– Опыт, о котором я говорил тебе, ещё не окончен, Линда.

Они помолчали. В душе Арбена происходила борьба. Так первый космонавт не решается ступить на новую планету, которая полна неведомых опасностей.

«Но хочешь ли, не хочешь – надо решать».

– Встретимся завтра? – предложил Арбен.

– Я освобождаюсь в пять.

– Отлично. Значит, в шесть. На прежнем месте? – полуутвердительно произнёс Арбен.

– Не опоздай. – Она погрозила пальцем. – Кстати, в саду, в Зелёном театре играет оркестр электронных инструментов.

Экран погас.

Арбен снова заходил по комнате, сцепив руки за спиной. Нет, не так, совсем не так представлял он себе рай, нарисованный Ньюмором. Не сидеть же ему вечно в четырех стенах, опасаясь встречи с Альвой – своей тенью? Ему хотелось приобрести уверенность в себе немедленно.

За последний месяц Арбен сильно изменился – он сам чувствовал это, тут Ньюмор не обманул его. Ему стало намного легче жить. Словно он шёл все годы, гружённый непосильной ношей, и вдруг эта ноша с каждым днём стала таять, уменьшаться. Воспоминания потускнели, отдалились, и самое главное из них, жгучее, как огонь, растаяло, пропало. Осталась только «память о памяти», но о чём именно шла речь – Арбен вспомнить не мог.

Пропало у Арбена и искусство импровизации – за этот месяц у него не родилось ни строчки.

…Из Уэстерна до так называемой зелёной зоны Арбен без особых приключений добрался подземкой.

Он любил этот чахлый парк, отравленный дыханием города. Немало приятных минут провёл он здесь, изредка сражаясь по воскресеньям в шахматы со случайным партнёром, а чаще наблюдая игру со стороны. Садовую скамейку, на которой разворачивалась борьба, обступали болельщики, обычно они разбивались на две партии, заключались пари, – словом, происходило примерно то же, что на ипподроме в день состязаний. Здесь, на шахматном пятачке, или шахматном кругу, встречались любопытные типы. Основную массу составляли престарелые навигаторы, не знавшие другой профессии, кроме космоса, опустившиеся субъекты без определённых занятий, праздношатающиеся юнцы, бескорыстно влюблённые в шахматы. Немало было тех, кого автоматизация безжалостно выбросила за борт, оставив им одно слишком много свободного времени… «Обломки и накипь большого города», по определению Ньюмора, которого Арбену удалось единственный раз затащить сюда.

Линда встретила его у входа. Она торопливо доела мороженое и взяла его под руку.

Появляться с дамой на шахматах было не принято, и Арбен лишь завистливо покосился на толпу, сгрудившуюся вокруг бойцов.

Повиснув на Арбене, Линда без умолку болтала.

– И всё-таки это был ты, – вдруг произнесла Линда, возвращаясь к вчерашнему разговору по видеофону. – В этой же серой куртке – таких никто в городе не носит, кроме тебя. Но бледный-бледный. Ты не заболел?

– Правда, Линда, я не выходил вчера. А где ты меня видела? – не совсем последовательно спросил Арбен, поражённый внезапной мыслью.

– Вот вы и попались, мистер, – улыбнулась Линда.

Они приближались к открытой эстраде, где сегодня должен был состояться концерт электронной музыки. Автором её был электронный штурман, недавно успешно приземливший корабль-автомат, который был послан в район Центавра семьдесят лет тому назад. Подобные концерты стали уже традицией. Ньюмор, а следовательно, и Арбен признавали только такую музыку. А вообще-то она ещё не успела приобрести много поклонников.

– Из мастерской я зашла в автомат позавтракать. Новый, на углу десятой улицы, где панорама, знаешь?

Арбен кивнул.

– Конечно, тебе ли не знать? – заметила Линда. – Ты шёл прямо на меня. И ещё посмотрел этак дерзко. Я хотела окликнуть, но ты затерялся в толпе.

– А как он был одет? Тот, кого ты встретила?

– Ты как был одет? – переспросила Линда, делая ударение на слове «ты». – Я же говорю, как обычно.

– Вспомни все детали, это очень важно.

Линда задумалась…

– Ничего не бросилось тебе в глаза? – настаивал Арбен.

