– Вот это да! – покачал головой Рихман. – У мятежников самолеты с вертикальным взлетом, а у нас в составе некомплект двадцать процентов.

– Погодите, не нужно делать скорых выводов, – поднял руку капитан Мур. – Я еще с этой информацией поработаю и запрошу кого надо. Вы чего пришли?

– У нас появилась новая версия, по поводу Четвертого опорного, мы ведь только что оттуда – на привязку к местности мотались. Там Симмонс начал вспоминать то, чего сразу после боя вспомнить не мог.

– Ну это понятно. Шок и все такое. И что же ты вспомнил, Джим?

– Давайте я буду рассказывать, сэр, а если что-то упущу, Джим меня поправит, – предложил сержант. – Хорошо?

Симмонс кивнул.

– Так вот, он вспомнил предмет, похожий на пуговицу, который оказался на затылке у Тома Моргана за секунду до того, как тот начал крушить пульт управления.

– Я помню эти показания. Но там говорилось о насекомом, о каком-то жуке.

– Да, сэр, это было похоже и на насекомое, однако сегодня я понял, что это… – Джим посмотрел на Рихмана, и тот положил на стол черный датчик.

– Вот что это было, сэр, – добавил сержант.

– Так. – Капитан осторожно дотронулся до острых ножек. – Но это же передающий датчик.

– Совершенно верно, но Джим утверждает, что именно так выглядело то, что было на затылке Моргана.

– Вы думаете, кто-то вбил этому Моргану в голову точно такую штуку?

Капитан взял датчик за ножки и осмотрел его придирчиво, словно дохлую муху.

– Да, сэр, чтобы держать солдата под контролем.

– Не знаю, существуют ли подобные системы, – с сомнением произнес капитан. – И потом, это же очень больно.

– По этому поводу мы уже консультировались с Доком, – вмешался Джим. – Он сказал, что существуют обезболивающие препараты мгновенного действия.

– Ну допустим, – согласился Мур. – Допустим, он может действовать как контролирующий сознание прибор, допустим, что и воткнуть его можно безболезненно, но как это сделать физически? Нужно ведь напасть на солдата, повалить его или оглушить, а потом вживить прибор. Из прежних показаний Симмонса я понял, что ничего подобного с ним и его напарником не происходило – не было даже огневого контакта.

– Вот тут начинается вторая часть нашего рассказа, – заметил Рихман. – Джим за день до штурма тоже ходил на разведку, но с другим солдатом. Возвращаясь, они напоролись на двух диверсантов, и у того, которого увидел Джим, была в руках винтовка очень большого калибра, со странным оптическим прицелом и, что само интересное, – без сошек и без магазина для патронов. Напрашивается только один вывод, эта винтовка однозарядная и предназначена только для того, чтобы послать в цель вот такой датчик.

– Но ведь Джим мог заметить его раньше, ведь так?

– Так. Поэтому они выбрали единственно верный вариант – выстрелили в солдат, когда те возвращались в бункер. Мы с Джимом проследовали по всему их с Морганом маршруту и пришли к выводу, что стреляли в них, когда они шли по песчаной косе. И если бы последним шел Джим, датчик достался бы ему.

– Да, ребята. Задаете вы задачки, – покачал головой Мур. – Но как ни фантастично звучит ваше предположение, более правдивого объяснения странного поступка Моргана у нас нет. И если все обстоит так, мы рискуем потерять и другие форты.

– И не только в Междуречье, – добавил сержант.

– Хорошо. Я буду писать новый отчет с позиции этой новой версии.

– И что потом?

– Потом отошлю его в Антверден.

– А здесь мы что-нибудь предпримем?

– Конечно. Мы можем инструктировать смены, чтобы солдат, выходящих за охранный периметр форта, обязательно осматривали. Чтобы никто не притащил на башке эдакую гадость. Или не обязательно на башке? Можно ли всадить датчик в ягодицу?

– Едва ли, сэр, – покачал головой Джим. – Сидеть неудобно будет.

– Да и не сработать может, – заметил Рихман. – Где задница и где голова?

