Однако волосы ее по-прежнему представляли собой жалкое зрелище.

Впрочем, не стоит горевать по поводу того, что все равно не изменить. Клэр набросила на голову плат, закрепила его резным обручем и отправилась по своим ежедневным хозяйственным делам.

Сначала она заглянула к матери. Леди Мюриэль вмиг стала ко всему равнодушной: ее больше не интересовали проблемы Саммербурна. Ведь теперь это не ее собственность. Пусть новый хозяин и занимается замком.

Клэр сомневалась в том, что Ренальд сможет и захочет вникать в хозяйство, а сидеть сложа руки и смотреть, как на глазах у нее все будет приходить в упадок, она была не в состоянии. Тяжело вздохнув, Клэр принялась за работу, которая раньше распределялась между четырьмя взрослыми. Теперь, когда к ним добавился еще и де Лисл, ей пришлось работать за пятерых. Клэр металась между залом и кухней, кладовыми и буфетной, не спуская при этом глаз с Томаса. Подавил ли он в себе ненависть к Ренальду? Даже если и так, то нет уверенности, что он станет слушаться де Лисла и исполнять его приказы. А если Томас будет демонстрировать неповиновение, то какому наказанию подвергнет его новый хозяин?

На взгляд Клэр, Саммербурн жил до отвращения нормальной жизнью. Слуги как ни в чем не бывало занимались своими делами и судачили на кухне. Повар не отходил от плиты, по обыкновению вкладывая в выпечку хлеба и приготовление жаркого все свое мастерство. И когда он поинтересовался, хватит ли к обеду пива, Клэр с радостью отправилась на пивоварню, чтобы побыть в одиночестве.

Солнце уже стояло высоко, двор высох, и лишь кое-где остались лужи, напоминавшие о недавнем ливне. Клэр подставила лицо солнечным лучам и закрыла глаза, с наслаждением вдыхая свежесть утра. Так отчетливее слышались звуки — привычная суета на заднем дворе, сквозь которую прорывались птичьи трели.

Сегодня легче было представить себе рай, где в солнечном ореоле пребывает дух ее отца, окруженный ангельским пением. Отец наверняка сейчас смотрит на нее оттуда. По щекам Клэр заструились слезы, но слезы благодатные. Она не сомневалась, что отец нашел успокоение в раю, а значит, обрел счастье. Этого бы не произошло, если бы он не вступил в борьбу за справедливость.

Перед тем как отправиться на пивоварню, Клэр вошла в огороженный садик, чтобы собрать цветов и отнести их на могилу отца. Холмик оказался совсем свежим, как и рана в ее сердце.

Скоро он зарастет травой, и Клэр посадит здесь цветы в память об отце и…

Но ведь ее скоро не будет в Саммербурне! Кто же станет ухаживать за могилой?

Эта мысль поразила ее до глубины души. Она не может здесь остаться, а если Фелиция будет хозяйкой Саммербурна, то и не хочет. Как же быть с могилой?

Если бы она сама вышла замуж за де Лисла…

Клэр нахмурилась и тряхнула головой. Нет, цена слишком высока — брак с жестоким, нелюбимым мужчиной и жизнь в Саммербурне, которым он будет владеть не по праву.

Она вспомнила о том, что собиралась на пивоварню, и поспешила туда. Возможно, хозяйственные дела помогут ей отвлечься от тягостных раздумий.

Выйдя из пивоварни, она заметила, что на крыльце появился Ренальд. В своей темно-красной тунике он был похож на кровавое облако, появившееся на голубом безмятежном небосклоне, а от его взгляда даже на расстоянии веяло могильным холодом.

Клэр поспешила пройти мимо, плотнее надвинув обруч, поддерживающий плат. Однако Ренальд догнал ее, и его огромная тень заслонила солнце.

— Где ваш брат, леди Клэр?

Господи! Она остановилась и повернулась к лорду:

— Я не знаю. Я уверена, что…

— Вы куда-то послали его ночью тайком из замка? Объясните, какова цель ваших безумных действий?

— Нет! Я никуда его не посылала. Он наверняка где-то здесь! — Клэр в отчаянии оглянулась. Как Томас мог решиться на такую глупость!

— Ему пришло время узнать, что такое дисциплина. Хватит ему слоняться без дела. Пора готовиться к будущей службе.

