Он смотрел, как она, полуотвернувшись, бросила несколько слов по сотовому, он понял, что называют числа и цифры, а женщина ухватила пострадавшего за руку:
– Питер, потерпи чуть!.. Сейчас будем на месте. Эй, помогите же втащить в машину.
Воробьев, пачкаясь в крови, подхватил избитого, начал заталкивать в машину. Женщина крикнула раздраженно:
– Не в эту, идиот!
Воробьев в самом деле ощутил себя идиотом, машина дипломата искорежена так, словно по ней лупили рельсами, лобовое стекло все-таки раскрошили, даже передние шины прокололи, черт бы их побрал… но вообще-то, если не для печати и рапорта, то молодцы.
Женщина поддерживала Питеру голову, Воробьев дотащил до ее машины, здоровый же мужик этот Питер, одни тугие мышцы, такой выживет с разбитой печенью и отбитыми почками, вот только целиться придется учиться левым глазом: привет из России!
Искалеченного уложили на заднее сиденье, женщина торопливо села за руль. Воробьев крикнул укоризненно:
– Вы бы подождали!.. Сейчас прибудет «Скорая». У нас медицина бесплатная…
Машина ревнула и сорвалась с места. Воробьев счастливо смотрел вслед. Хоть и не по инструкции действовал, но незримые ангелы, звякая мечами и милицейскими бляхами, хлопали по плечам и говорили, что сегодня вел себя достойно, правильно, и хотя на ужин по-прежнему только картошка, сдобренная жидким подсолнечным маслом, но заснет счастливым и почти сытым.
Да, за его столом сидел крепкий матерый волчара. Правда, стул для себя придвинул другой. Ни один понимающий, к кому идет, профессионал не сядет на стул хозяина. Может и ножка отломиться, грохнешься, не успев выхватить пистолет, можешь просто прилипнуть к сиденью, а то не заметишь аккуратно закрашенный пропил…
Из расстегнутого ворота рубашки выбивались настолько густые рыжие волосы, что пуля запутается, как пчела. Он походил на трехгранный напильник, такой же прямой, серый, с холодным лицом и резкими гранями. Но грудь была широка, а сам он выглядит так, будто его выковали из большого слитка железа.
Он с холодным любопытством рассматривал Дмитрия, тот в самом деле ощущал себя так, словно по дурости сунул два пальца в электрическую розетку. А мысли так и вовсе заметались, как вспугнутые тараканы. Глаза невольно зыркнули на полку, где два швыряльных ножа, на стеллаж с безделушками, среди которых две штучки совсем не так безобидны, как смотрятся, но до них так же далеко, как и до двери.
Окно закрыто, как и дверь на балкон. Как бы ни проник в его комнату этот человек, он сделал это бесшумно и очень быстро. Показательно быстро. Даже окна и балкон прикрыл точно так, как было до вторжения.
Дмитрий кашлянул, проверяя перехваченное страхом горло. Связки работают, он сказал как можно спокойнее, хотя сердце колотилось, как у пойманного зайца:
– Да, круто. Хотя дверь на балкон я вроде бы не запирал.
– Не запирал, – согласился мужчина холодновато. – Но запоры не всегда останавливают.
Голос показался тоже скрежетом напильника, когда тот мерными движениями стачивает металл.
– Но шуму было бы, – возразил Дмитрий. Он старался говорить больше, так удается что-то узнать о противнике, отвлечь его внимание, расслабить, а к стеллажу всего четыре шага…
– Не обязательно, – сказал мужчина. – Можно открыть даже половинкой спички.
Голос был ровный, холодноватый, с оскорбительной ноткой полного превосходства. Голос человека, настолько хозяина положения, что может позволить себе держаться, как гость, и в ожидании хозяина просто сесть в его кресло. Или в соседнее.
Дмитрий замедленно прошел вдоль комнаты, сел на стул под стеной. Он старался двигаться открыто, руки держал на виду. Кем бы ни был этот гость, но и Дмитрий знал о себе, на что способен, когда загнан в угол.
– Я слушаю вас, – проговорил он тоже ровным голосом.
Незваный гость сидит спокойно, но Дмитрий чувствовал угрозу всеми фибрами тела и души, каждым кровяным шариком. Возможно, его нашли те, кого он уничтожал последние месяцы. В конце концов, у них тоже профессионалы.
