– Албаков и Мараев, – подсказал Рябов.

– Да, они. И не совпали ли эти дежурства. Я хочу сказать, не дежурил ли один и тот же офицер в обоих случаях увольнительных отпусков Никишина. Кстати, кто заносит данные в журнал – сам офицер или, к примеру, сержант, дежурящий с ним?

– Может и тот, и другой. Но точно я пока не отвечу.

– А почерк в журнале один и тот же?

– Извините, Роман Семенович, этим занимался лейтенант Могилев, а я как-то не догадался спросить.

– А вот вы и узнайте у него, расспросите получше, как проходит работа на КПП, ее особенности, нюансы… Где останавливались чеченцы, вы узнавали?

– Работа в этом направлении идет, подключены районные органы МВД, проверяются гостиницы. Если там таковые не числятся, то будем проверять частные дома и квартиры.

– Очень хорошо. Если Албаков и Мараев когда-либо останавливались в той или иной гостинице, нужно будет узнать, кто регистрировал их, и спросить у него, не знакома ли ему фамилия дежурного КПП в войсковой части 14462. Даже больше, нужно будет опросить весь штат гостиницы, имеющий доступ к журналам регистрации. Далее, нужно найти хотя бы одного свидетеля разговора Никишина с Малышевым о том, что тот хочет убить Шляха. Потом еще раз поговорить с Малышевым, узнать, в курсе ли он «чеченских» встреч Никишина, если да, то насколько. Все это очень важно, я не любитель слоеных пирогов. Сейчас вы мне расскажете, как ведутся поиски Никишина, и мы пригласим сюда командира части, поговорим с ним собственно об А-232, о взрывчатке, условиях хранения и так далее. Мне эта тема не нова, думаю, мы сумеем узнать что-нибудь полезное. Кстати, вы отдали распоряжение о задержании Албакова и Мараева?

– Да, у обоих таганрогская прописка, капитан Кирсанов срочно вылетел туда.

В этот момент в комнату вошел майор Семенов, поздоровался с Кравцом и сел за стол.

– Судя по целым стеклам в окнах, Никишин еще не приходил, – сострил майор и неожиданно добавил: – «В рекруты должны сдаваться люди добрые, человечные, не старые, не увечные и не дураки».

Кравец, приоткрыв рот, склонил голову.

Семенов пояснил:

– Петр Первый, основные требования к рекрутам.

Антон избегал неосвещенных улиц и проулков. Сейчас он шел по улице, названия которой даже не знал. Впереди показался перекресток, Антон решил не сворачивать и прошел прямо. Справа от него китайской стеной уходил вдаль желтый забор какого-то предприятия, слева – одно– и двухэтажные дома. Сейчас ему необходимо было сменить одежду, и он ломал голову над этим вопросом. Пройдя автобусную остановку, он постоял у проходной, затем перешел на другую сторону, где был расположен стадион, и двинулся дальше. Впереди показались здания еще одного предприятия, часть окон корпусов ярко светилась. Несмотря на выходной, завод работал во вторую смену.

Миновав маленькую проходную, он вдруг остановился и посмотрел на забор – не очень высокий, наверху ничего похожего на колючую проволоку или «егозу» – стальную, острую как лезвие ленту. Антон сделал вывод, что завод нережимный, охрана по периметру скорее всего не выставлена, только на проходных. Хотя периодически территорию должны обходить.

Он оглянулся – никого. Впереди тоже. Подпрыгнув, ухватился за верхний край забора. Подтянувшись, распластался на узкой площадке и внимательно огляделся. Ни охранников, ни собак. Он спрыгнул на территорию завода и пошел вдоль освещенного корпуса.

Вот и проходная, только уже с внутренней стороны, напротив нее высокое здание, окна светятся только на первом и втором этажах. Пройдя мимо центрального входа, Антон прочитал: «Очистные сооружения». Забор по правую сторону от очистных вплотную примыкал к стадиону, Антон пошел вдоль него, бросая взгляды на окна. В третьем или четвертом по счету окне он увидел что-то похожее на раздевалку: в ряд стояли темно-синие шкафы, обклеенные порнографическими фотографиями. Отлично, значит, раздевалка мужская. Он снова оглянулся и подошел к окну вплотную.