— Я понимаю. Простите Томаса. Пожалуйста, не надо его бить! Он не привык…

— А надо бы привыкнуть. — Лицо Ренальда стало суровым. — Мальчика следует воспитывать в строгости, чтобы из него вырос настоящий мужчина. — Он вздохнул и вдруг взглянул на нее обезоруживающе ласково. — Я не стану бить его, леди Клэр. По крайней мере на этот раз. Только ради вас. Но постарайтесь внушить ему, что я жду от него послушания.

Это его «только ради вас» резануло слух Клэр и заставило насторожиться. В словах Ренальда она ощутила скрытую угрозу.

— Я поищу его, — сказала она и повернулась, чтобы уйти. Ренальд тотчас схватил ее за руку.

— Почему бы вам не показать мне замок? Заодно и Томаса поищем.

— Как вам угодно, милорд.

Ренальд выпустил ее руку, и они пошли рядом. Клэр вспомнила, что должна быть милой и предупредительной, чтобы поладить с ним.

— Надеюсь, вы найдете хозяйство замка в полном порядке, милорд, за исключением разве что последней партии бочек, которые оставляют желать лучшего. Я как раз собиралась поговорить о них с Рольфом-бондарем.

— Значит, Саммербурн вполне процветающее поместье?

— Полагаю, да.

— Вам много приходится работать?

— Вовсе нет. Мать и тети выполняют часть работы. Когда они в замке, разумеется, — добавила Клэр, не сразу осознав, что это не вполне вежливо.

— К сожалению, я не могу помочь горю вашей матери, но вы с тетушками снова можете вести хозяйство вместе, как только я женюсь на одной из вас.

— Думаю, Фелиция охотно согласится на это, милорд, — ответила Клэр, входя в мастерскую бондаря.

Она говорила с мастером, и де Лисл не вмешивался в их беседу, но в его присутствии Клэр чувствовала себя не в своей тарелке. В результате она отчитала Рольфа за плохо сделанные бочки, хотя вовсе не намеревалась этого делать.

— Вас огорчает нерадивость крестьян? — спросил Ренальд.

— Я огорчена потому, что обошлась с ним гораздо резче, чем он того заслуживает.

Клэр решила вернуться, чтобы исправить ошибку, но Ренальд удержал ее:

— Разве он хорошо выполнил свою работу?

— У него на прошлой неделе погибла дочь — утонула в реке. Неудивительно, что… — ответила Клэр, осторожно отнимая руку.

— А что, если из-за него окажутся в опасности другие люди?

— Я знаю, знаю… Но я говорила с ним резко только потому, что хотела произвести впечатление на вас. Другой причины не было, — отозвалась Клэр и тут же поняла, что допустила ошибку.

— Что же, вы в конце концов решили стать моей женой? — удивленно приподнял бровь Ренальд.

— Нет! — призналась Клэр под его пытливым взглядом. — Просто я не хотела, чтобы вы считали меня ребенком или дурочкой. Я имею в виду после того, что случилось ночью.

— Заверяю вас, миледи, события прошедшей ночи не заставили меня считать вас ребенком. — В его глазах мелькнула насмешка.

Если бы не чувство собственного достоинства, Клэр попросту сбежала бы от него.

— Пойдемте на маслодельню, милорд.

Прохлада каменного строения освежила ее, и появившийся было румянец смущения у нее на щеках пропал. Негоже так волноваться в его присутствии! Ладно, скоро она будет свободна от него. Совсем скоро.

— Там загон для коров, — указала она на деревянную дверь. — Но сейчас дойные коровы и козы на пастбище. Вы знакомы с устройством маслодельни, милорд?

Ренальд задумчиво огляделся. В этом месте, куда редко заглядывали мужчины, он казался особенно огромным и мрачным.

— Я вижу, у девушек здесь много работы, — заметил он. Работницы украдкой разглядывали его, и Клэр поняла, что многие из них не отказались бы согреть постель нового хозяина. Впрочем, пусть это заботит Фелицию.

— Пастухи доят скотину и приносят молоко сюда. Здесь его процеживают. Надо учитывать, что…

— Они снимают с молока сливки.

Ренальд подошел к девушке, которая шумовкой снимала сливки, а затем переливала молоко в каменную емкость. Джоан была лучшей работницей маслодельни и никогда не проливала молоко, но едва Клэр увидела, как она пожирает Ренальда глазами, как ей захотелось отправить девушку работать в поле.