Люди были абсолютно неуправляемы, и, поскольку среди них было всего несколько человек из первоначальной группы Солдат свободы, большинство из них не знало лидеров, и каждый дрался сам за себя. Я хотел, как и собирался, защитить офицеров, но сейчас уже не мог воспрепятствовать мясорубке, в которой было потеряно куда больше жизней, чем необходимо.

Офицеры, прижатые к стене, сражались за свою жизнь и перебили многих, но в конце концов их смели простым численным превосходством. Казалось, каждый из рядовых матросов и солдат имел зуб либо на кого-то определенного из офицеров, либо на всю их породу в целом. К тому времени, как они набросились на последний оплот репрессивной власти — овальную башню на верхней палубе — все превратились в бешеных маньяков.

Каждого офицера, который падал убитым или раненым, перебрасывали палубой ниже, где находилось много желающих сбросить его на главную палубу. Оттуда в свою очередь оставшиеся клочья бросали в море. Затем восставшие прорвались в башню, откуда выволокли оставшихся офицеров. С одними расправились здесь же, на верхней палубе, других сбросили вопящей толпе вниз.

Капитана выволокли последним. Его обнаружили в шкафу в собственной каюте. При виде его раздался такой вопль ярости и ненависти, какого я надеюсь больше никогда не услышать. Мы с Камлотом стояли в стороне, бессильные свидетели этой бури ненависти. На наших глазах капитана по частям спустили вниз и выбросили в море.

Со смертью капитана битва была окончена. Корабль был в наших руках. Мой план был успешно выполнен, однако я вдруг подумал, что революция — достаточно опасное мероприятие. Похоже, я разбудил слишком грозную и неуправляемую силу, с которой будет нелегко сладить. Я тронул Камлота за руку.

— Пойдем со мной, — позвал я и направился к главной палубе.

— Кто все это начал? — спросил он, пока мы проталкивались среди взволнованных участников восстания.

— Восстание — это мой план, но кровавая бойня не предусматривалась, — ответил я. — Теперь мы должны попытаться возродить порядок из этого хаоса.

— Если сможем, — заметил он с сомнением в голосе.

Пробираясь на главную палубу, я собрал вокруг себя сколько смог народу из моего начального отряда Солдат свободы. Когда мы, наконец, добрались до цели, почти все они были со мной. Среди восставших я обнаружил трубача, который, сам того не ведая, подал сигнал к нашей атаке. Я приказал ему протрубить сигнал, чтобы все собрались на главной палубе. Я не знал, послушаются сигнала трубы, или нет. Но привычка имеет столь сильную власть над людьми, что как только прозвучал сигнал, все стали собираться на главную палубу отовсюду.

Я взобрался на казенную часть одного из орудий и, окруженный верным отрядом, объявил, что Солдаты свободы захватили власть на корабле и те, кто хочет присоединиться к нам, должны подчиняться вукору отряда. Остальных мы высадим на берег.

— Кто вукор? — потребовал ответа солдат, которого я приметил еще в схватке у башен за особую жестокость с офицерами.

— Это я, — ответил я.

— Вукором должен быть один из нас, — проворчал он.

— Карсон запланировал восстание и привел его к победе, — выкрикнул Кирон. — Карсон — наш вукор.

Из глоток моего отряда и сотни новообращенных вырвались возгласы одобрения, но много было и тех, кто молчал или вполголоса говорил что-то недовольным тоном своим соседям. Среди них был и тот солдат, который возражал против моего лидерства. Я заметил, что вокруг него уже собирается оппозиционная фракция.

— Необходимо, — сказал я, — чтобы все тотчас вернулись к своим обязанностям, потому что кораблем нужно управлять независимо от того, кто командует. Если есть какие-либо вопросы относительно того, кто лидер, их можно решить позже. В настоящее время командую я. Камлот, Гамфор, Кирон, Зог и Хонан — мои лейтенанты. Они командуют кораблем вместе со мной. Все оружие должно быть немедленно сдано Кирону в оружейную. Оружие остается только у тех, кому Кирон выдаст его для несения дозора.

— Никто не посмеет разоружить меня, — взорвался непокорный солдат. — Я воин, я был вооружен всю жизнь. У меня столько же прав носить оружие, сколько и у любого другого, и даже больше. Мы все теперь свободные люди. Я не стану подчиняться таким приказам.

