Мрак спросил Аспарда, игнорируя Манмурта:
– Ты уверен, что он ее не обидит?
Аспард развел руками.
– Он сам вызвался, Ваше Величество. Кроме того, Манмурт, как вы знаете, – потомок знатнейшего рода, что дает определенные привилегии при любом дворе. Род Манмуртов верно и преданно служил Вашему Величеству… я имею в виду древний и славный род Вашего Величества… уже на протяжении… да-да на протяжении! А при знаменитой битве с гиксами, когда ваш прапрадед оказался в окружении, трое из рода Манмуртов…
Мрак отмахнулся.
– Ладно. Итак, Манмурт, эта жаба – мой лучший друг. И мое главное сокровище!.. Зовут ее Хрюндей. Чтоб чешуйки с ее спины не упало, понял? А то мы и битву с гиксами переиграем. Ты с ней повозишься малость здесь, а потом выведи в сад. Она обязательно подальше от дорожки какает. Вообще за кустами прячется. Застенчивая… Как и я.
Манмурт присел, колени хрустнули так мощно, что Мрак едва не подпрыгнул, Аспард испуганно взглянул на потолок, не рушится ли свод. Манмурт растопырил руки, лицо покраснело, словно сам тужился, засюсюкал с умильной мордой:
– Иди ко мне… красивая! Иди ко мне, милая…
Жаба встопырила горбиком хребетик, надулась, заворчала. Мрак сказал Аспарду:
– Ладно, они тут разберутся.
Дверь приоткрылась, четверо дюжих слуг в роскошных одеждах внесли громадный стол, а следом вереницей шли крепкие ребята с красными от натуги лицами, ибо несли, откинувшись назад всем корпусом, перед собой широкие подносы. Мрак потянул носом, сильно пахло осетровым балыком, с ним спорили ароматы семги, сига и копченой сельди.
Слуги быстро расставили по столу яства, исчезли бесшумно. Остался только один, застывший с большим кувшином в руках. По запаху в кувшине вино, ага, будет подливать в кубок, дабы не утруждать тцара.
Мрак прорычал довольно:
– Что ж, позавтракаем…
Аспард посмотрел на него странно, сказал нерешительно:
– А вы не будете… по своей привычке, слегка закусывать перед завтраком?
– Э… – сказал Мрак, – мэ… э-э… да, пожалуй, ты меня уговорил.
Он с сомнением посмотрел на стол, вокруг которого лучше бы на коне, а то заморишься, взмахом указал Аспарду на кресла у стены:
– Возьми одно, садись. Перекусим… перед завтраком.
Аспард испугался, лицо покрылось бледностью.
– Ваше Величество!.. Я не осмелюсь!
– А что, – спросил Мрак подозрительно, – еда протухла?
Он потянул ноздрями, но пахло умопомрачительно. Аспард сказал просяще:
– Не по мне такая честь.
– Садись, – велел Мрак. – Я тцар или не тцар? Я устанавливаю, кому где сидеть, лежать или прыгать.
Аспард, едва не падая от волнения, принес кресло, подсел, но трогать ничего на столе не осмеливался. Мрак хищно оглядел стол. Нехило перекусывает тцар перед завтраком. Холодная, так сказать, закуска перед завтраком. Здесь белорыбица, балык осетровый, ветчина свежепросольная, вареная, копченая, грузди соленые, грибы маринованные, груши в меде, гусь фаршированный, копченый, икра осетровая, свежая, паюсная, красная, колбаса свиная из ливера, кровяная, копченая, корюшка маринованная и копченая, белужина и судак маринованные, заяц копченый, рыжики соленые, рулеты из поросенка, на отдельном блюде – роскошные щуки, рулеты из фаршированной дрофы, сыр яблочный, сыр из слив, сыр домашний белый из творога со сметаной, сыр без сметаны, сыр пресный жирный, солонина вареная, семга, сиги и сельди копченые…
В нем рычало, когда он все это греб, жевал, а то глотал и не разжевывая, во рту просто менялся восхитительный вкус. Он поймал изумленный взгляд Аспарда, пояснил:
– Это я так волнуюсь. Меня ж чуть не убили, знаешь?.. Меня всего трясет, а когда ем, то мне не так страшно.
– Да вы не волнуйтесь так, Ваше Величество, – попросил Аспард. – А то удавитесь… Мы все сделаем, чтобы отыскать этих злодеев!
– Ищщи, ищщи, – согласился Мрак. – Да ты ешь, тут неплохо кормят, верно? Возьми вон семги, я такой нежной еще не жрал. На языке тает!.. А когда раздразнишься, то в самый раз пойдут вон те копченые кровяные колбаски… Ах, их уже нет?.. Ну вот так и хлопай ушами. Хватай хотя бы копченого зайца или рулет из поросенка.
