Они поселились в пятнадцатиэтажном блочном доме на втором этаже и зажили очень мирно. Ссорились они только по одному поводу.

– Видел бы тебя сейчас твой любимый отец! Хороша, ничего не скажешь! Обеспечила маме спокойную старость! Отец-то мечтал о даче, которую сохранял для внуков, о счастливой жизни для своей единственной доченьки. И что бы он сейчас увидел? Молодая, красивая женщина посвятила свою жизнь кошкам и собакам! От тебя уже пахнет животными! Неужели ты не могла бы заботиться о ком-то другом?

– Могла бы, конечно, – ответила Камила, – но ты же знаешь, что у меня не сложилось.

– Не сложилось у нее! Да просто ты никого вокруг не видела, кроме своих бездомных котов! И что ты сейчас?! Уже за тридцать лет, не замужем, детей нет… Я же переживаю за тебя, дочка… – чуть не плакала Алевтина Юрьевна. – Почему у тебя такая судьба?

Мила посмотрела на себя в зеркало, вспоминая разговор с матерью. Она была высокой, худой, с длинными пепельно-русыми волосами, собранными сзади в хвост. Мила была близорука, но из-за своей рассеянности очень часто теряла очки и ходила без них, щурясь на все предметы. Фигура ее, не испорченная родами, была стройной. Лицо ее было очень строгим и сосредоточенным, поэтому многие молодые люди боялись к ней даже просто подойти, не то чтобы познакомиться. В пору юности у Камиллы была любовь, они пробовали даже жить вместе, но постепенно поняли, что приняли дружбу за любовь, и расстались, сохранив приятельские отношения. Звали его Роман Рязанцев, и был он художником, любимым учеником отца Милы. По-видимому, она не захотела повторить судьбу своей матери, связать жизнь с творческим человеком и подчиняться его таланту и причудам. После Романа у Милы долго никого не было, и вот наконец-то в ее жизнь вошел Евгений Коваленко – бизнесмен средней руки. Он обладал привлекательной внешностью и вел себя как хозяин жизни. Камилла ошибочно решила, что с Евгением она будет как за каменной стеной. Больше всего ее поразило, что этот здоровый, крупный мужчина очень любил свою болонку, которую он и привел к ней на прием. На почве любви к животным они и познакомились. Евгений сразу понял, что путь к сердцу этой женщины-трудоголика можно найти только через свою болонку Боню. Он и начал ее водить в лечебницу, то ушки почистить, то прививочку сделать, каждый раз выкладывая за прием по пятьсот рублей. Первым это заметил, как ни странно, директор ветлечебницы Игорь Енин.

– Что ты издеваешься над мужиком и заодно над его болонкой? – спросил он у Милы. – Ты не понимаешь, что он ходит ради того, чтобы увидеться с тобой?

– Да? – искренне удивилась Камилла.

Поэтому, когда Евгений пришел в следующий раз, она посмотрела на него другими глазами и поняла, что директор был прав. Сердце ее дрогнуло: во-первых, Мила уже давно была одна, во-вторых, она подумала, что это ее человек, так как он разделял ее любовь к животным. После двух месяцев самых романтических встреч и свиданий Мила предложила ему жить вместе.

– Мы уже не маленькие, и ты мне нравишься, – был ее аргумент.

В ответ Евгений отвел глаза и что-то быстро затараторил про обязательства перед женой и про привязанность к двум маленьким детям.

Миле показалось, что земля ушла у нее из-под ног. Ее, тридцатилетнюю женщину, провели как школьницу. Как она раньше не догадалась? Ведь Евгений под разными предлогами не оставался с ней ни на одну ночь, а в выходные якобы всегда был занят на работе.

– Ты женат? – с трудом разлепила она губы.

Евгений развел руками и снова понес какую-то околесицу. Естественно, жена Евгения была самой большой стервой, каких только свет видел! Его не понимают, не любят, не ценят, он хочет развестись. Секса с женой у него нет, а Милу он очень любит. В общем, Евгений говорил по накатанной схеме.