– Дмитрий Човен, – сказал мужчина медленно. Его серые глаза без всякого выражения уставились в упор, голос вроде бы даже потеплел. – Сержант ВДВ, подразделение «Альфа», пять поощрений, три награды, два понижения в звании… В третьем коренном выпала пломба… Нехорошо, за зубами следить надо. При ваших-то нынешних заработках!
Дмитрий спросил недружелюбно:
– Что вы знаете о моих заработках?
Мужчина холодно улыбнулся. Их взгляды на несколько мгновений скрестились, в воздухе запахло горящим железом. Дмитрий понимал, о чем речь, и, похоже, этот странный гость знает о нем действительно много. Тогда он все-таки из тех служб, которые сами… ну, которые умеют ножом и пистолетом. И знают расценки. А разброс в расценках немал… Коммерсантик сдуру обычно обращается к «крыше», после чего тут же попадает в кабалу, а платит все больше и больше. Да и заказ в половине случаев не выполняется. Или обращается к случайному человеку, тот же расклад: в половине случаев заказ не выполнят, а если такого «суперкиллера» поймают, тут же сдаст заказчика с потрохами. Зато услуги «крыши» или доморощенных киллеров обходятся всего в 5–10 тысяч долларов. Коммерсанты покруче, да и не только коммерсанты обращаются именно через посредников к авторитетам или вожакам крупных нелегальных структур. После перепроверки самого заказчика ему дают специалиста на ограниченный срок. Это уже 20–50, зато результат почти стопроцентный. Иногда прибегают к услугам, Дмитрий об этом слыхал, к услугам террористических организаций. Эти борцы за свободу охотно берутся и за такие дела, зарабатывают неплохо. К примеру, за убийство Улафа Пальме получили два лимона, а за Листьева – четыре. Правда, миллионы получают за «коллекционные» акты, а вообще-то услуги террориста начинаются с 10 тысяч долларов. Это банальный взрыв машины или бронированной двери, офиса или просто бомбы в мусорном ящике. Стрелок – от 30 до 50, снайпер – до 70, но Дмитрий получал и больше, а за работу ножом – от 50 до 200 тысяч.
Кроме того, он ясно видел по глазам этого матерого волка, что тому известны и такие расценки: неохраняемый объект стоит от 5 до 30 тысяч, понятно, в зависимости от его статуса, хотя горла дворника и директора одинаковые, но брать за дворника неловко, как за директора. Если охраняет кто-то из неизвестных, знакомый или родственник, то за такую помеху накидывается еще несколько тысяч, зато если уже охраняют детективы из частного агентства, то заказчик раскошеливается от 20 до 50. Дмитрию приходилось иметь дело с тузами, которых охраняла собственная служба безопасности, а это от 30 до 70 тысяч. Правда, если охрана от МВД, то расценки те же, зато если у объекта профессионально подготовленная государственная охрана из бывшего 9-го управления КГБ, то расценки выполнения заказа взлетают от 50 до 200 тысяч. Выше всего ценится дичь, которую взяла под охрану сама государственная организация, это уже от 100 до 500 тысяч.
– Неплохие заработки, – сказал мужчина с насмешкой. – У нас академики столько не получают. Что скажешь?
Он обращался на «ты», но сейчас это не коробило. Дмитрий ответил так же холодно:
– Академики живут дольше.
Улыбка исчезла мгновенно. На Дмитрия смотрели холодные серые глаза, а губы сдвинулись, обозначив твердые бугорки, словно кожу натянули на каменную глыбу:
– Это верно. Особенно если учесть, что часть работы выполняешь бесплатно. По своей, так сказать, инициативе. Этакий городской Робин Гуд. А почему не скажешь, что заработанные… гм… ладно, заработанные таким образом, отдаешь вдове Коровича и своему другу Болотникову, что в госпитале?
Дмитрий напрягся, кровь бросилась в лицо:
– А вот это не ваше дело.
Мужчина сказал почти поспешно:
– Да я только сказал, что ты поступаешь… ну, непривычно благородно для нынешнего времени. Вдвойне благородно, что не трезвонишь об этом на каждом углу.
Дмитрий подумал, что здесь мужик ляпнул глупость, как же он стал бы трезвонить о своей помощи, если даже валютную икру маскирует под браконьерскую, сказал уже враждебно:
