимался по лесенке, затем к нему заглянул пилот.

– Ты как ухитрился-то? – спросил он и, подавшись вперед, нажал на небольшой панели несколько кнопок. – Что, знакомая система?

– Нет, сэр, просто я упал и головой, видимо…

– Можешь снять шлем.

– Спасибо.

Джим снял шлем и уставился на пилота испуганными глазами.

– Попал хоть?

– Кажется, да, от него какие-то куски отлетели.

– Ладно, спускайся.

Джим и Тони вернулись на прежние места. Пилот какое-то время занимался своими делами, потом сказал:

– Ну что, стрелки, пойдем инспектировать повреждения?

– Пойдемте, сэр. – Джим с Тони сразу поднялись.

– А что это на вас за форма одежды? Вы как с дурки сбежали.

– Такую дали на судне, сэр, – ответил Тони.

– На «птичке», – добавил Джим.

– Просто оскорбление какое-то, а не форма.

Пилот прошел мимо них и скрылся в узком коридорчике. Напарники последовали за ним, с интересом поглядывая на тянущиеся вдоль низкого потолка трубопроводы, металлические тяги и пучки кабелей. В отличие от большого судна, здесь все было на виду, оттого и интересно.

Они прошли шагов двадцать, и судно закончилось – здесь уже была корма. На самой дальней стене пузырилась застывшая пена, перед ней размещался «сэндвич» из нескольких стоявших близко друг к другу перегородок, и в них зияли примерно пятисантиметровые пробоины.

– Вот, парни, эта конструкция улавливает бронебойные болванки. Если поковыряться в последней – она с наполнителем, – мы найдем болванки пущенных в нас гостинцев.

– Они что же, только в последней застревают? – спросил Джим. Он представил, что бы случилось, прошей снаряд все помещения до самой кабины.

– Последняя перегородка лишь уловитель, главную работу здесь делает задняя стенка с броневыми листами и вот эти переборки из спецсплавов. Это они останавливают снаряды.

– А если б попали в двигатели?

– Они хорошо защищены, монокристаллический кокон, графитное волокно… Хороший корабль, но самое слабое звено в нем – мы, мягкие человечки.

– Хорошо, что до кабины не долетают, – со вздохом заметил Джим.

– Отчего же не долетают? Долетают, – возразил пилот. – Однажды снаряды вошли практически один в один, болванка прилетела в кабину и вынесла половину носа, произошла взрывная разгерметизация.

– И что?

– Пилот погиб.

– Погиб? – Джим и Тони переглянулись.

– Конечно, только это случилось с другим судном. Кстати, можете звать меня Ганзен, если хотите.

Пилот еще раз огляделся и подвел итог:

– Состояние судна удовлетворительное, можем возвращаться в кабину.

Они вернулись, и Джим вспомнил, что из-за побега с «птички» они с Тони остались без обеда. Но с этим на корабле у Ганзена проблем не возникло, он провел пассажиров на крохотный камбуз, на стенах которого имелось множество залатанных пробоин.

Пилот разогрел в печке упакованные в прозрачный пластик куски какой-то грязи, оказавшейся вскоре замечательным рагу. Тони ел, сидя на узкой банкетке, поджав колени к самому подбородку, Джим предпочел стоять – здесь было не развернуться. Пока разогревалась добавка, Ганзену пришлось сбегать в кабину – его позвал зуммер передатчика.

Напарники торопливо ели и прислушивались, опасаясь, что начнется новое преследование, но пилот вернулся и успокоил их:

– Все в порядке, это начальство интересовалось, как мы разошлись с перехватчиками.

– И что вы сказали?

– Сказал – разошлись мирно, никто не пострадал.

Напоследок Ганзен заварил чай из каких-то опилок, но все равно получилось очень вкусно. Он разлил напиток в красивые чашки с крышечками и торчавшими из них керамическими трубочками. Получив чай, все вернулись в кабину и, развалившись в удобных креслах, стали лениво посматривать в черные иллюминаторы.

