Все вопросы, адресованные главе внешнеполитического ведомства России, касались одной темы. 9 февраля, в четверг, выступая на пресс-конференции по итогам состоявшихся в Мадриде российско-испанских переговоров, президент Путин заявил: «Надо уважать выбор палестинского народа. Мы, сохраняя наши контакты с организацией «Хамас», намерены в ближайшее время пригласить руководство этой организации в Москву». В Израиле это заявление вызвало однозначное недовольство. «Террор не будет узаконен», – говорилось в официальном заявлении канцелярии премьера.

Глава МИДа России, накануне поездки в США потерпевший неудачу и в переговорах с Ираном, плохо владел собой в окружении журналистов. Он ожег взглядом израильского спецкора, вытянувшего руку до небес, и резким кивком дал ему слово.

– Министр иностранных дел Израиля Голда Саар не получала официального приглашения в Москву больше двух лет. Не кажется ли вам, господин Иванов, что более логично в этой ситуации сесть за стол переговоров вначале с госпожой Саар, нежели с лидером «Хамаса» Машалем.

– По техническим причинам мы не можем пригласить в Москву министра иностранных дел Израиля до того, как примем делегацию «Хамаса», – последовал ответ министра.

И вот тут черт дернул Илью за язык.

– А когда же? – выкрикнул он. И сам себе показался школьником.

– Через час после прилета делегации! – отрубил главный дипломат, глядя на микрофон с логотипом телекомпании, словно запоминал его, хотя знал Илью в лицо. – Можете меня процитировать и считать это официальным приглашением. Еще есть вопросы?! Спасибо!!

Спецкор с самой распространенной в Израиле фамилией Коэн многозначительно присвистнул и панибратски похлопал Илью по плечу.

– Неплохо ты его стимулировал. Отличная провокация. Главным героем моего репортажа будешь ты. Я назову его «Скользкий путь катетера».

Илье было не до смеха. Он не мог предположить, во что выльется его неосторожный выкрик, который и вопросом-то не назовешь. В начале девятого вечера ему из израильского посольства в Москве позвонил Шауль Коэн и поделился последними новостями.

– По инициативе Голды Саар состоялся телефонный разговор с главой вашего МИДа. Саар была коротка: «Считаю ваше заявление прессе официальным приглашением». Поздравляю, Илья! Это обоюдная вилка. Теперь ни та, ни другая сторона не могут отказаться от своих инициатив. Готовься вслед за вашим Машалем взять интервью у нашей Голды, – дважды акцентировал он. – Будь уверен, наша министр свое слово сдержит. Тут дело принципа.

– Порыв, – начал было защищаться Илья. – Саар отреагировала моментально, да? Это ничего не значит.

– Зря ты так думаешь. Она же не из телефонной будки звонила. Обмен острыми уколами между министрами и готовый пресс-релиз уже в электронных СМИ. Полистай странички…

Еще через полчаса Илью вызвали на ковер. На столе главного редактора стояла миниатюрная гильотина, подаренная ему коллегами из «Либерасьон».

– Присаживайся, клади свой язык на плаху, – начал начальник. – Не скажу, что пресс-служба МИДа оборвала мой телефон, но один звонок состоялся. Ты уже в курсе заявления Голды Саар?

Илья боднул головой:

– В курсе.

– О чем ты думал, когда сорвался на министра?

– Я сорвался?! – обалдел Илья. – Не я сорвался! Если ты внимательно смотрел запись, то мог заметить, что не я задал провокационный вопрос, а ненормальный Коэн! Я лишь уточнил: «Когда?» Это Коэн стряхнул золотую пыль с головы министра.

– Да, это было просто и красиво.

Илью потянуло на нравоучения.

– Наши министры должны быть умные, сдержанные, сильные и красивые.

– А Путин один…

Редактор с минуту молчал.

– Ты готовишься к интервью с Машалем?

– Готовлюсь, разумеется.

