Однако повторим, что недаром посёлок держал первое место в районе по количеству рационализаторских предложений и разнообразию самогонных аппаратов. Слитый с осадка золотистый настой для пробы залили в аппарат и получили на выходе такой нектарчик, что и не снился «Ливизу».
Привольно зажил Серёга Куликов со товарищи! Весело!
К тому времени на ажиотаж вокруг одуванчиков обратил внимание директор совхоза Пётр Петрович Иванов. Был Пётр Петрович профессиональным начальником, человеком старой закалки, но широких взглядов. По профессии он писался текстильщиком, но сначала работал директором бани. Оттуда перспективного работника перевели начальником отдела водоподготовки на крупный военный завод. Вроде бы дело знакомое, в бане вода, и тут тоже вода, однако оказалось, что для заумной электронной промышленности вода требуется совсем иная, чем для помыва рядовых граждан. Как не справившегося Петра Петровича бросили на укрепление сельского хозяйства (было такое наказание для проштрафившихся ответработников). В должности главного инженера птицефабрики Иванова снова ждали неприятности. Среди бройлеров начался падёж, и с тех пор кудахтающее слово «энтерококкоз» стало для главного инженера грязным ругательством. Самое обидное, что зараза проникла в птицеблоки вместе с питьевой водой, в очистке которой главный инженер вроде бы должен разбираться. Впрочем, дело окончилось благополучно, комиссия сочла, что эпизоотия возникла по объективным, не зависящим от руководства причинам, и Иванов с повышением был переведён в совхоз – директором. Здесь он успел выстроить поселковую баню и сауну для районного начальства. Баня сегодня лежит в развалинах, и злой насмешкой кажется надпись над входом в мыльное отделение: «Оставь одежду всяк сюда входящий». А сауна функционирует до сих пор, хотя районное начальство за последние годы сменялось неоднократно. Неизвестно, что ещё было бы выстроено в посёлке, но золотые времена почему-то закончились, и совхоз-миллионер начал лопаться, словно какой-нибудь пузырь. Пфак! – и нет пузыря.
Тут-то и проявилась широта взглядов Петра Петровича. Совхоз по мановению волшебной палочки обратился в акционерное общество, и директор, он же главный акционер, приступил к преобразованиям. Было задействовано всё, что могло принести прибыль. Убыточное совхозное стадо сдали на мясо, продали лишнюю технику и нерастраченный запас минеральных удобрений. С опустевших коровников сняли шифер, вакуумные насосы от доильных аппаратов разобрали на части, сдали в металлолом бронзовые прокладки и медную обмотку электромоторов. Целый год доходы акционерного общества превышали все мыслимые пределы. Потом наступило похмелье. Продавать больше нечего, а кушать хочется каждый день.
Какие прибыли можно извлечь из глинистой ленинградской земли? Самим пропалывать и дёргать морковку? Так разучились овощеводы за столько лет владения рабами. А сама по себе морковка в Ленобласти не растёт, сами по себе растут только одуванчики.
Будучи профессиональным руководителем, Пётр Петрович неуклонно держал руку на пульсе вверенного коллектива и брожение среди молодёжи заметил очень быстро. Парни, которых никакими силами не заставить толком работать, неожиданно принялись вручную косить надоедливый сорняк и охапками стаскивать его куда-то. Ходили они при этом очень весёлые. Значить это могло только одно: для одуванчика объявился сбыт, кто-то скупает бесполезный цветок и платит за него звонкой наличностью. Или не звонкой, а булькающей, тут принципиальной разницы нет. Серёга Куликов был вызван на ковёр и допрошен с пристрастием.
Услышанному Иванов поверил не сразу, но, опробовав полуфабрикат (вино из одуванчиков) и конечный продукт, получивший у сельчан прозвище «бредберёвка», убедился, что дело стоящее. Книгу Пётр Петрович конфисковал, тоже прочитал от корки до корки и остался доволен как раз тем, что вызывало неудовольствие глупых юнцов. Рецепт и впрямь оказался неточен, да и само вино из одуванчиков у американского писателя можно было скорее счесть аллегорией, нежели реальным продуктом. А это значит, что реальный продукт можно патентовать и налаживать производство без оглядки на американского предшественника.
