– Получить восемьсот тысяч за то, чтобы шесть часов протрепать языком? Ну ты, Жека, даешь! Я готов начать прямо сегодня. За успехи в болтовне! – Добрынин поднял рюмку и залпом ее выпил.

– Тогда приступим к жеребьевке.

Шахнович достал список, карандаш и чистый листок, который разорвал на несколько частей. Написал на бумажках номера, скатал их в комочки и бросил в пустой стакан.

Ночь Настя Каменская провела почти без сна, безуспешно борясь с охватившим ее беспокойством. Вокруг нее что-то затевается. Сначала красавчик блондин в баре, а в это время кто-то побывал в ее комнате. Обыкновенный воришка? Ерунда, ее внешний вид вполне соответствует ее благосостоянию, надо быть слепым, чтобы, взглянув на ее майки и свитера, заподозрить наличие в номере чего-нибудь мало-мальски ценного. Что же в таком случае у нее искали? И связан ли с этим парень из бара? Парень-то не простой, это ясно.

А с другой стороны, может, зря она ищет подвох там, где его нет? Настя вылезла из-под одеяла, прошлепала босиком в ванную, где на стене висело зеркало в полный рост, и стала критически себя разглядывать. Фигура красивая, пропорциональная, ногами вполне можно гордиться. Волосы густые, прямые, длинные, если расчесать их щеткой и распустить, они блестящим покрывалом лежат на плечах и спине. Цвет, правда, какой-то непонятный, ни то ни се, ни белокурые, ни русые. Правильные черты лица, прямой нос, очень светлые глаза. Но почему-то все вместе впечатления не производит. Может, оттого, что в ней нет внутреннего огня, страсти, живости? От этого и мимика вялая, и походка тяжелая, и нет желания надевать нарядные тряпки и делать макияж. В душе у Насти холод. Вечная мерзлота и большая скука. Ее интересует только интеллектуальная работа. В детстве и юности она была счастлива, только занимаясь математикой или иностранным языком. Она даже закончила физико-математическую школу, но поступила все-таки на юридический, хотя Лешка, верный друг и сосед по парте, всячески ее отговаривал. Сам-то он остался предан математике и сейчас уже доктор наук. А она получает удовольствие от своей работы, для нее любимое занятие – анализировать и решать задачи. Женственности это, конечно, не добавляет. Но что же делать, если все остальное ей неинтересно! Она даже влюбиться как следует не может, так влюбиться, чтобы до дрожи в ногах и до обмирания сердца. Скучно все это…

А вдруг она зря обидела давешнего блондина? Вдруг он-то как раз и разглядел неброскую ее красоту и действительно хотел за ней поухаживать без всяких задних мыслей? Тем более что улыбка, которой она его ослепила, и впрямь была хоть куда, тут уж она постаралась. А возраст? Ему лет двадцать пять – двадцать семь, а ей – тридцать три, но в спортивном костюме и с волосами, стянутыми в «хвост» на затылке, она выглядит куда моложе. Надо было, наверное, обойтись с ним помягче. Но с другой стороны… Кто-то же обыскивал ее номер, и как раз в то время, когда он морочил ей голову в баре. Вряд ли это случилось, когда она бродила по процедурному корпусу в поисках часов. Настя точно помнила, что перед уходом в бар открыла толковый словарь Уэбстера, чтобы проверить одно слово, и положила длинный прямоугольный ластик точно по строчке, чтобы вернуться к этому слову еще раз. А когда она придирчиво осматривала комнату, ластик лежал точно так же аккуратно, строго по строчке, только строчка-то была уже другая, чуть ниже. На ней стояло слово-омоним: написание одинаковое, а смысл совсем другой.

Интересно, к ней в номер вошли через дверь или через балкон? Надо будет утром спросить у Регины Аркадьевны, может, она что-то слышала? Нет, решила Настя, надо выбросить это все из головы и отдыхать. Красть у нее нечего, интереса она ни для кого представлять не может, и не стоит забивать себе мозги всякой дребеденью.

Это была ее вторая ошибка.

