Попался? Он? Глупости, он не может попасться, он слишком умен и осторожен. Мало ли что ему когда-то рассказали, это никак не увязывается с его жизнью. Если вдуматься, и дискета ему не очень-то нужна, на ней не может быть ничего особенно опасного, но береженого, как говорится, бог бережет. И вообще…

И вообще убирать помехи из своей жизни оказалось не только легко, но и, в общем-то, приятно. Сегодня он уберет последнюю помеху – и заживет дальше в свое удовольствие. Он скопил достаточно денег, чтобы бросить все в этой сумасшедшей стране и начать заново за ее пределами. Ему чуть больше сорока, он умен, хорош собой, у него будет все, чего он заслуживает на самом деле.

А заслуживает он многого. Очень многого.

Ночь прошла спокойно. Галка уехала со своим Тарасовым около полуночи, взяв с меня самую страшную клятву, что я не буду открывать дверь кому ни попадя, вести по телефону лишние разговоры и вообще делать глупости. Она бы осталась еще на сутки, но открывалась конференция архитекторов, к которой моя подруга с мужем готовились чуть ли не два года, и пропустить это было просто невозможно. А поскольку конференция проводилась в одном из загородных пансионатов, выехать туда нужно было чуть ли не на рассвете.

– Я позвоню тебе вечером, – пообещала Галка. – И брось терзаться: не подставляла ты меня. Чушь все это. Ну, вызовут куда надо, ну зададут вопросы. Так я отвечу, мне скрывать нечего. Успокойся.

Я обещала успокоиться и не делать глупостей и первую часть обещания вроде бы выполнила. Приняла горячий душ, попрыскала на себя любимыми духами, поскольку это всегда поднимало мне настроение, даже телевизор попробовала посмотреть. Но фильм оказался на редкость занудным, да к тому же доставала глупейшая реклама, которая появлялась на экране чуть ли не каждые пять минут. «От Парижа до зарядки „Омса“ – лучшие прокладки», – подвела я итог получасового сидения у экрана, вырубила ящик и отправилась спать. И – заснула, причем без всякого снотворного и успокоительного.

Утро – первое в этом месяце – оказалось солнечным, и это было прекрасно. Солнце всегда поднимало мне настроение. Я выпила кофе и съела два вкуснейших пирожка с капустой, еще одно Галкино фирменное блюдо, мысленно поблагодарив подругу. Закурила – и тут зазвонил телефон. Опять кто-то с утра пораньше!

– Алло, – с некоторым недоумением сказала я, а поскольку ответа не получила, то повторила чуть громче:

– Алло-о.

Трубка по-прежнему молчала, что при уровне нашей телефонной связи было неудивительно.

– Вас не слышно, перезвоните, пожалуйста, – попросила я и дала отбой. Но никто не перезванивал. Я пожала плечами, докурила сигарету и пошла к письменному столу с твердым намерением сделать за сегодняшний день по меньшей мере две нормы. Но не успела перевести и двух страниц, как телефон снова ожил. И опять никто не пожелал со мной разговаривать, просто на том конце провода сразу положили трубку. Я только успела понять, что звонили из автомата – его характерный щелчок ни с чем невозможно спутать. Скорее всего звонила Галка из-за города, а это вообще почти гиблое дело. Удивительно: один раз мне позвонил школьный приятель, который перебрался жить в солнечную Калифорнию, так его было слышно так, будто он звонил из соседней квартиры, а не с противоположного края Земли. С местными же, так сказать, междугородными звонками просто беда.

Третий раз телефон зазвонил полчаса спустя – и с тем же результатом. Тут я забеспокоилась – все это мне откровенно перестало нравиться. Кто-то проверяет, дома ли я? Зачем? Для жуликов я никакого интереса не представляю, ко мне можно залезть только по чистой случайности. И посоветоваться не с кем, кроме, пожалуй, Андрея. И тут меня как током пронзила мысль: я же не знаю номера его телефона! Мне даже в голову не пришло этим поинтересоваться, настолько моя голова была занята другим. Интересно получается. Хорошо еще, что вчера Павел оставил мне свою визитку, только куда же я ее засунула? В карман шубы? В сумочку? В карман жакета? Первоначальные поиски результата не дали, и тут снова раздался звонок – на сей раз в дверь.