Неверно было бы думать, что начальники минувшей поры были людьми сухими и лишёнными всякой романтики. Поэзия живёт не только в мансардах, но и в канцеляриях. Перед распалённым взором Петра Петровича проносились картины одна заманчивее другой. Совхозные поля, которые отныне не нужно пахать, удобрять, культивировать. И пропалывать одуванчики тоже не нужно! Эта культура сама заглушит всё, что угодно. По цветущим полям бегают нарядные тракторы, стрекочут косилки, школьники проводят каникулярное время на конных граблях, которые только называются конными, но на деле цепляются всё к тому же безотказному «Беларусю». И усадьба – уже не те избы, что когда-то рубили вернувшиеся с войны сельчане, восстанавливая сгоревшую деревню. На их месте высятся современные двухэтажные коттеджи, тонущие в кипении вишнёвых садов. Вишня плохо родится в Ленобласти, но обойтись без кипения вишнёвых садов Пётр Петрович не желал ни в какую. Конечно, будет нужно выстроить новое здание администрации и дворец культуры напротив. На центральной площади посадить цветущие каштаны и голубые ёлки… После этого само собой в центре воображаемой площади начинал вырисовываться… нет, не памятник – скромный бюст на строгом постаменте.
Но самое главное – основа будущего благосостояния – сияющие заводские корпуса на холмах за городом (вот уже и город обрисовался, и холмы возросли). И на новом основании (бетонную надолбу советских времён с названием села – снесём!) строгие, исполненные достоинства буквы: АОЗТ «Одуванчик»! Хотя нет, одуванчик – это несерьёзно, сегодня он цветёт, а завтра дунул – и нет его. АОЗТ «Солнечный цветок» – тоже не годится, невежды будут думать, что здесь подсолнечное масло производят… «Солнцедар» – совсем бы хорошо, но, кажется, что-то подобное уже было. Ну же, смелее! смелее! АОЗТ «Глоток солнца» – вот оно!
В заводских корпусах одуванчиковый сок перерабатывается в благороднейший напиток – как там у американца?.. – «пойманное и закупоренное в бутылки лето, мягко мерцающее, словно раскрывающиеся на заре цветы». В отделе сбыта толпятся экспортёры, размахивают заявками, вперебой выдвигают самые выгодные предложения. В очередь, господа, в очередь! И помните, что прежде всего мы патриоты – не менее двадцати процентов продукции пойдёт на внутренний рынок.
На валютных вливаниях возрастёт благосостояние сельчан, улучшится быт, расцветёт культура и наступит всеобщее благорастворение воздухов. А у истоков грядущего счастья будет стоять он, Пётр Петрович Иванов, – неприметный человек с простым именем и фамилией – спаситель Отечества!
О заслугах писателя Рэя Бредбери и механизатора Серёги Куликова забывалось как бы само собой.
Впрочем, мечты мечтами; если они правильные, то мечтать у нас никому не возбраняется, но настоящий руководитель отличается от обычного человека тем, что правильные мечты правильно воплощает в жизнь.
Было собрано внеочередное собрание акционеров, которое заслушало доклад Петра Иванова. К собранию Иванов готовился серьёзно и начал прямиком с цитаты: «Ведь простой цветок, можно сказать, сорная трава, никто её и не замечает, а мы уважаем, считаем: одуванчик – благородное растение».
Сельчане выслушали речь молча, как сотни лет подряд выслушивали тысячи речей. Хочет барин новые порядки вводить – пусть его, лишь бы всё оставалось по-старому. Кто поактивнее – освоили «бредберёвку» самостоятельно, а остальным было до фени. Предложения Иванова утвердили и разошлись по домам.
На последние оставшиеся на счетах деньги были куплены бродильные чаны и старый винный пресс. Потом всё это заменится хромированным импортным оборудованием, а пока начинать нужно с малого.
Пробная партия вина, названного «Глоток солнца», была вручную разлита по пивным бутылкам. Этикетки, отпечатанные на цветном принтере, Иванов заказал за свой счёт, поскольку акционерное общество стояло на грани финансового краха, а если быть честным, то и за гранью.
