Прямо перед агачем и Ланой, стоящей с ним плечом к плечу, оказалась перевернутая набок колесница. Из колес торчали узкие клинки – ими в бою подсекали ноги пеших врагов – на один был нанизан эльф. Сзади набегали зеленокожие, слева и справа, размахивая копьями, подступали желтые, и Эльхант с амазонкой, не сговариваясь, разом вспрыгнули на борт колесницы. Приседая и отбивая мечом копье, Эльхант увидел кентавров, скачущих узким клином и рассекающих толпу врагов, увидел своих солдат – кроме Орхара, все оставшиеся в живых сгрудились спинами друг к другу, – и силуэт Кучека на вершине холма. Кэлгор располосовал рожу орка, вонзился в плечо второго, отбил дубинку. Лана уже исчезла – спрыгнула на другую сторону. Эльхант вдруг упал, вытянулся на боку колесницы. Жург, разогнавшийся и прыгнувший, чтоб вонзить в него клыки, пролетел над агачем, рухнул с другой стороны, взрыв копытами землю, грузно пытаясь развернуться, получил от Ланы мечом в бок…

Они побеждали, орков почти не осталось. Эльфы вытянулись шеренгой и шли на врагов с одной стороны, кентавры напирали с другой, а посередине кружился Орхар, разбрасывая во все стороны всполохи солнечного света, отражавшегося от шипастой груши. Хриплый рев солдата почти заглушал другие звуки, лишь иногда лязг груши, сминающей железные обручи зеленокожих, прорывался сквозь него. Лана, обогнув колесницу, побежала на подмогу, а Септанта остановился, заметив высыпавших из сломанных ворот эльфов – большую толпу саил и гортов. Сперва агач подумал, что обитатели краннога решили наконец прийти на помощь, но потом разглядел, как они толкают друг друга, падая, перепрыгивая через упавших, не пытаясь помочь им, и понял, что дети деревьев отступают.

Вокруг колесницы не осталось ни одного орка. Эльхант спрыгнул и быстро пошел навстречу эльфам. Озерные жители и кентавры добивали последних зеленокожих, с другой стороны их тоже теснили – орков осталось не больше полудюжины, они пытались отбиваться от врагов, которые наседали со всех сторон. Орхар опустил цеп и направился к агачу, слегка покачиваясь. Волосы солдата были всклокочены, глаза горели огнем.

Остались последние два орка. Большая часть высыпавших из краннога эльфов бежала к холму. Один из них, высокий светловолосый воин с породистым лицом, облаченный в серебристую кольчугу, с коротким мечом в правой руке и кинжалом в левой, приостановился возле Эльханта. Это был горт – голову украшал венок из плюща.

– К лесу! – выкрикнул воин и побежал дальше.

Теперь все орки были мертвы. Озерные эльфы отступали к холму. Тяжело дышащий – и все еще напоминающий безумца – Орхар остановился рядом с Ланой. Солдаты Эльханта приближались, а кентавры поскакали вслед за отступающими, кроме одного – рыжего здоровяка. Тот навис над агачем.

– Бран! Я – Бран.

Окинув взглядом кентавра, Септанта посмотрел на палисад.

– Мертвоживые?.. – полувопросительно произнес он.

– Они.

В проломе, оставшемся на месте ворот, виднелось нечто странное – дома на сваях пока оставались прежними, но синие воды Флэя, далекий противоположный берег и голубое небо над всем этим медленно блекли, зеленея.

Септанта оглянулся: покинувшие кранног эльфы столпились за каменными глыбами, где раньше прятались от стрел орки. Кентавры тоже были там. Горт с венком на голове широким шагом направился к четверым, все еще стоявшим возле палисада.

– А ваши жены? – спросил Септанта, когда эльф приблизился. – Старики, дети?

– Там никого нет, – возразил горт. – Их отправили к Монфору еще вчера, остались только воины. Ты – дукс этих солдат?

– Да. Мы собираем оставшихся в лесах и отправляем к лагерю воеводы. Если в кранноге ваших теперь нет…

Все посмотрели в сторону Флэя. Озеро словно плесневело, менялось вместе с воздухом над ним – облако бледно-зеленой мути заволакивало пространство, наползая со стороны дальнего берега, вытягивая вперед щупальца туманных отростков… И каждым отростком была низкая лодочка или плот, на которых маячили неясные фигуры.