– А что у вас в чехлах, парни? – поинтересовался пилот.

– Оружие, – нехотя ответил Джим.

– Покажите.

Напарники замялись. Инструктор строго-настрого запретил им «светить» свои КПТ.

– Извините, сэр, но нам запрещено его показывать.

– Жаль, но ничего не поделаешь, – пилот поставил на панель пустую чашку, – вся наша служба связана с секретами.

Они путешествовали еще полутора суток, спать Джиму с Тони пришлось на матрасах прямо на полу, поскольку дополнительных коек на небольшом корабле не оказалось.

Никаких приключений больше не было, и в конце путешествия впереди показался сверкающий огнями ремонтный док. На его многоярусных причалах стояло множество разнокалиберных судов в разном состоянии готовности. Где-то сверкали новеньким металлом свежие секции, в другом месте по бортам с упорной методичностью ползали роботы-красильщики и слой за слоем наносили на металл порошковую краску.

При подходе пилот обменялся с диспетчером дока информацией, сообщив, кто он и откуда. Разумеется, это была легенда.

– Ваши ворота «В-11».

– Вас понял, ворота «В-11», – повторил пилот. Джим и Тони через его плечо смотрели, как надвигается на них громада дока.

Вскоре они увидели порыжевшие створки ворот с нужной маркировкой. Судно медленно двигалось к ним, а их как будто заело. Однако напарники напрасно волновались, ворота открылись вовремя, и в загрузочном трюме вспыхнуло яркое освещение.

– Отключаю гравитацию, держитесь за ремни, ребята.

Напарники поспешно схватились за ремни.

– А зачем отключать гравитацию? – поинтересовался Джим.

– У них соленоиды сильные, если я свои не отключу, они их своим полем сожгут.

Судно плавно вошло в трюм, створки за ним захлопнулись. Затем включилась местная гравитация. Постепенно приближая мощность к нормальной, она поставила судно на пол.

– Здорово! – вырвалось у Тони.

– Ну еще бы, – усмехнулся Ганзен.

– Так что, уже выходим? – спросил Джим, отпуская ремни и бросаясь к кофру и КПТ.

– Погоди, там ведь еще вакуум. Вот, смотри… – Пилот постучал ногтем по небольшому датчику. – Как покажет единицу давления и хотя бы минус десять по Цельсию, можно выбираться.

Они подождали несколько минут, но давление до нужного все не поднималось.

– Не иначе двери травят, – предположил Ганзен и включил панорамный обзор. Единственная из уцелевших после обстрела камер показала большое пятно инея на створке ворот. Это было место утечки.

– Эдак мы тут долго можем сидеть, – проворчал Ганзен. Но он ошибался: из-за тяжелой перегородки вышел человек в ремонтном скафандре с оранжевым баллоном в руках. Тяжело переваливаясь, он обошел судно и двинулся к дверям.

– Ну вот, все у них на веревочках. – Пилот неодобрительно покачал головой. Камера продолжала работать, было видно, как человек в скафандре распыляет из баллона оранжевую пену. Закончив работу, он тем же путем вернулся и затворил за собой тяжелую переборку. Через пять минут давление было в норме.

Переборка снова открылась, и кто-то, уже без защитного скафандра, призывно махнул рукой.

– Ну все, ребята, теперь можете топать с вещичками. Там, правда, еще морозец, но они вас быстро запустят – замерзнуть не дадут.

Оказавшись в теплой каюте и получив полноценное, подобранное по размеру обмундирование, Джим и Тони почувствовали себя увереннее. Пока они не встречались ни с кем из своего теперешнего руковод-ства, но это их не тяготило. В каюте был отдельный туалет, душ, на небольшом столике стояли бутылки с фруктовой колой и треснувшая вазочка с овсяным печеньем. Очевидно, их здесь ждали.