В общем, зараза. Пчёлко знал, как ее лечить. Мечом. Года два назад Пчёлко зарубил одного такого ересиарха, и больше в Межич богумилы не совались.

На четвертый день родич принес новость: войско киевского князя – в трех поприщах от Преславы.

Столица готовилась к обороне, но как-то вяло. Зачем? Кабы это был просто налет степняков (пришли и ушли), или хотя бы оставалась надежда на подмогу – дрались бы. Но помощи ждать – неоткуда. Царь Петр при смерти. Кесаревич Борис? Допустим, он действительно идет к Преславе с ромейским войском… Так ведь еще неизвестно, кто хуже – русы или ромеи.

Некоторые пытались бежать… Почти всех переняли степняки. Часть беглецов вернулась обратно. В одном исподнем. Большинство сгинуло.

Возглавить оборону было некому. Сильных боляр в столице не было – все разбежались по своим замкам. Городская старшина в Великой Преславе всегда была на побегушках у царя. Из весомых людей в столице остался только патриарх. Он разок-другой в соборе призвал столичных жителей дать отпор язычникам. Но народ воодушевить не сумел. Да и не пытался.

На пятый день Пчёлко покинул столицу.

А через полпоприща его остановили конные. Угры.

Пчёлко сразу показал бляху с печаткой.

– Куда едешь? – на языке русов спросили его.

– С поручением от воеводы Серегея, – привычно ответил Пчёлко.

– Езжай.

Воеводу Серегея знали и угры, и печенеги.

Правда, ни угры, ни печенеги не ведали, что как раз в это время воевода Серегей во главе сотни гридней, ряженных катафрактами, въехал в ворота булгарской столицы. Никто не заподозрил в них врагов, наоборот – приветствовал и с радостью. Подмога.

От Доростола до Преславы – семь поприщ. Духаревский отряд прошел их двуоконь за четыре дня. Могли бы и быстрее, но пару раз задержались, натолкнувшись на большие отряды печенегов. Объяснить им, что, мол, «свои», было невозможно. Завидев «врага», степняки с ходу осыпали его стрелами. И очень удивлялись, когда «враг» отвечал тем же, причем с ничуть не меньшим искусством. Удивлялись и убирались восвояси. Вокруг было полно «дичи», которая не отстреливалась. Тем не менее в этих стычках было потеряно время, и Духарев с Пчёлкой разминулись.

Преслава выглядела очень основательно. Сергей прикинул, что толщина ее стен – более двух метров.[3] Перед такой твердыней пасовали даже тяжелые стенобитные орудия.

Сергей со своими гриднями въехал в северные ворота столицы. С такими воротами осаждающим придется повозиться. Толстенные створки из дуба, сплошь зашитые в железо снаружи и укрепленные металлом изнутри, снабженные тремя литыми засовами, а также простым, но надежным механизмом, позволяющим дюжине стражей, как только в пределах видимости появится вражеское войско, в считанные секунды затворить и укрепить створы так, что потом можно будет сутками колотить в них «бараньей головой»[4] без всякой надежды на успех.

Надо полагать, что южные ворота северным не уступят.

Но для обороны одних стен мало. Нужны еще те, кто будет их защищать. Нужно войско, готовое драться, спаянное дисциплиной, уверенное в собственной силе. Такое войско было. У ворот, внутри и снаружи, отиралось изрядное количество вооруженных булгар. Но количество в данном случае намного превосходило качество. При виде ряженой конницы те, кому было положено бдить, тут же бросили это занятие и радостно приветствовали псевдокатафрактов. Дай воевода команду – и духаревские гридни запросто вырежут всех: и снаружи, и внутри – в башнях и караулке. А уж тогда останутся сущие пустяки: занять привратные башни, посадить у бойниц лучников и бить сверху всякого, вознамерившегося закрыть ворота. Минут тридцать точно можно продержаться. Этого вполне достаточно, чтобы войско вошло в город.

Возможно, Духареву именно так и придется поступить. Но если его миссия удастся – захватывать ворота не придется. Их Святославу откроют сами преславские жители.