Шкафы стояли в два ряда, у правой стены комнаты раковина с краном, за ней дверь, ведущая, по всей видимости, в душевую; входную дверь за шкафами не видно. Справа стояли стол и несколько стульев. За столом, уронив голову на руки, спал мужчина в рабочей спецовке. Третий шкаф слева открыт, в нем видна одежда. А еще Антон обратил внимание на то, что на шкафах не было замков. Странно, наверное, запиралась входная дверь и в помещении кто-то постоянно присутствовал.

Антон решил рискнуть и смело подошел к центральному входу; дверь оказалась незапертой. Осторожно пройдя узким коридором, он оказался в большом зале с высокими резервуарами серого цвета. И ни души кругом, только где-то мерно работал одинокий мотор.

Сориентировавшись, Антон двинулся по левой стороне и оказался на пустой площадке, равной половине баскетбольной. Вверх уходила металлическая лестница, и именно оттуда доносился шум работающего мотора. Антон посмотрел вверх и увидел большой вращающийся барабан. И снова никого. Похоже, тот рабочий был единственным человеком в здании, наверное, дежурным. С левой стороны узкая лестница вела на маленькую площадку на втором этаже. Оглядевшись внимательней, Антон определил, что крайняя левая дверь ведет в раздевалку. Подошел к ней и тихо открыл.

Едва он сунул нос в помещение, как понял, что рабочий здесь крепко выпивал. Антон уже смело подошел к нему, заглянув в отечное лицо: на вид лет тридцать, проснется не скоро. Он обследовал помещение, нашел душевую комнату, маленькую конторку мастера с приличной ветровкой в шкафу. Прихватив ее с собой, Антон проверил остальные шкафы. В одном из них он нашел старые кроссовки по размеру, в другом майку, а джинсы одолжил в третьем шкафу, хозяин которого мирно спал.

Антон еще раз вгляделся в его лицо и на несколько секунд задумался. Потом решительно достал из его шкафа мыло, полотенце и быстро прошел в душевую. Сняв с себя одежду, он встал под горячие струи. Почти сразу вслед за этим он услышал звук стукнувшей двери и женский голос.

Закрывать краны было поздно, беглец держал в руке мочалку и молил Бога, чтобы женщина ушла. Он прислонился спиной к прохладному кафелю, чувствуя дрожь в ногах. Вот так же его знобило в тот день, когда он сказал Сереге Малышеву, что когда-нибудь убьет Шляха.

Малышев расположился у выхода из душевой спортзала и неторопливо затягивался сигаретой. На нем были брюки цвета хаки, синяя майка без рукавов и ободранные кроссовки, обутые на босу ногу. Он курил, наблюдая из-за приоткрытой двери за тем, что происходит в спортзале.

Антон стоял возле умывальника, держа мокрое полотенце на разбитом лице.

– Вот сука! – сквозь зубы процедил он. – За что он меня так, а?

Малышев не ответил, продолжая смотреть в зал. Несколько раз коротко затянувшись, он протянул сигарету Антону:

– На, дерни.

Взяв сигарету, Антон подошел к зеркалу. Правая бровь была сильно разбита, нижняя губа лопнула, из носа тонкой струйкой сочилась кровь.

– Вот гад! – Он снова приложил полотенце к лицу. Антон был одет так же, как и Малышев, майка чернела на груди и спине мокрыми пятнами. – Ты же видел, Серега, я сымитировал удар, а он, сволочь, ударил на пронос.

– Видел, – отозвался Малышев. – А еще я видел, как он стучал рукой по ковру, ты не снял удержание – вот и получил за это. А Шлях ждет только одного – когда ты застучишь по ковру.

– А вот это он не видел? – Антон согнул руку в локте. – Если бы он честно работал, тогда другое дело, а он просто хочет унизить меня, добить. Я тебе клянусь, Серега, когда-нибудь я убью его. Предложу ему поработать с ножами и убью.

Малышев скривился.

– По сравнению с ним ты слабачок, ножом он работает лучше тебя. Ты эту идею выкинь из головы, а то Шлях уцепится за нее и порежет тебя. Случайно, – добавил он тихо.

– Ну и пусть. Но после этого я застрелю его. – Антон, обжигая пальцы и губы, сделал последнюю затяжку и бросил окурок в раковину. – Кого он там долбит сейчас?