На Измайловском снова была пробка. Мегаполис жил по законам моря: с утра – прилив, к центру с окраин, к вечеру – неизбежный отлив. Обычно Артём выезжал из дома попозже, стараясь не попасть в утренний поток, но сегодня клиенты ждали его к девяти.

На набережной машина почти встала. За полчаса Артём едва ли проехал километр, и когда удалось наконец свернуть во дворы и доехать до офиса кружным путем, распугивая старушек на скамейках и мамаш с колясками, он уже безнадежно опаздывал.

К себе, на третий этаж офисного здания, он вбежал пешком, не дожидаясь лифта. Без двадцати десять. Сам Артём не стал бы ждать такого необязательного детектива. Заглянул бы в одну из соседних дверей, тут каждый второй – сыщик.

Но клиенты ждали, не ушли. Высокая худая женщина не первой молодости, мелкий и тоже худой мужчина и мальчик лет десяти. Как часто бывает в таких случаях, пацан был толстый, ничем на родителей не похожий.

– Извините, попал в пробку, – отпирая дверь в кабинет, сказал Артём. – Ей-богу, мне очень неудобно…

– Ничего, ничего, – фальшиво сказала женщина. – Эти пробки повсюду. Мы специально выехали на час раньше, чтобы не опоздать.

Артём сморщился, но ничего не сказал. В конце концов, он был виноват сам.

– Прошу, проходите…

Обосновавшись в кресле он почувствовал себя увереннее. Все было неправильно – частный детектив должен встречать клиентов сидя в кресле, перед заваленным бумагами столом. Деловитая секретарша должна подавать кофе, а хозяин кабинета молча выслушивать лепет клиентов, иронически улыбаясь и катая во рту незажженную (из вежливости) трубку.

– Секретарша в отпуске, послезавтра выходит, – оправдываясь и презирая себя за это, сказал Артём. – Может быть, кофе?

– Было бы хорошо, – сказала женщина. – А Ванечке – колы.

– У меня нет колы, – признался Артём.

Вид у женщины был такой, будто Артём заявил, что не имеет лицензии.

– Тогда хотя бы воды.

Пришлось вставать, бегать за водой (как назло – фляга в колонке оказалась пустой), кипятить воду в чайнике… Хорошо хоть в холодильнике осталась бутылка минералки – мамаша бдительно наблюдала, какой водой собираются напоить ее толстого сынка.

К тому моменту, когда взрослые получили свой кофе, а ребенок – воду, к которой даже не притронулся, Артём ощущал себя не детективом, а кем-то средним между официантом и домработницей. Хуже всего, что и женщина теперь смотрела на него как на прислугу.

– Итак? – спросил Артём, отпив глоток кофе.

– Нам вас рекомендовали, – с огромным сомнением сказала женщина.

Артём пожал плечами с видом человека, которого рекомендуют все и всем. Как ни смешно, но это было почти правдой.

– Говорят, вы работали в МУРе… в «убойном» отделе, – последние слова женщина произнесла с отвращением. – И вообще, очень опытный детектив.

– «Убойный» отдел – это жаргон, – сказал Артём. – Отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Да, работал. Но сейчас я специализируюсь на делах, связанных с наследованием…

– Это замечательно, – оборвала его женщина. – У нас именно такое дело. Сущий пустяк, но хотелось бы получить… консультацию.

Артём едва не сказал, что консультация сама по себе стоит немалых денег. Но после опоздания и постыдной суеты с кофе это было невозможно.

– Я вас слушаю.

– Коля, – женщина строго посмотрела на мужа. Тот часто заморгал и начал говорить, безуспешно пытаясь попасть в тон супруге:

– Ванечке на днях исполнилось девять. Мы посовещались и решили, что стоило бы узнать, кем он был в прошлой жизни. Это поможет в выборе профессии и вообще крайне полезно в воспитательных целях…

– Я понимаю все плюсы и минусы такого решения, – сказал Артём.

