– Да. Какого…

– Извините меня, господин Кречетов, но дело неотложное. Я адвокат вашего дяди…

– Что-то случилось?! – Андрей непроизвольно напрягся, мгновенно вспомнив только что посетивший его кошмар.

– Профессор Кречетов скончался. – Человек на том конце связи внезапно замялся, а затем добавил: – Полиция считает, что это несчастный случай, но я думаю, что его убили…

– Как?! – невольно вырвалось у Андрея недоуменное восклицание. Вопреки обычному хладнокровию, в этот момент он фактически не управлял своими эмоциями. Похоже, кошмарный сон продолжался, принимая совершенно недвусмысленный оборот…

Очевидно, его собеседник счел невольно вырвавшееся слово за конкретный, адресованный ему вопрос и потому ответил:

– Смерть наступила в результате сильного теплового удара. – Голос в коммуникаторе пояснял обстоятельно и сухо. – Это вполне можно было бы признать несчастным случаем, если бы весь дом профессора Кречетова не оказался перевернут кверху дном. Неизвестные лица что-то искали, тщательно и нагло, – разбита вся мебель, приборы, из компьютерных терминалов выдраны запоминающие устройства. Вы слушаете меня?

– Да… – Андрей присел на край кресла. Он окончательно пришел в себя, хотя весть о внезапной и загадочной смерти его единственного родственника была ошеломляющей… – Что я должен, по-вашему, делать? – осведомился он, пребывая в этот момент в плену своих мыслей и впечатлений.

– Было бы идеально увидеть вас на Земле, господин Кречетов.

– Это… – Андрей хотел сказать: «Это невозможно», но внезапно передумал. – Когда состоятся похороны? – Так и не закончив предыдущей фразы, осведомился он.

– Через три дня. Полиция все равно выйдет на вас, господин Кречетов. Им потребуется ваша ДНК для опознания тела.

– Вы же сказали, что он умер от теплового удара!

– Да. У него до неузнаваемости обожжено лицо, руки обгорели до костей, и полиция смогла установить его личность только по вторичным признакам. Как вы понимаете, ни сетчатка глаз, ни отпечатки пальцев не могут быть отсканированы для сравнительного анализа. Остается лишь тест на ДНК.

Андрею вдруг стало не по себе. Волей или неволей вспомнился не только сон, но и события последнего дня службы, а также посылка, доставленная по пневмопочте ранним утром.

Два совпадения еще можно принять за случайность, но три… нет, четыре происшествия – это уже закономерность…

Мысль лейтенанта наконец заработала в нужном направлении. Более двадцати лет он не поддерживал с профессором Кречетовым никаких отношений – ни личных встреч, ни обмена корреспонденцией, ни звонков… а тут – утром он получает от него древний логр с загадочной видеозаписью, потом происходит нападение на блокпост, затем этот странный сон с явно запоздавшим предупреждением об опасности, и, наконец, словно финал наскоро проигранной драмы – звонок с констатацией смерти…

Не слишком ли много для одного дня?

Он лихорадочно размышлял, слушая вежливую, терпеливую тишину в трубке.

Тепловой удар… Его дядя скончался в результате мощного теплового удара. В таком случае, если следовать логике, сегодняшняя атака двух непонятных сущностей была направлена вовсе не на делегацию разумных насекомых, а на него?

Андрей не смог дать однозначного ответа на заданный себе вопрос, но и принимать скоропалительных решений он не собирался.

– Я понял, что у меня есть время на размышление? – спросил он.

– Да. – Тем же ровным, деловым тоном ответил ему голос в трубке. – Думаю, что представители земного управления полиции позвонят вам не ранее, чем на Элио наступит утро. Они всегда соблюдают формальную вежливость в таких вопросах.

– Ладно… оставьте мне номер своего коммуникатора и код Земли. Кстати, вы не представились, – запоздало напомнил Андрей.

– Меня зовут Уильям Лайкер, – охотно назвал себя адвокат. – Ваш дядя нанял меня незадолго до смерти. Мне показалось, что на протяжении последнего месяца своей жизни он был чем-то встревожен и обрадован одновременно…

– Я понял вас, господин Лайкер, – оборвал его Андрей. – Профессиональная деятельность профессора Кречетова меня не касается. Диктуйте свой номер, я свяжусь с вами в ближайшие часы, как только приму решение.

