– Ну попадись он мне, этот паразит! То сапоги дерьмом вымажет, – старик уже обращался ко мне, явно в поисках сочувствия, – то зимой ступеньки водой польет – чуть ноги себе не переломал! И свечки все в доме сожрал, на пару с этим, – обличающий перст уперся в прятавшегося за моей ногой Болботуна. – Падлюк! Одно слово – Падлюк!..

Внезапно Черчек успокоился и, отвернувшись, тихо проговорил:

– Вот это и есть Лица Лишенные… Память то есть потерявшие. И я таким стану… после смерти. Или еще чем похуже. Недолго ждать осталось…

Он замолчал и медленно побрел к дому, так и забыв отдать мне собранный узелок.

Я совсем по-другому взглянул на запечника, который развлекался тем, что со всего размаху всаживал свой маленький кулачок в мою ногу и с чмоканьем извлекал его обратно. Вот он, бывший маг, колдун, владелец Дара, живая сказка, прошедшая сквозь врата смерти…

Зачем? А вот зачем…

Я порылся по карманам и обнаружил кусок зачерствевшей оладьи. По крайней мере лучше, чем свечка.

Присев на корточки, я протянул еду запечнику.

– Давай знакомиться, хулиган… Меня зовут Анджей. Есть хочешь?

Отскочивший было Болботун недоверчиво покосился на меня, опасливо приблизился, поспешно схватил угощение и, пискнув что-то неразборчивое, снова отскочил. Еще раз глянул на меня и набросился на еду.

Талька тронул меня за плечо.

– Ты знаешь, папа, – вздохнул он, – Черчек мне тоже умереть предлагал. А Дар ему отдать. Говорил – я тогда к маме вернусь… тебе просил не рассказывать, а то, мол, ты сердиться будешь. Я, конечно, хочу к маме… только страшно. Вдруг умрем, а потом – как эти, – Талька указал на жадно жующего запечника. – По подвалам прятаться…

Болботун слизнул крошки и уже уверенней шагнул ближе, знаком прося добавки. По-моему, он начал ко мне привязываться. На мою голову.

– Эй, – заорал в хате Черчек, громыхая посудой, – сюда иди! Поешь перед дорогой да переоденешься…

Я смотрел на Болботуна. Взять его с собой, что ли? Живая душа, все веселее…

Рядом сопел Талька. Он тоже хотел идти со мной и знал, что не возьму.

И не возьму. Я нутром чуял – а может, не нутром, а доставшимся мне осколком Дара, – что здесь ему будет безопаснее. Здесь – Бакс. Здесь – Черчек и Вилисса, которым мой сын позарез нужен живым.

Чтобы он мог добровольно умереть.

И отдать им Дар.

Я неслышно выругался и пошел к избе…

…Ребята поработали на славу – все небо, как матом, обложило серой мглой, и никакой тени видно не было. Странно получается: мы – нечисть по их понятиям – тень отбрасываем, а они, вроде как нормальные люди, – нет. У нас дома все наоборот… Может, они как раз нечисть и есть?

Ладно, чего зря мозги сушить… Вон, кстати, и кабак – здоровенный бревенчатый дом с широким и на удивление чистым крыльцом… ни тебе плевков, ни окурков, ни шелухи от семечек – чисто воскресная школа, а не злачное место!

Вот черт. Опять забылся – пальцы сквозь ручку прошли! Аккуратнее надо, медленнее… вот так.

Хорошо, что не стемнело еще полностью и свечей не палят – а то бы меня мигом раскусили. А так – ничего, сойдет. Вон и столик свободный.

– Чего изволите, Человек Знака? – вырастает передо мной толстопузый хозяин.

Человек Знака? Ладно, леший с ним, пусть будет Человек Знака.

– Пиво есть? – Какой-то мелочью я у Черчека разжился, на пиво наскребу…

– Конечно!

– Два пива.

– Желаете что-нибудь из еды?

Да ну его, авось хватит!..

– Желаю. Рыбку желаю.

– Сию минуту!

