– А еще волхв!.. Ясное дело, под дождиком все оживает. Щепка на щепку лезет.

– А зачем нам слезать? – удивился Таргитай.

– Волхву виднее. Вдруг что-то ритуальное? Потом узнаем.

Спрыгнул нехотя, лицо такое, что если потом не понравится, то волхву достанется на орехи и на желуди. Таргитай соскочил, покатился с песчаного склона.

Серая стена надвинулась стремительно. Нижняя часть была оранжевой от взлетающего под ударами падающей воды песка. За стеной в необъятной толще угадывались частые сполохи молний. Там ревело, гукало и трещало.

Таргитай истошно взвыл; ледяная вода обрушилась с такой мощью, что вмяло в рыхлый песок по уши. Отплевывался, жадно хватал ртом воздух, но вокруг была лишь падающая вода. Зашипело, взвились струи пара, на его разжаренных плечах тоже шипело, но скоро заледенел – вода падала из небесной проруби. Очутившись между барханами, встал на четвереньки, намотав повод на кулак – одуревший верблюд пытался бежать, словно дождика не видел. От грохота раскалывалась голова. Земля подскакивала, как конь, дергалась, била копытами.

Мрак сел на кипящий под холодными струями песок, опустил голову и накрыл ее ладонями. Вода стекала по рукам, под ним сразу образовалась лужа, не успевала уходить в песок.

Таргитай тихонько завыл, чувствуя себя заброшенным и несчастным. Боги запасли воды для этих Песков на сто лет, а по дурости или недосмотру вылилась сразу! Уже ошалел от грохота и сверкания, треска, задница в холодной воде, как у лебедя, вокруг и под ним бурлит – воды больше, чем песка!

В темноте грохнуло. Таргитай ощутил страшный удар, вспикнул и упал лицом в лужу. Рядом обугленная воронка заполнялась водой, взвился шипящий столб пара, его прибила к земле стена падающей воды. Мрак ухватил Таргитая за плечи, поднял: не захлебнулся бы спросонья, нашел когда спать, лодырь несчастный.

Быстро светлело, ливень прекратился, как отрезанный ножом. Завеса воды быстро удалялась, а от гордых барханов не осталось и следа. Люди и животные лежали на ровной, как стол, песчаной пустыне – волнистой, взрыхленной струями, исходящей паром.

Таргитай трясся, стучал зубами. В голове гудели огромные шмели. Солнце снова обрушилось злобным светом. Голый до пояса Олег вел в поводу верблюда. Рыжеволосая женщина хлопотала над распяленными в песчаных ямках шкурами, собирала воду в баклажки. Мрак покачивал головой, у ног лежало нечто черное, обугленное. Таргитай с ужасом узнал останки своего верблюда.

– Я ж кричал, – сказал Олег осуждающе. – Надо было их тоже уложить.

– Что это?

– Боги гневаются, если люди в грозу не склоняются перед их мощью. У нас бьют по высоким деревьям, здесь – по верблюдам. Ежели верблюд ляжет, а ты будешь торчать столбом, то получишь заместо верблюда…

– Нешто боги не отличают?

– С такой выси разве рассмотришь? Да еще в такой дождь. Что будем делать дальше, Мрак?

Мрак двинул плечами. Словно качнулись два темных холма.

– Известно что. Нас трое, и этих коней трое.

– А…

Олег беспомощно оглянулся на рыжеволосую. Она уже затыкала баклажки, сливала остатки воды в бурдюк. Мрак посмотрел одобрительно, кивнул:

– Ладно, пущай живет. Не стоит рубить, оставим здесь живьем. Уцелеет так уцелеет.

Олег сказал напряженным, как струна, голосом:

– Мрак, она единственная, кто не растерялся, а ухитрился набрать воды. Без нее, без воды, мы бы не добрались. А так на всех хватит.

– Но не побежит же она за конем?

– Тарх пусть едет на моем верблюде. Я сяду на коня, посажу ее сзади.

Мрак с сомнением покачал головой:

– Ее зубы будут возле твоей шеи?

– Пусть посадит спереди, – подсказал Таргитай услужливо.

– Ну да, будет лапать, о нашей цели забудет.

Олег сказал настойчиво:

– Мрак, она нужна.

Мрак почесал в затылке.

– Ну, ежели так отважен… Я видел, как ты ее подмял, а она сдирала с тебя волчовку. Надо было бы и штаны снять, воды набралось бы больше.

Таргитай спросил ехидно:

– Ты пил бы воду из штанов Олега?

Мрак отшатнулся:

– Упасите боги!.. Змея все предусмотрела. Такая еще опаснее.