Зог, который продвигался к нему все ближе, пока тот говорил, схватил его одной могучей рукой за горло, а другой сорвал с него пояс.

— Ты слушаешь приказы нового вукора или отправляешься за борт, — проворчал он, освобождая его и передавая его оружие Кирону.

Мгновение стояла тишина, и ситуация была нехорошо напряженной. Затем кто-то засмеялся и воскликнул, передразнивая: «Никто не посмеет разоружить меня! Остынь, Кодж!» Это вызвало общий смех, и я понял, что опасность на некоторое время миновала.

Кирон, чувствуя, что момент подходящий, велел всем явиться к оружейной и сдать оружие. Остальные члены первоначального отряда проводили народ на корму, следуя буквально по пятам за самыми беспокойными.

Прошел час, прежде чем было восстановлено подобие порядка. Камлот, Гамфор и я собрались в командной башне, своего рода рубке, где хранились карты и приборы.

Второй корабль, ничего не замечая, уже скрылся за горизонтом. Мы обсуждали меры, которые следует предпринять, чтобы захватить его без кровопролития и спасти Дуари и других вепайянских пленников, находящихся на его борту. Такая идея была у меня с самого начала, как только возник план захватить наш корабль. Камлот заговорил о том же сразу после боя. Но Гамфор серьезно сомневался в осуществимости проекта.

— Люди не заинтересованы в благополучии Вепайи, — напомнил он, — и могут прийти в негодование от идеи рисковать своими жизнями и только что обретенной свободой ради чего-то, что для них ничего не значит.

— Что ты сам думаешь об этом? — спросил я.

— Я подчиняюсь твоим распоряжениям, — ответил он. — Я сделаю все, что ты прикажешь. Но я — только один человек. А у тебя на борту две сотни тех, с чьими желаниями ты должен считаться.

— Я буду считаться только со своими офицерами, — ответил я. — Остальным я буду отдавать приказы.

— Это единственный способ, — с облегчением сказал Камлот.

— Оповестите остальных офицеров, что мы атакуем «Совонг» на рассвете, — велел я им.

— Но мы не посмеем открыть огонь по кораблю, — запротестовал Камлот, — иначе мы подвергнем опасности жизнь Дуари.

— Я намерен взять корабль на абордаж, — ответил я. — В этот час на палубе не будет никого, кроме дозорных. Наши корабли уже дважды подходили близко друг к другу при спокойном море, так что наше приближение не вызовет подозрений, Абордажный отряд будет состоять из сотни человек. Они будут прятаться, пока корабли не окажутся борт к борту и не прозвучит команда к абордажу. В утренние часы море обычно спокойно; если же завтра начнется волнение, нам придется отложить атаку до следующего утра.

— Отдайте строгий приказ, что резни быть не должно. Не убивать никого, кто не сопротивляется. Все оружие и запас провизии мы перенесем с «Совонга» на «Софал».

— И что ты предлагаешь делать потом? — спросил Гамфор.

— Сейчас доберусь и до этого, — ответил я, — но сначала я хочу удостовериться в настроении людей на борту «Софала». Ты, Гамфор, и Камлот, сообщите остальным офицерам о моих планах до того момента, до которого я их изложил. Затем соберите отряд Солдат свободы и расскажите им о моих намерениях. После этого велите им распространить сведения среди остальных и сообщить вам имена тех, кто встретил план с неодобрением. Этих мы оставим на борту «Совонга», а вместе с ними — всех, кто сам пожелает перейти туда. В одиннадцатом часу выстройте всех людей на главной палубе. Я объясню подробности.

Камлот и Гамфор отправились исполнять мой приказ, а я вернулся к картам. «Софал» двигался вперед, набирая ход, и понемногу догонял «Совонг» — хотя и не с такой скоростью, чтобы это показалось преследованием. Я был уверен, что на «Совонге» ничего не знали о том, что произошло на нашем корабле, потому что амториане незнакомы с беспроволочной коммуникацией, а у офицеров «Софала» не было времени подать сигнал своим товарищам на «Совонге» — так внезапно было поднято восстание и так быстро оно закончилось нашей победой.