Камлот поднимался вверх с обезьяньей ловкостью. Я в этом отношении был похож на кого угодно, но только не на обезьяну. Я следовал за ним, благодарный тому, что на Венере притяжение хоть немного меньше, чем на Земле. Я не приспособлен к лазанью по деревьям.

Поднявшись футов на сто, Камлот перебрался на соседнее дерево, ветви которого пересекались с ветвями того, по которому мы поднимались. Подъем возобновился. Мы перебирались с дерева на дерево и взбирались все выше. Время от времени вепайянин останавливался и прислушивался. Через час или более он снова остановился и подождал, пока я не догоню его. Палец, прижатый к губам, призывал меня к молчанию.

— Тарел, — прошептал он, указывая на листву в направлении соседнего дерева.

Мне было непонятно, почему он говорит шепотом. Я посмотрел туда, куда он показывал. В двадцати футах от нас я увидел что-то вроде огромной паутины, частично скрытой листьями.

— Будь наготове со своим копьем, — прошептал Камлот. — Просунь руку в петлю. Следуй за мной, но не слишком близко, тебе может понадобиться место для размаха перед броском копья. Ты видишь его?

— Нет, — признался я.

Я не видел ничего, кроме подобия паучьей сети. И я не знал, что еще я должен был увидеть.

— Я тоже не вижу. Но он может прятаться. Посматривай вверх, чтобы он не застал тебя врасплох прыжком сверху.

Это доставляло куда больше приятных волнений, чем сбор хлопка в Империал Вэлли, хотя я еще не знал, что там было такого, из-за чего следовало волноваться. Камлот не казался взволнованным. Он был спокоен, но настороже. Он медленно подкрадывался к гигантской паутине с копьем в руке наготове. Я следовал за ним. Когда мы смогли полностью разглядеть паутину, то увидели, что она пуста. Камлот вытащил кинжал.

— Начинай срезать ее, — сказал он. — Срезай близко к ветвям и разматывай по кругу. Я буду резать в противоположном направлении, пока мы не встретимся. Будь осторожен, чтобы не запутаться в ней, особенно если он вдруг вернется.

— Мы что, не можем обойти? — спросил я.

Камлот выглядел озадаченным.

— Зачем нам обходить? — спросил он, как мне показалось, немного резко.

— Чтобы добраться до тарела, — ответил я.

— А это что, по-твоему? — спросил он.

— Паутина.

— Это тарел.

Я сдался. Я думал, что тарел, на который он указывал, находится позади паутины, хоть я его и не разглядел. Но я не знал, что такое тарел и как он выглядит. Несколько минут мы резали, когда я услышал неподалеку шум. Камлот услышал его одновременно со мной.

— Он идет, — сказал он. — Будь наготове!

Камлот спрятал кинжал в ножны и достал меч. Я последовал его примеру.

Звук прекратился, но я не мог ничего разглядеть сквозь листву. Потом послышался шорох и ярдах в пятнадцати от нас показалась ужасная морда — со жвалами и глазами невероятно увеличенного паука. Когда чудовище увидело, что мы его заметили, оно издало самый ужасный вопль, который я когда-либо слышал, если не считать одного раза. Тотчас я узнал их — морду и голос. Это была такая же тварь, как та, которая преследовала моего первого преследователя той ночью, когда я оказался на мостовой перед домом Дюрана.

— Будь наготове, — предупредил Камлот. — Он бросится.

Едва он вымолвил эти слова, ужасная тварь бросилась на нас. Ее тело и конечности были покрыты длинной черной шерстью, а над каждым глазом было желтое пятно размером с блюдечко. Она страшно кричала, приближаясь, словно хотела парализовать нас ужасом.

Камлот двинул рукой, в которой было копье, назад, затем вперед. Тяжелое копье рванулось навстречу обезумевшей твари и глубоко вошло в ее отвратительный корпус, но не остановило ее броска. Тварь бросилась прямо на Камлота. Я бросил копье, которое угодило ей в бок. Но, к своему ужасу, я увидел, что она рухнула на моего товарища. Камлот упал спиной на гигантскую ветку, на которой стоял, а паук оказался на нем сверху.