Хозяин исчезает. И тут же возникает вновь, с двумя глиняными кружками, на которых стоит подносик с сочащейся жиром рыбиной, нарезанной изящными ломтиками, и из них выглядывает алая икорка. Однако! Обслуживание у них – как у нас в ресторане… да еще не во всяком. Может, и житье-бытье у них не такое сволочное, как его старый лопух Черчек расписывал? Ну пришли местные оболтусы плюхами перекинуться – так у нас это дело сплошь и рядом! Взять хотя бы того лохматого, что с НАШЕГО хутора, – за банку первача ножом пырнет!

Тут я замечаю, что хозяин заведения все еще стоит возле моего стола. А-а, конечно, – денег ждет! Счет выписывать здесь, похоже, не принято. Кстати, и вывески на кабаке нет – странно…

Осторожно, чтобы не въехать рукой внутрь стола, лезу в карман. Извлекаю оттуда всю наличность (главное, чтобы сквозь ладонь не просыпалась).

– Этого хватит?

Хозяин оторопело смотрит на меня и молчит.

– Что, мало?

Хозяин совсем теряется, бормочет что-то непонятное, берет деньги, оставляя мне две монеты, и пятится к себе за стойку. Чего это он? Может, я что не так сделал? Ну и хрен с ним!

А вот пиво у них отменное – густое, темное, холодное и неразбавленное! Не то что у нас… Рыба, правда, на вид незнакомая, так мне с ней не лясы точить, а к пиву – просто прелесть…

Сижу. Пиво пью. Гляжу по сторонам. Хорошо! Закурить бы еще – так никто не курит. Ну и кабак! Все сидят тихо, чинно, почти не разговаривают, не курят, не шумят… и больше двух кружек никто не берет – ни одного пьяного или даже заметно подгулявшего.

Впору табличку вешать: «Кабак высокой культуры!» И надписи неприличной ни одной нету…

Заходят еще двое – самая что ни на есть деревенщина, разве только не в лаптях. Хотя нет, один в лаптях! И туда же – шапки долой, с порога кланяются, ноги вытирают… как в японских тренировочных залах, додзе по-японски… Только там еще приговаривают: «Здравствуй, зал, я пришел совершенствоваться!»

А тут как? Здравствуй, кабак, я пришел совершенствоваться?

Батюшки – за стол садятся одновременно и совершенно одинаково. Почище, чем в армии! Так ведь никто за ними не смотрит, вроде бы сержантов тут нет…

Или есть?

Опять хозяин тут как тут, сама любезность, рожа от радушия скоро лопнет.

– Чего изволят Люди Знака?

– Мы нижайше просим вас принести горячей еды для двух человек и по одной кружке пива каждому сидящему перед вами.

– Извольте!

Твою маму!.. С виду – мужики как мужики, только что от сохи, а выражаются – чисто интеллигенты прошлого века! Хотя черт его знает, как тогда интеллигенты выражались, может, еще похлестче меня!..

Ага, жратву притащил… Ну, что теперь?

– Возблагодарим Книгу Судеб за пищу телесную!

– Возблагодарим!

– Спасибо и ласковому хозяину!

– И гостям дорогим – спасибо!..

Так вот он чего от меня ждал! Еще бы, таких слов и я бы дождался… а денег они сразу не дали. Так, вот один встал…

– Спасибо этому дому!

И деньги – на стойку. А хозяин их даже не считает – и так, видно, знает, что тютелька в тютельку…

– Спасибо и вам. Приходите еще. И пусть свет Книги Судеб озарит ваш путь…

Вот это да! Как в кино. И в самом деле – иной мир. Какие они все были на хуторе – злые, потные, с колами, – а тут только что целоваться друг к другу не лезут! И не спьяну ведь… здесь и пьяных-то – ни одного.

С этими церемониймейстерами надо держать ухо востро. И вообще пора отсюда сваливать, пока меня не раскусили, – драться мне сегодня неохота, а на такую вежливость я не потяну. И на дворе темнеет, того и гляди свечи зажгут… и пиво я допил.

Ну-с, как у них это звучит?

– Спасибо вашему дому, пойдем к другому!

Вроде так? Да не смотри ж ты на меня такими квадратными глазами, я тебе уже заплатил! Забыл, что ли?

Ага, вспомнил!

– Спасибо и вам. Приходите еще. И пусть свет Книги Судеб озарит ваш путь, – скороговоркой выпаливает хозяин. Похоже, он очень рад, что я наконец покидаю его богоугодное заведение.