Мила выгнала его, но он взял ее измором телефонными звонками и ежедневными приходами с Боней к ней на работу. Каждый день Евгений обещал уйти к Миле, и она снова начала с ним встречаться, проклиная себя за малодушие. Мама Милы приняла Евгения молча – как неизбежность, не препятствуя личной жизни дочери, но и не радуясь ее выбору. Когда Евгений приходил к ним домой, она тактично удалялась из дома. Такое положение вещей сохранялось уже два года. Первая влюбленность у Милы давно прошла, ждать и надеяться на то, что Евгений действительно останется с ней, она больше не хотела. С каждой встречей в Миле накапливались раздражение и безразличие, она понимала, что еще немного – и она взорвется.

Останавливала, правда, привязанность и некая мысль остаться вообще одной, даже без любовника. Кроме того, Евгений помогал Миле материально, все же он был бизнесменом.

Он мог починить что-нибудь у нее в доме и ввинтить лампочку, и это тоже было для нее ценно… но противно. Мила понимала, что он не ее мужчина и никогда им не станет, что она всего лишь любовница и довольствуется объедками. А еще ей было стыдно перед женой Евгения и его детьми, но об этом она вообще старалась не думать.

Камилла тряхнула головой, словно прогоняя плохие мысли, и, пройдя на кухню, уныло щелкнула кнопкой электрочайника. Получалось, что они с Евгением использовали друг друга, только в дураках оставалась она одна, так как у Евгения были жена и дети, а у нее не имелось никого, кроме ее пациентов.

В дверь позвонили, и Мила пошла открывать. На пороге стояла ее лучшая подруга Надя Ситцева, особа неуравновешенная и эксцентричная. С Надей Ситцевой Милу познакомил Роман – она тоже была из художественной среды. Вот уж кто был совсем повернут на защите окружающей среды! Камилла хотя и помогала животным, но она не была вегетарианкой и носила кожаную обувь. Конечно, Миле было жаль животных, но она понимала, что это неизбежность. Мясо животных едят, а из их кожи делают вещи. Надежда Ситцева была совсем другой. Она была фанатичкой своего дела, закоренелой вегетарианкой, и агрессивно относилась к людям в шубах из натурального меха и в ботинках из кожи крокодила. Она большую часть своей жизни проводила в каких-то немыслимых тусовках, сборищах и пропагандировала защиту животных и окружающей среды. Вполне понятно, что Надя состояла в партии зеленых. В ней энергия била ключом, ей все время надо было что-то делать и в чем-то участвовать. Она была невысока, худа, рыжеволоса, с суетливыми движениями и громким голосом, никак не подходившим к ее комплекции.

– Привет, подруга! – ворвалась она в квартиру. – Видела, как отъезжал от дома твой благоверный. Все еще не послала его?

– А что мне его посылать? Альтернативы нет…

– Не думала, что такой порядочной девушке нужна альтернатива чему-то настоящему.

– А где ты видишь настоящее? Не становись моей мамочкой. Твой Димка, что ли, настоящий? Он не просыхает, да еще и обворовывает тебя. Я не влюблена, и это меня устраивает. Евгений пусть будет, он не мешает мне, – ответила Мила, приглашая подругу на кухню.

– Зато ты мешаешь его жене, – сказала Надя, и здесь уж было нечего возразить. – Эх, подруга! Я представляю тебя рядом с каким-нибудь мачо.

– Мачо?

– Ну, такой знойный тип, сексуальный и агрессивный, какой-нибудь красивый итальянец или испанец. Вот тут-то ты голову и потеряешь, забудешь про своих животных, нарожаешь кучу детишек и пригласишь меня в крестные.

Мила рассмеялась.

– Как у тебя все складно получается.

– Конечно! Ты заслуживаешь счастья! Кто, если не ты? Никаких альфонсов нам не надо, пусть твой принц будет очень богат и щедр! – продолжала кричать подруга.

– Ага! Про альфонсов вспомнила. Кому я нужна? Они же обслуживают богатых дам, а что с меня взять?

– И очень хорошо, что такие к нам не пристанут, будем искать богатого и красивого! Представляешь: будешь жить в роскошном доме с джакузи и золотым унитазом…

Мила снова рассмеялась.

– Поверь мне: золотой унитаз для меня не принципиально. Богатые и красивые мужчины давно все разобраны, да и мест свободных на роли их любовниц тоже нет.

– А мы найдем! – упрямилась Надя.

– Вот себе и ищи, тоже с личной жизнью не все в порядке.