Со вздохом вернув мне документы, сотник повел меня осматривать казармы. Ну что ж, здесь как раз я и не ожидал разнообразия. То же, что и везде, – деревянные, наспех сколоченные бараки, нары с соломенными матрасами, козлы для оружия… Впрочем, вокруг было на удивление чисто, и я уже с большим уважением поглядел на своего провожатого.

На плацу несколько солдат лениво тыкали длинными пиками в соломенное чучело (похоже, солома здесь была основным расходным материалом). Остальные, рассевшись на траве у забора, жевали смолу и вяло наблюдали за происходящим.

При нашем появлении солдаты поспешно вскочили, выстроились по росту и замерли, поедая глазами начальство. Сотник представил меня, Роа с эполета презрительно обкашлял весь строй, и занятия возобновились. Надо заметить, теперь все выглядело куда четче и слаженней – и я еще раз мысленно воздал хвалу моему неразговорчивому сотнику.

То ли он почувствовал смену настроения, то ли просто сегодня был удачный день, только сотник пригласил меня отобедать с ним в офицерском собрании, и я не стал отказываться. Обед оказался весьма недурен, но вот вино подавалось мерзкое – дешевое и крепкое, с каким-то тухловатым привкусом. Я промолчал и лишь едва заметно скривился, что позволило вежливо поднимать кубок и тут же отставлять его в сторону. Вообще-то все шло как нельзя лучше, поскольку вкус зелья из моей сумки (первый флакон, пузатенький, с граненой пробкой, – моя личная инспекция подаваемых блюд плюс олух-услужающий) полностью тонул в дрянном букете местного пойла.

На обеде присутствовали четверо капралов, и их тоже не обнесли ни вином, ни зельем. Я сдержанно улыбался и радовался, что сумел воздержаться от пития – хотя радоваться должна была скорее Лайна… Варна уверяла, что срок действия снадобья – не более двух недель, но я все равно не имел ни малейшего желания проверять на себе его действие.

За обедом потеплевший сотник разговорился и поведал мне, что завтра он с тремя капралами собирается в столицу по вызову (знаю я этот вызов! Бравым воякам явно не терпелось принять участие в Празднестве Сиаллы и пощупать молоденьких жриц столичных храмов!..), а один из капралов останется при казармах для поддержания порядка.

Этого обделенного судьбой капрала звали Зархи, и он понуро сидел в дальнем конце стола, кушая за троих и выпивая за гораздо большее количество народа. Видимо, таким образом он пытался скрасить себе вынужденное воздержание.

Некоторое время я внимательно изучал несчастного Зархи, а тот игнорировал штабного хлыща и кидал злобные взгляды на сияющего в предвкушении любовных утех сотника. Характер капрала был не из сложных.

Нарушить приказ он побоится. А от ярости и небогатой фантазии устроит солдатам такую жизнь, что те волками взвоют.

Что ж, такой вариант меня вполне устраивал.

Сотник любезно предложил проводить меня до столицы и лично дать самый лестный отзыв о проведенной инспекции – с отзывом он явно что-то перепутал, это я должен был писать инспекционный рапорт, а не он, – но я не стал заострять внимания на его промахе и отказался от предложения, сославшись на усталость моего коня и помянув с кислой миной столичную суету.

Похоже, сотник весьма обрадовался моему отказу, поскольку истинная цель его отлучки была не самой благовидной, а он был не настолько туп, чтобы самому нарываться на неприятности.

Он и не подозревал, что уже нарвался. С того самого момента, когда запретил солдатам присутствовать на весеннем празднестве в Фольнарке.

Так что сотник любезно предоставил мне свою комнату на время его отсутствия, а я поспешил не менее любезно поблагодарить его, в свой черед заверив в благожелательнейшем (ишь, слово-то какое придумал!) рапорте о вверенной ему сотне, после чего не стану более злоупотреблять его гостеприимством.

Мы расстались вечером самым дружеским образом, считая друг друга полными, но симпатичными болванами.

На рассвете один болван уехал в столицу, а второй занялся делом.

После непродолжительной беседы с капралом Зархи я оставил его в погребке сотника досматривать сладкий утренний сон (флакон второй, нефритовый, пробка резная, три-четыре капли – и сутки ровного похрапывания) и отправился в казармы.

Все выглядело более чем естественно – с утра пораньше оскорбленный капрал забрался в погребок старшего по званию и изнасиловал лучший бочонок из особых запасов, после чего почил в винной луже. Кстати, изрядно попотев, я извлек на свет божий бочонок того самого вина, которое уже ничем нельзя было испортить. В него был опорожнен третий флакончик – самый маленький, металлический, рекомендуется стареющим греховодникам и новобрачным, но не слишком часто.

Завидев меня с беркутом на плече – высокомерный Роа выглядел еще похлеще уехавшего сотника, – солдаты бросили играть в кости и принялись ускоренно (с поправкой на жару) строиться. Я досадливо махнул им рукой:

– Вольно, ребята…

Панцирники застыли в недостроенном виде, обалдело воззрившись на меня.

– Я сказал «вольно», а не «окаменеть и разинуть рот», – пояснил я, усаживаясь на ближайшие нары. – И кости можете не прятать. Роа, ррай…

Мой алиец соскочил на устланный соломой пол, выковырял из-под лежака кубики, клюнул их, отчего оба выпали «шестерками», и вылетел в дверь – гулять.

– Ну, кто со мной кон раскидает?

Плюгавый солдатик с жиденькими рыжими кучеряшками и сальной ухмылочкой поспешил поднять кости и преподнести их мне на ладони, как на подносе. Играть он явно не собирался.

– Чтоб тебе, мерину драному, плешь вспучило! – рявкнул я в его наглую рожу и добавил еще кое-что из столичного армейского лексикона, про его неразборчивую мамашу и похмельного Инара. Слава богу (какому?), натаскался, из Дома бегая…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.