Духарев диву давался, насколько просто всё получилось. Въехали в Преславу, как в родной Киев. А дальше? Сотня всадников – это не купец с полудюжиной слуг. Надо где-то разместиться. Причем так, чтобы не вызвать подозрения. У Духарева в Преславе был дом. Хороший дом, с конюшнями и прочими служебными помещениями. Строго говоря, дом этот принадлежал не Сергею, а его братцу Мышате. Но слуги Духарева знали, впустили бы старшего брата хозяина без звука. А что потом? Известно же, что Духарев – воевода русов. Русы – враги. Когда вражеский воевода, причем не один, а с сотней воинов, открыто появляется во вражеском городе, это может вызвать нежелательные эксцессы. При всём нынешнем безвластии в столице имелись стража, гарнизон, дворцовый гарнизон, офицеры, этими войсками командующие, плюс городская старшина, ополчение… Пусть каждый духаревский гридь стоит пяти стражников, но если кто-то из преславских командиров пожелает воеводу упразднить, у него есть очень серьезные шансы на успех.

Другой вариант – сразу двинуть в резиденцию патриарха. Но и тут могут возникнуть те же проблемы. Пусть формально Духарев – посол Святослава. Но в город он проник не как посол, а как лазутчик. А если договориться с патриархом не получится? Тогда прощай, аварийный план захвата ворот изнутри. Вопрос будет стоять так: удастся ли Сергею со товарищи выехать из города столь же легко, как въехали?

Выход предложил бывший опцион Дементий. Выход настолько дерзкий, что Духарев сразу понял: должно получиться.

Они ехали бок о бок по уводящей от ворот улочке, когда Дементий прервал размышления воеводы словами:

– Куда едем? Во дворец?

– Во дворец? Зачем? – Сергею потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное.

– Если мы катафракты царя Петра, значит, жить должны в царских казармах, – спокойно, будто само собой разумевшееся, произнес опцион.

– И нас вот так запросто пустят во дворец? – усомнился Духарев.

– А почему нас должны не пустить? – удивился Дементий. – Сейчас по Булгарии таких отрядов, как наш, небось десятки бродят.

– Но мы же не булгары.

– Ну и что? Готов поставить динарий, что в царской гвардии половина чужеземцев.

– Ну ладно, впустят нас во дворец, а дальше что?

– Предоставь это мне, – уверенно ответил опцион. – И не забудь про динарий.

– Гривна, – сказал Духарев. – Если всё устроишь.

Дементий ухмыльнулся.

– Пожалуй, я не вернусь к Калокиру, – заметил он. – Тебе служить выгоднее. Возьмешь меня десятником, воевода?

– Возьму, – обещал Духарев. – Если всё устроишь.

На территорию царского дворца попасть оказалось еще проще, чем в город.

– Откуда? – спросил стражник, когда, распихав конями сновавшую туда-сюда публику, русы подъехали к воротам.

Вопрос был задан из чистого любопытства. Стражник даже не удосужился от стены отклеиться.

– Из-под Доростола, – честно ответил Дементий.

– Ну и как там, под Доростолом?

– Мы уходили – стоял.

– А я слыхал – сдали Доростол.

– Может, и сдали, – не стал спорить Дементий и въехал внутрь.

Найти свободную казарму тоже оказалось несложно – пустовала большая часть помещений.

Во дворце Дементий ориентировался прекрасно.

– Главное – держитесь спокойно и уверенно, – сказал он. – С остальным я разберусь.

И ушел.

– Не предаст? – на всякий случай спросил Велим.

– Нет, – ответил Духарев.

Больше вопросов не было. Ждать русы умели. Спокойствия и уверенности в каждом – на троих хватило бы. Даже такие молодые шустрые гридни, как Йонах, умели при необходимости ждать и помалкивать. Впрочем, самых шустрых Духарев отправил в конюшни – к лошадям.

Дементий отсутствовал около часа и явился в сопровождении толстого и важного человечка с письменными принадлежностями. Человечек старательно пересчитал всех, записал Духарева, представившегося опционом Константином, помощником Дементия. И ушел.