– Разве что ботинки…

– Что ботинки? – живо переспросил Арбен.

– Они были с магнитными присосками. Ну, как те, которые надевают при невесомости, чтобы не плавать по каюте, когда корабль ложится на курс.

– Ты ничего не перепутала?

– Ещё чего, – обиделась Линда. – Я ещё хотела спросить у тебя, что это за маскарад. Ведь автомат-закусочная помещается на земле, а не в космосе. Но ты выглядел таким… – Линда поискала слово, – таким бледным, что я просто растерялась… Ты мне скажешь наконец, что случилось?

– Ничего не случилось, – пробормотал Арбен.

– Не хочешь говорить – не надо. – Линда поджала губы.

Они подошли к кассе. Щель для бросания жетонов была закрыта, над автоматом красовался аншлаг: «Все билеты проданы». Это было неожиданностью – музыка электронных штурманов не пользовалась особой популярностью.

– Неужели не попадём? – разочарованно протянула Линда. Ей вдруг ужасно захотелось послушать концерт. «Музыка будущего», – сказал Ньюмор.

– Погоди-ка минутку. – Арбену пришла озорная мысль. Он подошёл к парочке, созерцавшей театральную афишу.

– Простите. Вы на концерт? – спросил Арбен.

– Да. А что? – удивлённо спросил молодой человек.

– Я решил, может быть, вы передумаете и откажетесь от билетов…

– Глупости какие, – резко произнесла женщина.

В этот момент взгляды молодого человека и Арбена встретились.

Улыбка осветила лицо Арбена. Молодым человеком овладело недоумение: где он видел это худое, нервное лицо? Глаза знакомого незнакомца излучали, казалось, саму доброту. Он встречался с ним? Но где? Такое симпатичное лицо, раз увидев, вряд ли можно забыть. Однако память ничего не могла подсказать.

Спутница молодого человека смотрела на Арбена, и лицо её также посветлело. Куда девалось недавнее раздражение?

– Мы думали пойти… – произнесла она негромко. – Но мы понимаем, вы очень любите электронную музыку… И ваша девушка… – Она дружелюбно посмотрела на Линду, с недоумением наблюдавшую странную сцену.

– Мы, пожалуй, не пойдём, – пробормотал молодой человек. – Вот вам билеты, пожалуйста. О, не стоит благодарности.

Он небрежно сунул в карман жетоны, полученные от Арбена, и двинулся прочь, уводя свою даму.

Арбен и Линда вошли в зал как раз вовремя – только что отзвенел третий звонок.

– Почему они вдруг вздумали уступить нам билеты? – допытывалась Линда.

– Погода чудная. Они решили прогуляться, – небрежно ответил Арбен.

– Прогуляться? Они бежали впереди нас сломя шею. Видно, опоздать боялись. Только перед афишей остановились, чтобы немного отдышаться…

Сзади зашикали, и Линда умолкла.

Сцена выглядела необычно. Не было музыкантов, не было инструментов, блещущих в лучах искусственного освещения. Посреди сцены стоял столик с магнитофоном. И это было все, если не считать систему усиления.

Первый аккорд прозвучал словно вздох. Еле слышная жалоба. Чья? Холодного металла, силой огня брошенного в пространство? Людей на ракете, посетившей Проксиму Центавра, не было – Арбен знал. И всё-таки он никак не мог отделаться от мысли, что так вздыхать может только живое существо. Резкая и своеобразная мелодия поначалу вызвала у Арбена чувство протеста. Но с каждой минутой он все больше погружался в новый для него мир.

Бесконечные межзвёздные просторы, какими видел их электронный штурман, ведший корабль-автомат на Проксиму Центавра… Арбену показалось, что он вдруг ощутил и постиг пространство. Когда-то в детстве Арбен мечтал о профессии капитана. Мечте не суждено было сбыться. Комиссия нашла, что у претендента чрезмерно обострены нервные рефлексы, и Арбен с горя поступил в технологический колледж. Рядовой инженер могущественной компании-спрута – вот и все, чего он достиг. Но неосуществившаяся мечта, как это часто бывает, наложила отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Арбен читал все отчёты (он предпочитал отчёты приборов-автоматов) о космических экспедициях, выпускаемые в дешёвой серии, – у него скопилось их несколько тысяч, квадратных книжечек в синих обложках.