Проснувшись, Настя решила начать новую жизнь, а заодно и проверить на практике теорию о том, что бытие определяет сознание. Говорят, что актеры иногда так вживаются в роль, что начинают мыслить и чувствовать, как изображаемые ими персонажи. «Я попробую быть ЖЕНЩИНОЙ, – думала она, – и, возможно, это хоть немного растопит лед, от которого я вся внутри замерзла, от которого стынет душа».

Собираясь на завтрак, она подкрасила белесые брови и ресницы, чуть тронула губы помадой, надела яркую майку, а поверх нее – не куртку от спортивного костюма, а длинный черный пушистый жакет, на фоне которого распущенные светлые волосы казались почти платиновыми. Повертела в руках флакон «Клима» и поставила на место: где-то она читала, что пользоваться духами перед завтраком – дурной тон.

Спускаясь в столовую, тщательно следя за походкой и осанкой, Настя чувствовала радостное возбуждение. Похоже, лекарство помогает.

Складывая в сумку принадлежности для бассейна, она сняла с крючка в ванной купальник, на мгновение задумалась и решительно повесила его на место. Надо быть последовательной, упрекнула себя Настя, доставая новый, весьма смелый купальный костюм, еще в прошлом году присланный матерью из Швеции, но так и пролежавший в запечатанном пакете. Если хочешь потренироваться в эротичной пластике, то и выглядеть надо соответственно.

Примерив купальник, Настя засомневалась: выглядела она в нем как девушка из специфического «мужского» журнала. А, была не была, все равно в бассейне после одиннадцати часов никого, кроме нее, нет, она занимается гимнастикой совсем одна. Основная масса отдыхающих плавает либо утром, либо с пяти до семи вечера. Время с одиннадцати часов и до обеда было «мертвым», собственно, поэтому Настя и выбрала его для ежедневных занятий.

В бассейне она добросовестно проделала все упражнения, проплыла положенное число раз вдоль дорожки, а потом начала валять дурака. Подняться по ступенькам, вылезти на бортик, перейти к другому краю, спуститься, пройти в воде к противоположной лестнице – и все сначала. Движения должны быть грациозными, мягкими, волнующими, как будто на тебя смотрит самый лучший в мире мужчина и необходимо ему понравиться, зажечь желанием, влюбить в себя мгновенно и надолго. Ничего себе задачка!

Пройдя намеченный цикл четыре раза, она поняла, что устала больше, чем от двух часов водной гимнастики. Тело ее было послушным, она умела имитировать любую пластику, от стремительной разгневанной тигрицы до умиротворенной пушистой кошечки. Такое у нее было тайное хобби – копировать человеческие типы. Но одно дело – потренироваться (конечно, дома и, конечно, с перерывами) и несколько минут попридуриваться перед зеркалом, и совсем другое – длительное время находиться «в образе». Очень утомительно. Пора заканчивать этот цирк.

Настя подняла голову, взглянула на часы, висящие высоко под потолком, – она в бассейне торчит уже два с половиной часа, скоро обед. Косой луч осеннего солнца, пробившись через широкое оконное стекло, отразился от блестящей поверхности прямо под часами и на миг ослепил Настю. Она зажмурилась и решительно направилась в раздевалку.

– Я хочу вот ту, – сказал Зарип, облизывая пересохшие губы.

Он приехал в «Долину» впервые, и ему показывали помещение, из которого он сможет наблюдать за процессом отбора. Помещение представляло собой маленькую тесную комнатенку на третьем этаже процедурного корпуса. Под висевшим на стене календарем с изображением кошек и собак – зеркальное окошко, выходящее прямо в бассейн.

– Это отдыхающая, – ответил ему красивый, атлетически сложенный мужчина с темными глазами и светлыми волосами. – Девушек привезут вечером, тогда и выберете.

– Нет, я хочу вот эту. – Зарип сверкнул глазами, на впалых щеках проступили лихорадочные красные пятна.

«Психопат, – зло подумал русоволосый мужчина, – упрется рогом, потом с места не сдвинешь. Все хорошо в нашем деле, кроме клиентов».

– Вы сначала взгляните на тех, что мы вам предложим, – миролюбиво сказал он. – Может быть, вам кто-нибудь больше придется по душе.