Форт Стеллар. Подземные уровни. Ставка верховного командования Флота Свободных Колоний…

Шел 2637 год.

Ситуацию, сложившуюся в Обитаемой Галактике [1] после капитуляции Земного Альянса трудно было назвать простой.

Три десятилетия войны оставили неизгладимый шрам в сознании целых поколений.

Земля проиграла, родина Человечества лежала в руинах после масштабного удара Флота Свободных Колоний, нанесенного по Солнечной системе и призванного положить конец многолетнему противостоянию.

Адмирал Воронцов хмуро размышлял, медленно прохаживаясь по просторному кабинету, расположенному на одном из подземных уровней спутника планеты Рори – луны Стеллар.

Отсюда на протяжении двадцати лет он руководил действиями флотов, но сейчас Воронцов с каждым новым прожитым днем понимал все острее и явственнее: он отдал себя той войне, отдал без остатка, незаметно изменившись, и внешне и внутренне.

Новая реальность, открывшаяся его рассудку, как только прошло опьянение глобальной победы, явилась своего рода шоком, сильнейшим информационным ударом.

Настало время собирать камни, и адмирал внезапно, в одночасье понял всю двойственность своего положения.

Он привык командовать решать глобальные боевые задачи, привык к изматывающему напряжению будней, техногенному противостоянию сил, способных уничтожать целые планетные системы.

Казалось бы, что может озадачить или смутить адмирала, прошедшего всю войну, испытавшего на себе первые горькие поражения, орбитальные бомбежки планет, ужас тех дней, когда, просыпаясь в стылом бункере, не мог сказать наверняка – не станет ли новый день последним?

Невзгоды и величайшее бремя ответственности выковали его характер, заставили стать жестким, бескомпромиссным, а порой и жестоким.

Почему же теперь он медленно вышагивал по просторному кабинету, какого рода проблема встала перед командующим и сумела смутить его?

Ответ был прост: Воронцов с каждым днем все острее понимал: он полководец, но не политик. Запредельная жестокость противостояния Земли и Колоний, отразилась в душе и разуме, навек отпечаталась в них уродливой гримасой прошлого, и теперь, когда опасность минула, он ощущал пустоту, оглядывался вокруг и видел пустоту, словно из жизни убрали ее смысл.

Нет, адмирал ни в коем случае не жаждал новой войны. Не смотря на противоречивость его поступков, многие непопулярные решения, он единственный обладал сейчас фактически ни чем не неограниченной властью. Однако шли дни, месяцы, минул первый год после победы над силами Альянса, и в Обитаемой Галактике началось брожение, наступало время перемен, к которому Воронцов оказался не готов морально.

Проблема, над которой размышлял адмирал, существовала реально, она не являлась его личной фобией или плодом воображения.

Достаточно было взглянуть на объемную карту освоенного людьми пространства, чтобы понять: жесткие градации военного времени канули в лету, реальность изменилась, на смену однозначным критериям пришли новые, более размытые…

Чтобы понять мысли адмирала следовало обратиться к истории.

Четыре столетия назад после открытия аномалии космоса, которую принято называть гиперсферой, из Солнечной системы стартовало более полутора тысяч колониальных транспортов. Каждый из них нес на борту оборудование для колонии и триста тысяч пассажиров, погруженных в низкотемпературный сон.

Этот период, продолжавшийся около полувека, получил название «Великий Исход».

Не обращаясь к специальной теории гиперсферы, следует отметить, что законы перемещения в пространстве аномалии космоса были в ту пору практически не изучены и потому каждый из стартовавших колониальных транспортов, вопреки заверениям «фирм-отправителей», выходил в метрику трехмерного континуума вовсе не там, где предполагалось планом полета.

Своенравная гиперсфера разбросала колониальные транспорты в огромном объеме пространства, поставив перед их экипажами и пассажирами тяжелейшие задачи: на пределе ресурсов, без возможности вернутся в исходную точку, они вставали перед небогатым выбором – им приходилось разведывать и осваивать планеты, без поддержки метрополии, надеясь лишь на самих себя.

К началу Первой Галактической когда для Всемирного Правительства Солнечной системы стало очевидно, что без второй волны Экспансии Земной Альянс ждут стагнации и регресс, разведка гиперсферных навигационных маршрутов показала: все планеты в близлежащих звездных системах уже были заселены колонистами, которые за четыреста лет изоляции успели пройти собственный путь развития, все реже вспоминая о Земле.

Любая попытка выхода за пределы колыбели человечества вольно или невольно разбивалась о кольцо колоний. Люди, брошенные на произвол судьбы, четыре столетия осваивали миры с враждебными биосферами, изменяя природу колонизируемых планет, и сами неизбежно менялись при этом.

Им, потомкам первых поселенцев, Земля стала чуждой, и агенты Альянса, которых по приказу Джона Хаммера [2] удалось внедрить в цивилизации некоторых миров, передали неутешительные разведывательные данные: многие колонии успели за четыреста лет пройти собственный путь развития, некоторые уже имели свои (пусть небольшие) космические силы, и ни одна из вновь образованных планетных цивилизаций даже не принимала к рассмотрению вопрос о приеме новой волны эмигрантов из Солнечной системы.

Воронцов прекрасно помнил, как с показательной атаки планеты Дабог началась Галактическая война.

Джон Хаммер жестоко просчитался, недооценив потенциал колоний. 

Проведенная Военно-Космическими силами Альянса «акция устрашения» возымела обратный эффект, – показательная бомбардировка Дабога и последовавший за ней ультиматум, были восприняты развитыми колониями как сигнал к началу сопротивления.

Молниеносный удар, который планировался командованием Альянса, встретил отчаянное противодействие со стороны колонистов, вместо короткого победоносного марша ВКС Земли были вынуждены вести затяжные кровопролитные бои в каждой из пяти избранных для первого удара звездных систем.

Адмирал всегда с тяжелым сердцем вспоминал то время, когда с орбит падали бомбы, люди вынужденно уходили в построенные еще на заре освоения родных планет бункерные зоны, вся промышленность колоний срочно перепрофилировалась в соответствии с нуждами войны.

…Адмирал подошел к объемной карте, взглянув на россыпь разноцветных маркеров.

За три десятилетия войны была выяснена судьба пятидесяти семи колониальных транспортов эпохи Великого Исхода, порядка тридцати планет подверглись варварской колонизации, проведенной в духе жесточайшего противостояния, – война подстегнула развитие промышленности, технологий, и способы освоения новых миров носили отнюдь не ассимиляционный характер: исконные биосферы планет подвергались уничтожению при помощи бактериологических и химических видов вооружений, после чего стерилизованные планеты инфицировались земными формами микрожизни, и, уже спустя год, там появлялись комплексы «быстрого терраформинга».

Маховик войны, раскрученный до немыслимых оборотов, уже не могла остановить воля одного человека. Все новые планеты вступали в противостояние, на полях сражений, компенсируя невосполнимые потери личного состава, постепенно воцарились кибернетические системы, вселенский пожар захватывал все больший объем пространства…

…И вот, адмирал, начавший войну пилотом транспортного корабля, стоит перед картой Обитаемой Галактики, где обозначены сто семь вновь открытых или колонизированных в период войны миров.

Пестрый конгломерат, где причудливо соседствуют закрытые на послевоенный карантин планеты, переполненные роботизированными боевыми комплексами, между ними щедрой россыпью сияют зеленые маркеры вновь открытых колоний, желтым цветом обозначены миры стерилизованные и терраформированные под «земной эталон» в ходе боевых действий.