– Ваше Величество…
– Ешь, – велел Мрак. – Или ты зло умыслил, что за моим столом есть отказываешься?
Аспард ел, обмирая от ужаса. Перекусывал перед завтраком Его Величество всегда в одиночку, на завтрак иногда допускал двоих-троих из самых близких советников, на обед приглашалось народу больше, особенно много набиралось на званые, но даже тогда начальнику дворцовой стражи не по рангу сидеть со знатными вельможами…
Он тцар, напомнил себе Мрак после этого легкого перекусывания, а не громила в корчме, потому из зала в зал пошел двигаться медленно и неспешно, важно, что позволяло рассмотреть встреченные рожи, а по незаметным движениям сопровождающих угадать, куда же его ведут.
Сразу же за дверью спальни его выхода ждали, оказывается, знатные люди. Так называется скопище этих разряженных, как петухи, сытых и спесивых рож. Тут же пристроились следом и двинулись, как стадо гусей, самые знатные, самые родовитые, самые именитые.
Но те, кто стоял и просто глядел на него, похоже, еще знатнее и родовитее. Когда Мрак со свитой проходил, все кланялись, кто низко, кто не очень, а один и вовсе остался недвижим, смотрел на него опасливо, но с наглым видом. За его спиной трое в таких же одеждах, родня или клан, даже рожи похожи, явно родня. Мрак впился в него глазами, стараясь понять, в чем же отличие, успел заметить, что в глубине глаз этого храбреца мелькнуло беспокойство.
Он остановился, поинтересовался:
– Что случилось, спина болит?
Придворный шелохнулся, даже скосил глаза в стороны родни. Те подперли его сзади, он вздохнул свободнее.
– Да нет, – ответил он, – спина у меня в порядке… Я ведь ее не гну, наблюдая за звездами!
В толпе придворных послышались приглушенные смешки. Мрак ощутил, как нечто закипает внутри, но пересилил себя, спросил почти ласково:
– Так почему ж не кланяешься тцару? Это неуважение.
Придворный, введенный в заблуждение почти просительным тоном, подбодрился и сказал громко:
– Да вот вчера выяснили, что мой род выше твоего!..
Горячая волна ударила из сердца Мрака в руки и ноги. Он сказал громче, но все еще ровным голосом:
– Отныне… ниже!
Он схватил его обеими руками и швырнул через зал в направлении распахнутого окна. Хрустнуло, в светлом проеме мелькнуло темное на светлом небе тело, исчезло. Без крика. На раме осталось красное пятно, струйки крови поползли по стене к полу.
В полной тишине Мрак отряхнул руки, кивнул Аспарду на троих замерших родственников.
– Этих взять, свести в подвал и срубить головы. Нет в Барбуссии рода более знатного, чем тцарский.
Аспард, такой же ошеломленный, как и все в зале, пошевелился, осипшим голосом вскрикнул:
– Стража!.. Этих взять… И вон того, куда прячешься? В подвал всех, стеречь!
Но казнить не велел, отметил Мрак одобрительно. Полагает, что тцар лишь пугает. Хотя он и собирался лишь пугнуть, а, впрочем, почему в самом деле не срубить головы тем, кто сеет смуту? Все меньше крови, чем потом утихомиривать бунт…
Он кивнул, двинулся через зал снова такой же надменный, величественный, с неподвижным лицом. Между придворными шла, как он заметил, молчаливая борьба за место ближе к тцару. Даже по дороге к следующему залу все стараются почаще попадаться ему на глаза, будто от этого зависит количество полученных пряников. «А может, – подумал он, – и зависит. Только у меня все наоборот: чья рожа дольше мелькает в поле зрения, в ту больше хочется двинуть».
Охрана выбежала далеко вперед, дорога расчищена, как к выходу из дворца, так и дальше, чуткие уши улавливают резкие отрывистые выкрики начальника стражи. Если есть посетители или просители у ворот дворца, сейчас их оттесняют на расстояние, чтобы никто не добросил камнем…
Стражи распахнули двери в тронный зал. Мрак сразу же, еще до того, как церемониймейстер издал зычный рев, окинул весь зал цепким запоминающим взором. Да, придворные что надо… Вдоль стен притворяются статуями картинные красавцы-стражи: в блестящих доспехах, с упертыми в пол мечами наголо. Несколько высших офицеров бродят по залу, бросая плотоядные взгляды на пухленьких молоденьких красоток, взятых знатными родителями на тцарский выход. Основная масса люда терпеливо топчется на левой стороне зала, правая свободна, туда ведет красная ковровая дорожка. Там, на возвышении, блистающее златом кресло с непомерно высокой спинкой.