– Хорошо. – Лайкер продиктовал требуемые цифры и добавил, прощаясь: – Я буду ждать вашего звонка. До связи, господин Кречетов.

В трубке прозвучал тоновый сигнал отбоя, и в комнате внезапно наступила зловещая, гробовая тишина.

Некоторое время Андрей сидел, обдумывая сложившуюся ситуацию, потом встал, решив, что надо бы сварить кофе и принять душ.

Сказать, что его расстроила и взволновала смерть дяди, – означало солгать, но причина этого равнодушия крылась вовсе не в черствости души самого лейтенанта.

Он сделал несколько шагов в направлении ванной комнаты, потом остановился, вернулся к компьютерному терминалу и вызвал глобальную справочную сеть планеты.

Единственным космическим кораблем, который осуществлял гиперсферное всплытие в границах Солнечной системы, оказался грузопассажирский транспорт «Галифакс».

Андрей набрал код своего банковского счета, заказал билет и молча пошел одеваться, отказавшись от душа и кофе.

Последний принадлежащий «Галифаксу» челнок стартовал из космопорта Элио через час.

Что ж… Обдумаю все по дороге… – решил Андрей, доставая из наплечной кобуры маленький черный кристалл. Повертев между пальцев, Кречетов убрал его назад. Для этого логрианского устройства еще предстоит поискать логичное место во внезапной цепи неприятных событий.

Солнечная система. Сутки спустя после событий на Элио…

За двадцать часов, проведенных на борту «Галифакса», Андрей успел столько раз прокрутить в своем сознании внезапно создавшуюся ситуацию, что откровенно измучился.

Путешествие казалось ему бесконечным, а попытки прийти к верному выводу на основе скудной разрозненной информации – тщетными.

Все его мысли, так или иначе связанные с профессором, носили откровенно неприязненный характер, и на то была особая причина. Чтобы понять ее, следовало взглянуть в прошлое лейтенанта, которое объясняло суть взаимоотношений племянника и дяди.

…Двадцать четыре года назад семья Кречетовых попала в авиакатастрофу. Родители Андрея вместе с сыном летели отдыхать на острова, где располагался парк дикой природы планеты Элио, когда их флаер попал в неожиданный грозовой фронт. Память мальчика не сохранила первопричины аварии – перелет над океаном был долгим, и он спал в тот момент, когда произошло несчастье, а проснуться его заставило внезапное ощущение невесомости, которое возникло из-за того, что машина, потеряв управление, резко вошла в штопор.

Единственным впечатлением, что навсегда врезалось в память мальчика, было это тошнотворное чувство, за которым внезапно последовал хлопок, и он, не успев толком испугаться, увидел, как часть обшивки отлетела в сторону, а кресло, в котором он спал, внезапно вышвырнуло вверх, навстречу черным клубящимся облакам, от которых в свинцово-серую муть проливного дождя то и дело ударяли ветвистые молнии.

Из-за грома, воющего ветра и собственного ужаса он даже не осознал, что над ним раскрылись пластиковые купола спасательной системы: расширенные глаза мальчика провожали черную стремительно удаляющуюся точку флаера, в котором остались папа и мама.

Он так никогда и не узнал, отчего не сработали катапульты передних сидений…

…Наутро, когда гроза прекратилась, а волнение на море улеглось, его подобрал вертолет береговой охраны, запеленговавший сигнал бедствия, который испускал вмонтированный в кресло аварийный передатчик.

Единственным близким человеком, кто еще оставался у Андрея после гибели родителей, был родной брат отца – дядя Генрих. Сознание ребенка уцепилось за этот образ как за соломинку. Но беда никогда не приходит в одиночку…

Только повзрослев, Кречетов смог дать адекватную оценку действиям своего дяди. Генрих Иванович даже не удосужился прилететь на Элио, а нанял какого-то средней руки адвоката, который уладил имущественные дела и определил судьбу мальчика, отдав того на попечение государства.