Лиска собрала шкуры, свернула, перетянула ремешками. Двигалась быстро, сноровисто. На невров не глядела, из последней шкуры остатками напоила коня – бурдюк и баклажки полны. Мрак не вмешивался, лишь глядел с неодобрением, как Олег взобрался на коня, подал ей руку. Рыжая руки не приняла, прыгнула так ловко, что опустилась точно на круп позади.

Мрак поежился, словно острые зубы оказались за спиной у него самого. Отважен Олег, безрассудно отважен. Сорвиголова. Отчаюга! А какой трусливой овечкой вышел из Леса…

Вздохнул, полез на зверя, который дважды сказал правду самому богу прямо в глаза. Иначе откуда у него два горба?

Когда конь обессилел, а последняя капля воды выпита и уже испарилась через кожу, Мрак разглядел впереди зеленое пятнышко. Мог быть мираж, сколько их встречали, но верблюды пошли шибче, даже хари вытянули, что-то зачуяли.

Оазис оказался крохотным ручейком, вокруг которого поднималось два десятка деревьев, трава росла шагов на полсотни, там ручеек рассыпался в мокром песке. Таргитай ошалело задрал голову, челюсть отвисла. Ни одной ветки, листья растут прямо из стволов, каждый лист с коня размером! А то и с верблюда.

– Пальмы, – определил Олег, подумав.

– Откуда ведаешь?

– Пока ты на дуде да это дурацкое два притопа, два прихлопа вокруг костра, я книги читал!

– Стану я глаза портить, – ответил Таргитай гордо.

Лиска легко соскочила, выжидающе глядела на Олега. При всей заносчивости заметно трусила, старалась держаться поближе к волхву, а в присутствии грозного Мрака замирала как улитка.

Таргитай сказал Мраку с неловкостью в голосе:

– Пусть ею занимается Олег. Мы деремся не с девками, а с магами, верно?

– «Деремся», – передразнил Мрак. – Лаял пес на луну, а та и не догадывалась. Баба с воза… две бабы с воза, кобыла не заплачет. Пусть Олег с нею мается. А я малость переведу дух, в дурнях похожу.

Коня напоил сам, осмотрел подковы, расседлал, развел маленький костер из сухих стеблей жесткой, как свиная щетина, травы. Олег с головой влез в мешок караванного мага, если воинственная амазонка не ошиблась. Таргитай лежал пластом, даже дудочку не вынимал. Лиска сидела подле Олега, держа его как щит между собой и Мраком.

– Ночевать будем здесь, – решил Мрак. – Ты думай, Олег. Я, к слову о птичках, спать не лягу, пока не свяжешь свою змею по рукам и ногам, не заткнешь ей пасть и не привяжешь к дереву… ну к пальме, раз нет деревьев. Хорошо бы еще перед нею пса посадить! Да он больно ленивый.

– Мрак…

– А ты, Тарх?

Таргитай покосился на застывшую столбиком рыжеволоску, похожую на суслика возле норки. Подумал, шумно почесался, махнул рукой:

– Авось не зарежет.

– Поленится? – предположил Мрак саркастически. – Разве что поленится. Но от тебя разве что блох набралась, а лени – не знаю.

Олег покраснел, привстал, умоляюще смотрел то на одного, то на другого.

– Еще не чуете? Она уже не враг… Пусть не друг, женщина не может быть другом, как говорил Боромир, но уже не враг. Не самый лютый, а мы и самых-самых малахаями закидывали.

– Какими малахаями? – спросил Мрак сварливо. – Отродясь не видывал.

– Киммерийцы носят, – объяснил Олег. – Носили на головах. Правда, не понял зачем, ведь от удара мечом или секирой не защищает… Ритуальное, наверное.

– Ты зубы не заговаривай, – оборвал Мрак.

Сидел у костра, нахмуренный. Взгляд его не отрывался вроде бы от пламени, но все чуяли, что оборотень видит каждое движение Лиски. Вокруг костра сгустился воздух, напряжение стало таким плотным, что можно резать ножом.

– Он прав, – сказала она. – Свяжите руки и привяжите на ночь к дереву.

Олег дернул головой, глаза округлились. Мрак проговорил насмешливо:

– Олег даже обувается только сидя, а уж узлы… узлы лучше завяжу я.

Таргитай лег, смотрел с неловкостью. Мрак стянул ей за спиной тонкие руки ремнем, дабы не перегрызла, а веревку обернул вокруг пояса, привязал к пальме. Олег принес ей волчью шкуру: песок горячий, а волчьей шерсти боится всякая нечисть – скорпионы, ядовитые пауки, змеи.