На цыпочках я подкралась к «глазку» и увидела… Володю. То есть догадалась по очертаниям массивной фигуры, что это он. На лестничной площадке у нас всегда полумрак, нельзя сказать, чтобы приятный. Я замерла у двери, не в силах пошевелиться. Что ему надо? Почему опять без звонка?

– Ната, открой, – услышала я знакомый спокойный голос. – Открой, я знаю, что ты дома.

И вновь настойчивый звонок. Да не открою я ни за что на свете, тоже дурочку нашел. Просто позвоню сейчас в милицию, скажу, что ко мне ломится подозрительный тип с неизвестными намерениями. Ага, а он им скажет, что мы сто двадцать лет знакомы и он пришел справиться о моем здоровье. Что же делать, Господи, что делать? Да наплевать, пусть говорит что угодно, лишь бы не оставаться с ним наедине. Я сделала шаг в комнату и услышала:

– Открой, я знаю, что ты убила своего мужа. Я привез доказательства, если не откроешь, отправлюсь с ними в милицию, честное слово. Открой по-хорошему, я тебе помочь хочу, идиотка!

Я убила Валерия? И у Володи есть доказательства? Мне показалось, что я схожу с ума. Или он спятил? Забыв обо всем на свете, я резко распахнула дверь и спросила:

– Так, по-твоему, это я – убийца?

Всегда забывала, насколько подвижен и разворотлив мой приятель, несмотря на внешнюю монументальность. Володя мгновенно оказался в коридорчике, оттеснил меня к кухне, захлопнул за собой дверь, запер ее изнутри на ключ и положил его в карман. И все это молча, с полуулыбкой, от которой мне снова стало так страшно, как не было еще никогда в жизни.

– Поговорим? – спросил он, сбрасывая дорогой полушубок прямо на пол. – Обсудим, что к чему? Ты, как я понимаю, одна и уже пришла в себя после вчерашних волнений. Вот и хорошо. Поставь чайник, на улице собачий холод.

Он говорил самые простые слова, но ни взгляд, ни улыбка им не соответствовали. Особенно взгляд. Сроду ничего подобного не видела, но поняла, что имеют в виду, когда говорят: «У него глаза убийцы». И ведь как просто он заставил меня впустить его в квартиру. А что теперь?

– Смею думать, ты пошутил, когда обвинил меня в убийстве, – сказала я, надеюсь, достаточно спокойно. – Зачем тебе понадобился этот трюк?

– Чтобы войти в квартиру, естественно. И поговорить без свидетелей. Ты же теперь постоянно с телохранителями, одна практически не остаешься.

– Почему ты не позвонил перед приходом?

– А я звонил. Целых три раза. Только не соединялось.

Он врал и даже не давал себе труда это скрыть. Напротив, откровенно забавлялся. Господи, хоть бы кто-нибудь позвонил, я бы тут же позвала к себе. Или хотя бы сказала, что я дома не одна и кто ко мне пришел. Может быть, тогда он не посмеет… Не посмеет – что?

– Не дрожи, ничего плохого я тебе не сделаю, – усмехнулся Володя, прочитав мои мысли. – Если, конечно, ты отдашь мне дискету. И не надо делать недоуменное лицо, я знаю, что она у тебя. Так?

Я неопределенно пожала плечам. То ли он блефует, то ли действительно откуда-то точно знает, что дискета у меня. Как в таком случае поступать, я представляла себе весьма смутно, если вообще представляла. Единственное, что мне пришло в голову, – это позвонить все-таки Павлу. Но тогда Володя увидит, что вчерашний «приятель покойного мужа» имеет рабочий телефон, начинающийся с известных всей Москве трех цифр. Что он сделает после этого – неизвестно. То есть ясно, что ничего хорошего меня не ожидает. А кому еще можно позвонить? Не Масику же, в самом деле. Хотя… В моем положении впору за любую соломинку хвататься, особо капризничать не приходится.

– Мне нужно позвонить, – сказала я по возможности твердым голосом. – После этого и поговорим.

– Вчерашнему знакомому врачу? – прищурился Володя.

Я покачала головой, поразившись про себя проницательности своего приятеля. Хороша бы я была сейчас! И набрала номер телефона своего почти бывшего поклонника, соображая на ходу, как построить разговор, чтобы Масик хоть что-то понял, а Володя – почти ничего. Господи, и зачем я только открыла дверь!