Эти выводы являлись плодом долгих размышлений, ну а сейчас Селена радовалась его появлению, и мысль, промелькнувшая в сознании, была совсем другой, она звучала в унисон ощущению счастья и одновременной тревоги:

Где же ты дуешь мой милый Ветер? – Невольно подумала она. – Где твой исток, то слабое движение воздуха, что вдруг крепнет, обретая силу порыва страсти?

Селена привыкла разговаривать образами. Даже сама с собой. Это Сеть накладывала на разум свой неизгладимый отпечаток. Вот он, рядом, рука ощущает его руку, но пройдет миг, внезапно смениться настроение, и образ Ветра вдруг начнет таять, растворяясь зыбким маревом, или закружит по поляне шаловливым смерчем…

А чем была бы Сеть без подобных метаморфоз?

Селена улыбнулась краешком губ. Она тоже умела кое-что, и они часто забавлялись, удивляя друг друга, но сегодня они оба почувствовали: есть важный разговор.

Ветер, взяв ее за руку, медленно пошел вглубь леса, по прихотливо изгибающейся тропке.

Когда они вышли на поляну, где поперек ручья, образуя тихую запруду, лежал замшелый сосновый ствол, Селена остановилась, заставив его повернутся.

– Ты видел сломанную ветку, Ветер? – Не пытаясь скрыть своей тревоги, спросила она.

Он повернул голову, посмотрев в ту сторону, где утром белел свежий излом, и кивнул.

– Я уже все исправил. – Мягко ответил он, явно желая успокоить ее, и больше не возвращаться к теме вторжения.

Поняв, что Селена приходила сюда утром, он предоставлял ей выбор: промолчать, принимая все как есть, или…

– У меня плохое предчувствие. – Селена произнесла это твердо, категорично, как будто на миг вернулась в офис корпорации.

Нет, он все же не хотел принимать ее серьезного тона, – его силуэт вдруг утратил резкость, заструился мелкими, едва ощутимыми дуновениями, которые ласково касались ее лица, нежно перебирали волосы, да и голос Ветра стал похож на вкрадчивый шепот:

– Мне кажется, ты зря тревожишься. Обыкновенный сбой…

Она попыталась поймать его, но лишь ощутила, как кружиться воздух, сплетая вокруг эфемерную сеть дуновений.

– Нет. Это был не сбой. – Она на миг запнулась, а потом добавила:

– Извини, но я проверяла.

– Проверяла? – Фантом Ветра резко стабилизировался, приняв почти непроницаемую материальность. – Селена…

– Я готова говорить об этом. Твой мир был атакован. Сюда вошел кто-то чужой. Грубо вломился и очень искусно вышел, не оставив мне шанса отыскать его след в Интерстаре. Так может работать лишь опытный, самоуверенный кибрайкер. – Она присела на мягкий ковер мха у запруды и в ожидании его ответа, вернее встречного вопроса, посмотрела на свое отражение в воде.

Виртуалка…

Волшебное слово. Несомненно, Интерстар являлся психологическим наркотиком, вызывающим неизлечимое привыкание. Настоящие обитатели фантомных вселенной дорожили ими не меньше, а порой даже больше чем миром материальных ценностей. Здесь существовали свои нюансы бытия, и в соответствии с ними накапливался совершенной иной, непригодный для «обычного» существования жизненный опыт. Киберпространство имело свои законы, но если в реале о некоторых истинах говорят, что они написаны кровью, то тут уместнее было иное высказывание.

Законы виртуалки написаны болью многих разочарований, за редкими, почти мистическими исключениями.

Она подняла взгляд.

Ветер стоял неподвижно, будто статуя. Казалось, он дает ей время, чтобы завершить внутренний спор, и, глядя на него, Селена вдруг пронзительно почувствовала свой подсознательный страх. Страх перед тем, что образ близкого существа вдруг разрушиться, принимая черты физической окончательности. Ведь назвав себя, она как бы потребует взаимной откровенности в ответ… Той откровенности которая может разрушить иллюзию…

Почему людей так тянет в мир грез?

Если на миг отбросить все прагматическое, забыть об информационной и сугубо деловой составляющей Сети Интерстар, то на поверхности оставался лишь один ответ: сюда приходили в поисках мечты.