– Ладно, гадать не будем. Я напишу рекомендации и передам полковнику Соккеру, а он разошлет их на опорные пункты. К тому же, как может выглядеть эта штука, мы теперь знаем.

Несмотря на опасения, визит комиссии проходил гладко. Когда десятерых инженеров вывезли к руинам, они были поражены тем, до какой степени все разрушено.

– Мы полагали, что здесь значительные разрушения, – говорил главный эксперт. – А здесь вообще ничего нет.

Впрочем, охали они недолго и скоро взялись за работу. Через два с половиной часа все измерения были сделаны и нужные цифры для будущих расчетов записаны. Не отвлекали комиссию даже подвиги вертолетчика Хаммера, который в целях «глубокой профилактики» утюжил бомбами и ракетами подозрительные кусты на другом берегу озера.

Отбомбившись, Хаммер улетел вслед за Байроном, и военные инженеры остались под охраной одиннадцати разведчиков.

Когда работа была сделана, Рихман вызвал борт и гостей вывезли на базу.

Вечером им был дан праздничный ужин, а с утра они собрались в Антверден на собственном вертолете, с которым прибыли.

На вопрос начальника базы полковника Соккера, когда можно начать восстановление форта, глава комиссии сказал:

– Знаете, полковник, я бы не слишком рассчитывал на то, что это случится скоро. Сначала мы должны скорректировать старый проект, форт был построен еще до возникновения базы. Ему лет двенадцать, и сейчас так уже никто не строит. После изменения проекта составим сметы и передадим всю документацию в Округ на утверждение.

– И сколько же времени займет вся подготовка?

– Мы свою работу сделаем за месяц, а вот на утверждение уйдет очень много времени.

– В чем же тут проблема? Очень много проектов на согласовании?

– Нет. Проектов немного, и причины такой медлительности мне неизвестны. Просто из опыта последних двух лет я знаю, что согласования очень затягиваются. На месте Службы Безопасности я бы этим обстоятельством заинтересовался.

– Вот даже как?

Решив, что сказал лишнее, инженер смутился и, попрощавшись, поспешил к вертолету.

Вскоре комиссия убыла, а полковник еще долго стоял на площадке, раздумывая над услышанным.

Вечером того же дня капитан Саскел собрал в жилом помещении всех разведчиков. Даже Шульца с командой, которые хотели «попинать мячик».

– Итак, разведка, судьба Четвертого опорного наконец прояснилась. Восстанавливать его будут, но очень не скоро.

– Не скоро, это сколько: пять лет? – спросил кто-то.

– Не знаю, как насчет пяти лет, но через год там будет то же, что и сегодня. Поэтому год или больше нам нужно будет как-то выживать. Если мы оставим эту брешь без прикрытия, противник активизируется на Лошадиной Голове и будет с комфортом подвозить из лагерей по воде оружие, людей и все что угодно. Даже танки, если они у них будут. Все это приведет к тому, что мятежники усилят давление на Третий опорный.

– Останется еще авиация, – заметил Верди.

– Штурмовики, конечно, оружие мощное, однако, как летчики проводят разведку, мы знаем – анекдот на анекдоте. То им что-то привиделось, а то ничего не замечают. Их отношение к этой работе понятно – они не за разведку деньги получают, а за своевременное нанесение ударов по уже выявленным целям. Однако даже вызывать их напрямую мы не можем. Сначала сообщение идет к диспетчеру, тот докладывает полковнику Соккеру, Соккер докладывает в Антверден, те передают пожелание руководству летчиков, и руководство спускает приказ на авиабазу. На все согласования уходит порядка полутора часов. Самый лучший показатель равнялся сорока минутам. За это время даже самая тихоходная баржа уйдет и спрячется в бухте, которых на озере хватает. Пока стоял Четвертый опорный, мы справлялись, но теперь, если ничего не менять, мы будем постепенно сдавать позиции, и закончится все тем, то мятежники сожгут базу и промаршируют до Антвердена. Чтобы этого не случилось, мы должны изменить все схему действий на участке Четвертого опорного.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».