А про себя подумал: «И как вы еще до девяти лет дотерпели… Не о пацане вы думали. О деньгах».

Мужчина на миг сбился. Продолжил:

– Мы – люди православные, все сделали, как положено. Поговорили с батюшкой, заказали молебен…

– Коля, – сказала женщина с презрением. – Не расплывайся. Господину детективу вряд ли интересны детали.

– Два нотариуса, все честь по… – мужчина запнулся.

– Дайте мне протокол, – попросил Артём. Взял из рук мужчины листы голубоватой бумаги. Водяные знаки, печати… Подписи нотариусов, подпись государственного инспектора, подпись детского психолога, подписи двух свидетелей, подпись священника… Проверка проводилась в Таганском районном ЗАГСе… Печати. Штамп регистрации в государственной Палате по Реинкарнациям. Все, как положено. Так… время… в здравом уме, твердой памяти… ля-ля-ля…

«После стандартной инъекции успокоительного (реланиум в возрастной дозировке 0,5 мл) Иван Николаевич Туванский, девяти лет, в присутствии родителей и вышеперечисленных лиц был подвергнут облучению в Звезде Теслы, интенсивностью 75 Ватт, частотой базового поля от 1 до 15 Герц. При частоте поля 3 Герца (реакция в пределах стандартного допуска) мальчик вошел в транс, и был включен высокочастотный контур. Вслед за этим был достигнут устойчивый словесный контакт с его предыдущей инкарнацией, продолжавшийся семь с половиной минут».

Далее шел подтвержденный подписями свидетелей протокол. Артём покосился на мальчика, представил, как тот лежит на кушетке, на голову его надета Звезда Теслы, глаза открыты и слепо смотрят, а губы шевелятся… и говорят чужим, взрослым голосом.

Протокол был написан на манер пьесы – в начале строки имя говорившего, потом его реплика или действия. Жесткой формы протокола, как ни странно, не существовало.

«Диакон Антон Митяев. „Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Ответствуй мне, душа ли ты человеческая или исчадие бесово?“

Иван Николаевич Туванский. «Не грузи, поп. Душа. Что там требуется?»

Диакон Антон Митяев читает молитву. Брызгает на чело мальчика святой водой и прикладывает к устам крест. Мальчик целует крест. Корчей и криков не наблюдается. Диакон Антон Митяев признает, что устами Ивана Николаевича Туванского говорит его прошлая инкарнация, и уступает место государственному инспектору.

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «От имени Российской Федерации я готова зафиксировать ваше волеизъявление».

Иван Николаевич Туванский. «Русские? Угораздило… Я хоть мужик?»

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Вы мужского пола».

Иван Николаевич Туванский. «Какие отношения у русских с Америкой?»

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Нормальные. Дружеские».

Иван Николаевич Туванский. «Это значит, мы вас победили?»

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Я же говорю – у нас дружеские отношения! Вы будете отвечать на вопросы?»

Иван Николаевич Туванский. «Буду».

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Расскажите, кто вы. Назовите ваше полное имя, время и место рождения, время, место и обстоятельства смерти».

Иван Николаевич Туванский. «Кевин Лемаут. Родился шестого октября одна тысяча восемьсот семьдесят третьего года в Нью-Йорке. Умер двенадцатого ноября одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года в Нью-Йорке. Сердце остановилось. Гадкое ощущение, скажу вам…»

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Мы догадываемся. Примите наши искренние соболезнования. Остались ли у вас незавершенные дела? Не желаете ли вы что-либо передать родным и близким, правоохранительным и государственным органам?»

Иван Николаевич Туванский. «Хе-хе… А много лет прошло?»

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Более сорока лет».

Иван Николаевич Туванский. «Жаль. Сынок, видать, уже помер… Передайте налоговой службе США, что я их имел, как хотел».

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Больше ничего?»

Иван Николаевич Туванский. «Хватит и этого».

Государственный инспектор Регина Ильинична Ветрова. «Вы хотите что-нибудь сообщить своей новой инкарнации?»