И тут Илью осенило. Он понял, что кроется за вопросом шефа. На волне министерской невоздержанности интервью с лидером «Хамаса» получится каким угодно, но только не постным. Репортаж вызовет у зрителей интерес к новой «скандальной» фигуре от журналистики. Даже поверхностный взгляд на эту проблему указывал на Илью как на «сводника». По сути, это он организовал встречу двух министров. И какую встречу! Пусть пройдет не час, а два, три, но на летное поле Внуковского аэропорта сядет самолет Голды Саар. Он повторит незамысловатый маршрут лайнера с лидерами «Хамаса» на борту по рулежной дорожке к терминалу. Что-то в этом роде Илья прочел на лице редактора. Журналист был так счастлив, что не смог бы сразу посчитать звезды в Северном полушарии.

Дамаск, Сирия

Илья Чаплыгин перевернул страницу в блокноте и в очередной раз пробежал глазами выдержки из текста с громким заголовком: «Досье на лидера «Хамаса» Халеда Машаля».

«Халед Машаль родился в 1956 году под Рамаллахом… В 1976 году с семьей бежал от военных действий в Кувейт… Окончил факультет физики Кувейтского университета… В 1990 году переехал в Иорданию, где присоединился к «Хамасу»… В 1997 году израильская разведка «Моссад» попыталась его отравить… Из Иордании Машаль переехал в Катар, оттуда в Сирию. В Дамаске он возглавил местное бюро, а потом и политическое бюро «Хамаса»».

Чаплыгин снова перевернул страницу, где размашистым почерком выписал первый вопрос: «Господин Машаль, чего вы ожидаете от поездки в Москву?» Вопросов было несколько, они могли уместиться на одной странице. Однако Илье сценарием предписывалось: «с глубокомысленным видом читать перед камерой рабочие записи».

28-летнего Илью Чаплыгина ожидало еще одно интервью с Машалем. Беседа планировалась на борту российского лайнера: за рабочим столом, на фоне иллюминаторов, под мерный гул самолетных турбин, на пути палестинской делегации в Москву. Этот вопрос был согласован с кремлевской администрацией.

Лидер «Хамаса» задерживался. Чаплыгин не очень уютно чувствовал себя под прицелом черноглазых телохранителей Машаля, здоровенных двухметровых шкафов. Своими могучими телами они заполнили все пространство кабинета, шумным дыханием выгнали из него весь свежий воздух. Илья ослабил узел галстука, повел затекшей шеей. Что и говорить, ему предстояла встреча с легендарной личностью.

Офис Машаля располагался неподалеку от старого города, обнесенного древней крепостной стеной, за которой взмывали в небо шпили и купола мечетей, дворцов, крыши массивных зданий с огромными порталами. Их можно было увидеть из окна этого трехэтажного здания, выдержанного в современном стиле.

Машаль вошел в кабинет неторопливой походкой. Он был одет в пестрый пуловер и белую рубашку. Его борода отливала благородной сединой, темные глаза улыбались. Он кивнул на приветствие журналиста, привставшего со своего места, усадил в кресло плавным жестом руки и устроился напротив, бросив ногу на ногу.

Илья вдруг куда-то заторопился. Он посмотрел на записи и едва не выдал последний вопрос, который касался неудачной попытки «Моссада» ликвидировать Машаля. Перестраиваясь на боевой лад, журналист успел качнуть головой и воспроизвести несуразное: «Вот вы сидите передо мной живой и здоровый, а ведь все могло кончиться плохо».

Илья не переставал удивляться одной простой вещи, которая никак не поддавалась корректировке. Почему, недоумевал он, израильские спецслужбы один в один походят на голливудские цеха по производству шпионских боевиков. Почему каждая миссия по ликвидации врагов Священной земли носит неистребимый оттенок невыполнимой. Ведь на каждого террориста, равно как и на мудреца, довольно простоты. Он в качестве примера мог привести одну неудавшуюся попытку ликвидации Машаля.

19 августа 1997 года в иорданскую столицу под видом канадских туристов прибыли семь агентов «Моссада» с заданием ликвидировать Машаля, ответственного за подготовку террористических актов, совершенных в Израиле. Арендовав легковую машину, в течение месяца они следили за Машалем, выяснили места, в которых он бывал наиболее часто, расписание рабочего дня. Приказ о проведении заключительного этапа операции поступил в конце сентября.