Да, у всех она разная. Кто-то тоскует без тепла человеческой души, кто-то жаждет острых ощущений, иные не скрывают своих извращенных наклонностей, – виртуалка многолика и в то же время анонимна, – каждый находит здесь то, что искал… но не все способны абстрагироваться от условностей материального бытия, и такое невольное наложение двух разных систем, часто приводило к непоправимым, трагедиям, сломанным судьбам и даже смертям.

Селена уже обжигалась на этом, еще до знакомства с Ветром.

Они и сблизились, наверное, лишь потому, что оба имели свой опыт разочарований.

– Ты ждешь моих пояснений, Ветер?

Он повернул голову.

На миг его лицо утратило ясность, как будто что-то смазало черты, формируя совсем иной облик, но Селена успела заметить лишь глаза – карие глаза, которые взглянули на нее из Бездны, словно вокруг была пустота… или в его зрачках промелькнул и тут же исчез опыт многих трудных жизней?

Сердце сжалось.

Вот она черта, которую нельзя переступать. За ней всегда будет названа цена узнавания.

– А ты смогла бы? – Спросил он.

– Отследить кибрайкера? – Уточнила Селена.

– Да.

– Теперь не знаю. – Она посмотрела на злополучное место и добавила. – Ты тщательно все убрал. Боюсь сейчас мне уже не за что зацепиться.

Селена подняла взгляд. Ей не хотелось услышать вопрос из его уст, и потому она продолжила, глядя в лицо Ветру:

– Я мнемоник. Пятого уровня. «Насквозь имплантированная», как высказался сегодня один тип в реале. Моя специализация – защита.

Ветер нахмурился.

Она впервые видела такое выражение его лица. Он часто бывал серьезным, но таким, хмурым, глядящим исподлобья – никогда.

– Милая, – Он присел рядом. – Ты…

– Начинаю раскрываться, да? – Она неотрывно смотрела в его глаза. – Я испугалась за тебя, понимаешь? Уровень профессионализма, на котором создан этот мир, недоступен подавляющему большинству программистов. Сначала я думала, что ты использовал Логр для его создания.

– Нет. Здесь только наши, человеческие технологии.

– Значит, моя тревога оправдана. – На ее глаза вдруг навернулись слезы. – Ветер, милый, я люблю тебя. Мне страшно, что ты исчезнешь.

Любовь… Что она делает с людьми? Разве есть для нее границы, условности, запреты?

Просто тревога… и тревога за любимого – это два родственных, но совершенно разных по силе чувства.

Ветер понимал это.

– Ты все же преувеличиваешь степень опасности. – Ответил он и тут же нежно добавил:

– Моя защитница. Я догадывался, что ты мнемоник. Хочешь, я немного расскажу о себе, чтобы ты успокоилась?

– Зачем? – Губы Селены дрогнули. – Ты думаешь, это будет хорошо? Правильно?

– Не знаю. – Ветер, зачерпнул пригоршню воды и, омыв лицо, сел на замшелый ствол. – Ты права, вторжение было серьезным. И осуществил его не обычный кибрайкер. Я постараюсь найти его и наказать.

Найти и наказать.

Если бы Селена не знала так много о сети, она, возможно, успокоилась бы на этом. Но ей мешал опыт, приобретенный за годы работы на корпорацию. Сегодня все пошло не так, их свидание превратилось в серьезный разговор, с непредсказуемыми последствиями. Создать такой мир, и спокойно обронить, как бы между прочим: «я накажу его», когда речь идет о профессионале экстра-класса…

– Кто же ты, Ветер?… – Губы сами прошептали эту фразу.

Она шагнула за черту.

Он исчез, потом появился, потревожив мелкой рябью зеркальную поверхность запруды, и снова возник рядом, уже сидящим на мягкой подстилке мха.

– Я Ветер. – Он на некоторое время умолк, словно хотел поставить точку в объяснении, но затем, подчиняясь неведомому для Селены порыву, все же решился продолжить:

– В своей жизни я много терял. Потом мне стало казаться, что все уже позади, и ничто не сможет более потревожить меня, вернуть давно отболевшие чувства… я стал холоден, равнодушен и лишь созерцал… пока не встретил тебя.

Селена слабо улыбнулась.