– Конкретно, я не мог заплатить агенту конкретную цену за его услуги, – объяснил Матвеев, надеясь, что смысл дойдет до генерала. – Хотя у него были проблемы. Устранив их, стоило рассчитывать на дальнейшее сотрудничество.

– Расскажи о нем.

«Ладно». Матвеев пожал плечами. И сделал лирическое отступление:

– У него красивые синие глаза, светящиеся умом. Кроме того, он был причастен к международной преступной группировке. Вкратце работа сводилась к следующему. На «Ракете» в Венецию прибывает группа туристов, среди них двое намерены остаться в Италии. Они так же, как и остальные, сдают паспорта инспектору венецианской таможни – участнику преступной группировки. Тот не регистрирует паспорта, позже уничтожает. Другой вариант. Инспектор пропускает незаконных мигрантов вместе с паспортами, если документы им нужны. Через своего агента я переправил в Италию и вернул обратно не один десяток человек, порой без интереса для моей службы.

– Рассчитываешь на помощь хорватского агента?

– Он не похож на игральный автомат, – заметил Матвеев. – Просто так его за руку не дернешь. Нам нужны три семерки, значит, придется заплатить.

– Или долго дергать за руку.

– Можно додергаться до презентации книги генерала-предателя, – рассудил Матвеев. – Он назовет свои комиксы «Кремль и Минобороны в моей ширинке» или «Дерни, деточка, за веревочку».

Бурцев прошелся вдоль стола, пряча улыбку. И только тогда его словно догнали недавние рассуждения полковника. Фактически судьба операции лежала на одних плечах.

– Ты планируешь переправить обе группы самолетом.

Матвеев не понял, вопрос это или ответ. Пришлось подтвердить:

– Да. С разницей в две недели.

– Неважно. Почему ты игнорируешь коридор для переброски в Венецию «Ракетой» обеих групп?

– Нельзя задействовать один и тот же канал дважды, – сказал Матвеев поучительным тоном. – Любая осечка при переходе в Венецию грозит обернуться провалом в обратном направлении.

– Когда ты планируешь поездку в Хорватию?

«Когда ты бросишь спрашивать?»

– Если бы вы не спросили сегодня, я бы обратился с этим вопросом завтра. Мне потребуется пара-тройка пухлых кредитных карт, не оставляющих следов. Неважно, кто и по каким каналам обналичит деньги, но банковские следы на этом должны оборваться. Я толкую об очень чистых деньгах.

– Ты забыл потребовать от меня еще одну вещь.

– Какую? – все больше наглел Матвеев и все больше удивлялся своей наглости.

– Бланк для отчета, – уточнил генерал.

– Если вы настаиваете.

Матвеев мог сказать себе, что в очередной раз в Истрии. Только для него «очередной раз» означало строгую определенную последовательность – закончить работу в определенные сроки, просмотреть очередную игру любимой команды. Что-то ближайшее в ряду предстоящих задач. Когда он вдохнул полной грудью пьянящий морской воздух, улыбнулся: «Я снова в Истрии».

Он взял такси до Ровиня. Слева и внизу городки в венецианском стиле, ковры из цветов, бухты и скалистые берега, которые ласкают синие волны. Справа полуострова поселки и городки. И, конечно же, острова. Больше тысячи островов, совсем небольших клочков суши и просто скал разбросаны по всему хорватскому побережью…

Некоторые поселки подходят к дороге так близко, что на воротах домов можно разглядеть герб Истрии. Но чаще гербы Истрии и Венеции – козу и крылатого льва. Матвеев вспоминал эти символы еще в Москве, он увидел в них потаенный смысл, наводящий на связь между Истрией и Венецией. Это мост между двумя провинциями разных государств, разделенных водами Адриатического моря, но неразрывно связанных историей. Он твердо верил в то, что этот призрачный мост, будто окаменевший от определения «эвакуационный», выдержит нескольких человек.

Его агент по имени Иво Фалкони назначил встречу в ресторане «Валентино». Матвеев увидел знакомые уже задрапированные плетеные кресла и подушки. Вечерело. Вот-вот служащие ресторана зажгут вечернее освещение – факелы. Лучший ресторан в Ровине. Кажется, в таком суховатом стиле ему впервые порекомендовали это заведение.