Позади раздался шум, Септанта обернулся: на вершине холма возникла и сразу исчезла фигура Кучека, а затем какой-то округлый предмет, подскакивая, покатился вниз.

Трое эльфов отпрыгнули в разные стороны. С треском предмет ударился о каменную глыбу, подскочил, упал в траву и прокатился еще немного, пока Орхар не остановил его, подставив ногу. Разглядев череп, между темными глазницами которого зияла трещина, Септанта сказал:

– Наверх, быстро…

На вершине холма они увидели мертвых лошадей – тех, на которых приехал отряд агача, – перевернутую телегу и Кучека, стоящего рядом с мосластым конем. Тот дергал ногами, пытался встать, изгибал шею и ржал, кося полным боли глазом на торчащий в его боку зазубренный ржавый тесак. В руках голема было необычное оружие: длинное древко с узким серпом на конце. Эльхант решил, что раньше Кучек прятал его в соломе, устилающей дно телеги. Голем занес серп, двое кентавров дернулись было к нему, но Кучек уже резко опустил напоминающее полумесяц лезвие и перерезал шею коня.

– Га, храннг! – огорченно рявкнул рыжий Бран. Его племя относилось к лошадям куда лучше, чем, к примеру, дети деревьев.

– Что случилось? – спросила Лана.

Вокруг телеги валялись раздробленные кости и обрывки истлевшей от времени одежды.

– Мракобестии, – скрипнул голем и толстой короткой рукой указал в сторону лесной дороги. – Там ехали, мимо. Много. Телеги, клетки на них. Углядели, часть свернула. Напали. Кучек их… – он показал свой серп, потом пнул ногой останки одного из врагов. – Но лошадок побили.

– Мракобестии? – повторил Эльхант.

– Так еще называют мертвоживых, – пояснила Лана. – Кучек, ты ранен…

Голем повернул голову, разглядывая свое плечо, из которого, пробив глиняную корку, торчал ржавый кинжал. Кучек выдернул его и равнодушно бросил в траву. Эльхант шагнул ближе, с интересом приглядываясь к узкому отверстию – ране? трещине?

– Тебе не больно?

– Боль… – скрипнул Кучек. – Боли нет.

– Если начнет крошиться дальше? Отваливаться?

– Затянется. Очень сильные раны, чтобы стал Кучек разрушаться.

Агача тронули за плечо, он повернулся – рядом стоял горт в серебристой кольчуге, с венком из плюща на голове.

– Мое имя Руан. Гляди, дукс…

С вершины холма было видно, что зеленое облако заняло уже большую часть озера. Возле причалов, тянувшихся вдоль дальней части краннога и ставших теперь почти неразличимыми, покачивалось множество лодочек и плотов. Фигуры мракобестий – дюжина дюжин, если не больше, – двигались по мосткам, стремительно приближаясь. Линия наступления изгибалась дугой, слева и справа вдоль берегов она двигалась быстрее: вскоре мракобестии возьмут холм в кольцо.

– Орки напали, – отрывисто произнес кентавр Бран. – И сразу – мертвоживые. Зеленокожие и мракобестии сговорились? Великий Ствол! – это плохо, очень плохо. В долине Вольных, откуда мы, – тоже мракобестии. Они везде…

Агач видел, что все, кроме Ланы, смотрят на него – будто ждут приказа. Но он решил, что с приказами надо повременить. Все менялось. Оказывается, он плохо понимал положение дел: Монфор Билал прав, и нападение мракобестий на Аргос – лишь часть чего-то куда более серьезного. Значит, он слишком мало знает, чтобы командовать. А раз так – надо узнать больше и уж потом делать выводы. Коль скоро все стало сложнее и запутаннее, теперь надо меньше действовать, но больше наблюдать и думать. Поэтому он молчал, разглядывая стремительно мутнеющее озеро, и наконец горт Руан произнес:

– Надо отступать. Я знаю лес, проведу вас… всех нас. Идем к Твердокамню.

Эльхант покосился на Орхара. Тот уже пришел в себя, глаза стали обычными, дышал солдат ровно. Лана и эльфы шли впереди, как и кентавры, за ними – агач, Орхар, рыжий Бран и молодой юркий жеребчик. Последний то отбегал в сторону, выискивая что-то среди деревьев, то принимался скакать вокруг Брана, пока вождь не велел:

– Уймись, тонконогий!