Поверхность, по которой мы все перемещались, была привычной и потому удобной — для Камлота и для паука, но мне она казалась весьма ненадежной. Разумеется, ветви деревьев были огромны, и небольшие ветки часто переплетались, но я совсем не чувствовал себя в безопасности. Но теперь у меня не было времени думать об этом. Если Камлот еще и жив, то сейчас это пройдет, если я не потороплюсь. Выхватив меч, я подскочил к гигантскому арахниду и жестоко ударил его в голову. После такой подлости с моей стороны он бросил Камлота и повернулся ко мне, но теперь он был серьезно ранен и двигался с трудом.

Когда я бил эту тварь по голове, краем глаза я с ужасом заметил, что Камлот лежит неподвижно, как мертвый. Но у меня не было времени помогать ему прямо сейчас своими жалкими медицинскими познаниями. Гораздо важнее было умение убивать. Если я не буду внимателен, то вскоре лягу рядом с Камлотом.

Тварь, которая была моим противником, казалось, была наделена невероятной жизненной силой. Из нескольких ран у нее текла клейкая кровь. По крайней мере, две из этих ран я считал смертельными. Но она явно была не согласна со мной, и все еще пыталась добраться до меня мощными клешнями, которыми оканчивались ее лапы, чтобы подтащить меня к ужасным челюстям.

Вепайянский клинок — остро отточенный, обоюдоострый, немного шире и толще на конце, чем около рукояти. Хоть он и сбалансирован иначе, чем я привык, это оружие, разящее насмерть. Я обнаружил это при первом же опыте обращения с ним, ибо когда ко мне протянулась, чтобы схватить, огромная клешня, я отсек ее одним ударом. Тварь издала невыносимый для барабанных перепонок вопль и из последних сил прыгнула на меня, как пауки прыгают на жертву. Я отступил назад и снова ударил ее мечом, а затем направил острие меча в эту ужасную морду. Тут тварь рухнула на меня, и я упал под ее весом.

Упал я крайне неудачно — как-то вбок — и слетел с ветви, на которой стоял. К счастью, пересекающиеся маленькие ветки задержали меня. Я хватался за них и замедлил падение. Приземлился я на широкой плоской ветви десятью-пятнадцатью футами ниже. Я схватился за меч и взобрался обратно со всей быстротой, на какую был способен, чтобы уберечь Камлота от следующего нападения. Но он не нуждался в защите — огромный тарго, как называют эту тварь, был мертв.

Мертв был и Камлот. Я не обнаружил ни пульса, ни биения сердца. Мое собственное сердце упало. Я потерял друга, — я, у которого их было здесь так немного, — и я так здорово потерялся, как только можно вообще потеряться где бы то ни было. Я знал, что не смогу вернуться по нашим следам в вепайянский город, хоть от этого и зависела моя жизнь. Я, конечно, мог спуститься, но находился ли я над городом, я не знал. Скорее всего, нет.

Итак, вот каким был сбор тарела! Вот каким было занятие, которое, как я боялся, утомит меня своей монотонностью!

Отдышавшись, я закончил работу, которую начали мы с Камлотом перед тем, как тарго напал на нас. Если мне удастся отыскать город, я по крайней мере принесу что-то, оправдывающее наши усилия и жертвы.

Но что делать с Камлотом? Мысль оставить тело здесь была мне невыносима. Даже за то краткое время, которое мы были знакомы с Камлотом, я успел полюбить его и привык считать его другом. Его семья приняла меня как своего. Самое малое, что я могу сделать — это принести им его тело. Я, конечно, понимал, что это будет совсем нелегко, но это нужно было сделать.

К счастью, я достаточно силен, и к тому же, в гравитационном поле Венеры было немного легче передвигаться, чем на Земле. Это давало мне некоторое преимущество — примерно двадцать фунтов из веса мертвого тела, которое я должен был нести, и несколько больше из моего собственного веса, так как я тяжелее Камлота.

Взвалить тело Камлота себе на спину и привязать там при помощи шнура от его копья оказалось даже легче, чем я предполагал. Я предварительно прикрепил его оружие к телу нитями тарела, которые заполняли мою сумку, ибо я не был знаком со всеми обычаями страны и не знал в точности, что требуется от меня в таком крайнем случае. Я предпочел принять все возможные меры.