Иво, лет пятидесяти респектабельный хорват, одетый в светлый костюм, встретил Матвеева именно так: «Лучшее место на всем побережье».

Полковник хмыкнул, здороваясь с ним за руку:

– Даже гиды себя так не ведут.

– А как ведут себя гиды?

– Гиды ведут себя, как гиды.

– Полагаешь, они всю дорогу улыбаются?

– Всю дорогу?

– Ну да.

– Я такого не говорил. Вижу – не рад встрече.

Фалкони промолчал. Матвеев решил закончить мысль. Пока не зажглись факелы, он поднял стакан с коктейлем, даже не поинтересовавшись его смесью. Был уверен в одном: это лечебная смесь, насыщенная чистым воздухом, приправленная морским бризом.

Давние знакомые – Матвеев и Фалкони – сидели в отдельной кабинке, закрепленной прямо на скале. Кабинка один в один походила на клетку ажурной работы, выкрашенную в белый цвет. Но больше всего она смахивала на кладбищенскую ограду, а два клиента в ней – на покойников, вылезших в этот вечер подышать свежим воздухом, под живой джаз выпить целебную смесь.

Но не об этом хотел сказать Матвеев. Также ему не хотелось поднять настроение собеседника, который явно не обрадовался приезду русского разведчика.

– Море здесь удивительного синего цвета, – сказал Матвеев и простер руку со стаканом. Иво машинально отстранился, побоявшись, что полковник захочет засечь этот торжественный миг на своих наручных часах, и прольет коктейль ему на дорогие штаны. – Коричневатые рифы походят на вершины скал в самом засушливом американском штате. Будто море затопило Америку, а на поверхности остались лишь коричневые вершины. Выжили лишь Маккенна, его подруга – дочь судьи, кажется, и две скаковые лошади.

– Я никогда не видел тебя таким. – Иво даже не пытался подобрать определение, каким именно. Он смотрел на Матвеева, а тот любовался баркасами, приспустившими к вечеру белоснежные тенты.

Иво не зря выбрал местом встречи этот ресторан. Тут можно разговаривать на любые темы – вольные, фривольные, запрещенные. Никто не обратит на тебя внимания, если ты даже грязно выругаешься и швырнешь официанта на острые скалы. Здесь каждый занят собой, собеседником или милой собеседницей.

– Слышал, ты по-прежнему работаешь в «Едролинии», – сказал Матвеев, делая ошибку в произношении.

– И дальше собираюсь, – буркнул в ответ Фалкони. – У меня там все схвачено. Сколько мы не виделись? – спросил он, рассматривая собеседника через потеки на высоком стакане.

– Три года.

– Много воды утекло. У меня сменились напарники – как здесь, в Ровине, так и в Венеции.

– Погоди, я продолжу. Я знаю, что ты хочешь сказать. Венецианский пограничник так постарел за три года, что аж вышел на пенсию, перебрался с семьей на материк, где и скончался. Его напарник хотя и не был космонавтом, но покинул этот мир. Хорватский партнер куда-то сгинул. Уже три года его никто не видал. Без дырки в голове. Я прав?

– Кто его знает? – Иво пожал плечами. – У тебя деловое предложение?

– В точку попал, – фальшиво улыбнулся Матвеев. – Нужно вытащить сюда шестерых заблудших.

– У них проблемы с итальянским правосудием?

– Пока нет. Но проблемы будут. У них украдут деньги, документы, водительские права.

– Извини, что перебиваю, Саша. Всегда хотел спросить о твоем возрасте. Сколько тебе?

– Пятьдесят. Шестьдесят. Семьдесят. Точно не помню. Так вот. Я подготовил паспорта – ровно шесть штук. Они должны оказаться на венецианском пограничном посту.

– Все шесть сразу?

– Нет, конечно. Сначала границу перейдут три человека, через пару дней еще три. Первая тройка – это молодые люди. На уме горные велосипеды. Горные маршруты. «Аква минерале».

– Спортсмены?

– Пошли по стопам родителей. Они профессиональные биатлонисты. Матери занимались лыжами. Отцы – палками. Детям достались винтовки. Мое дело маленькое, но ответственное: наладить прерванные контакты и переправить две группы условных нелегалов. Заметь, я опустил «с тобой и через тебя».