Во время революции почти каждый житель острова стал шпионом, потому что никто не знал, какое количество агентов мятежников на самом деле просочилось в прибрежные городки. Суд над мятежниками, благодаря огромному количеству противоречивых доносов, грозил стать таким запутанным, что англичане предпочли перенести слушания в военный трибунал на Тринидаде.

Таким образом, за умеренную плату тюрьма полностью перешла в наше распоряжение. Поскольку строилась она в расчете на большое количество заключенных, мы разместились там со всеми мыслимы ми удобствами. Из деревянных сторожевых вышек три уже повалились, но одна все еще находилась во вполне пристойном состоянии.

Затем мы напомнили начальнику полиции о цели нашей экспедиции.

– Тут у нас есть один человек, который знает об этих тварях очень много… слишком много, – сказал нам начальник. – Он живет в глубине острова. Тут он сделал жест, который явно свидетельствовал о том, какого он низкого мнения о всех, кто живет «в глубине».

Коллега-ученый мог бы оказаться нам неизмеримо полезным, к тому же путь до него вряд ли был далек, ведь ширина острова составляла всего лишь восемь миль. В таких местах всякий обычно знает, где кто живет, а уж если речь идет о чужеземце – то и подавно. Но люди, к которым мы обращались, делали вид, что ничего не слышали о знатоке сколопендр. Одни говорили, что путь туда слишком далек, другие – что у них дел по горло, а третьи – что человек этот давно покинул остров.

Наконец Хосе согласился проводить нас до дома этого исследователя за изрядное вознаграждение.

– Они бояться, – сказал он, постучав кулаком по своей тощей груди. – Моя мачо, моя не бояться сколопендровый люди. Люди брехня собачий рассказывать.

Мы запаслись провизией на сутки, вооружились мачете и двуствольными шестизарядными пистолетами калибра 410. Я давно пришел к выводу, что это самое действенное оружие в том случае, если не ожидаешь встретить никого крупнее змеи или человека. В Малайе я однажды остановил одержимого амоком, выпалив ему в шею из обоих стволов с расстояния в десять футов.

Немощеная улочка внезапно резко уткнулась в заросли сорняков, кустарника и первые деревья джунглей. Но джунгли эти совсем не походили на дождевые леса Южной Америки, поскольку были низкорослыми. То там, то здесь виднелись пальмы «сабаль», различные кустарники, кокосовые пальмы, банановые деревья, отдельные тиковые деревья. По тропинке было трудно Идти, и нам все время приходилось расчищать себе дорогу при помощи мачете.

Тем временем я пытался получить от нашего проводника хоть какие-нибудь сведения по поводу сколопендрового культа.

– Кто такие эти «сколопендровые люди»?

Хосе сплюнул.

– Плохая люди… сильно сумасшедшая… молиться ебаный таракан.

Я сразу же вспомнил о египетских скарабеях, богине-скорпионе и изображениях сколопендр, которые часто встречаются в майянских кодексах. В одном древнем майянском кодексе (подлинность его, впрочем, весьма сомнительна) изображен человек, привязанный к ложу, на которого собирается напасть гигантская сколопендра от шести до восьми футов длиной.

– У них бывают собрания?

Глаза Хосе сузились:, он явно что-то прикидывал.

– Пожалуй.

Я решил временно прекратить расспросы.

Тропинка вилась вверх по склону горы, стояла удушливая жара. Но я почему-то устал от ходьбы гораздо больше, чем мне было обычно свойственно при подобных обстоятельствах. Казалось, словно какое-то тяжелое бремя неотступно и злобно гнетет каждого из нас. Несколько раз проводник сбивался с пути, и нам приходилось возвращаться назад, чтобы отыскать тропу. Впереди, все время громко тявкая, бежала собака, принадлежавшая Хосе, – помесь эрдельтерьера с какой-то другой породой.

Казалось, что мы в пути уже давно, но, посмотрев на часы, я убедился, что не прошло еще и часа. Внезапно собака залаяла громче, и мы подумали, что она загнала на дерево какого-нибудь зверя. Но когда мы добрались до места, то увидели в земле нору, окруженную разбросанными пальмовыми ветвями, из которой доносился собачий визг, полный страдания. Заглянув в яму, которая была глубиной футов в шесть, я увидел на ее дне собаку, которая корчилась, пронзенная бамбуковыми кольями. Судя по всему, это была ловушка, оставшаяся здесь со времен восстания.

– Dios, – беззлобно выругался Хосе. – Pobrecito35. Лучше будет, если вы ее пристрелите, senor.

Я поднял свой 410-й калибр и прикончил собаку выстрелом в голову, затем перезарядил пистолет, и мы продолжили путь.

Проводника, судя по всему, смерть собаки оставила совершенно безучастным. Он открыл рот, положил туда палец и сделал вид, что жует его.

– Ее жрать слишком много… жизнь здесь тяжелый.

К полудню мы достигли поляны, на которой стояла хижина на сваях.

– Aqui, senores36.

Какой-то человек медленно спустился к нам навстречу с помоста. Редко когда в жизни мне доводилось испытывать к кому-либо такую неприязнь с первого взгляда. Человек был довольно высокий, худой, с длинными редкими светло-рыжими волосами и засаленными свалявшимися усами. Он скорчил гримасу, которую, судя по всему, следовало считать улыбкой, показав ряд гнилых зубов и обдав меня потоком столь тлетворного дыхания, что я невольно отшатнулся. Я не мог заставить себя пожать ему руку, но, судя по всему, он от меня этого и не ожидал. Он просто стоял у меня на пути, закрывая дорогу к своему дому.

Глаза его были мутно-серого цвета, словно их покрывали катаракты, и беспокойно метались в глазницах, стараясь избежать встречи с нашими взглядами, в то время как их владелец постоянно совершал какие-то неприятные и суетливые движения, словно его руки и ноги шевелились независимо от его собственной воли. Я представил по одному всех моих спутников, и каждый раз он только кивал в ответ, не произнеся ни слова.

– Мы из Музея Пибоди, прибыли сюда для изучения и отлова местных сколопендр.

При слове «сколопендры» человек вздрогнул, и кончики его усов зашевелились.

– Нам сказали, что вы можете нам помочь.

– Я ничего не знаю, – грубо отрезал усатый. – Я изучаю бабочек. По-моему, сколопендры водятся совсем в другой части острова… на западе.

– Ах, вот как! В таком случае не посмеем более отнимать ваше время, – сказал я, одновременно живо представляя себе при этом, как выглядело бы его лицо, если всадить в него заряд картечи шестого номера. У меня почему-то было ощущение, что вместо крови в этом случае из его головы хлынет поток отвратительной белой жидкости.

Мы повернулись и пошли прочь от хижины.

– Muymalo recibido37, – прокомментировал произошедшее Хосе.

Остров Эсмеральдас надолго запал в голову Холлу. Несколько ночей он не мог покинуть его, пока как-то утром не проснулся, увидев сон о Пространстве Мертвых Дорог:

Мы плывем по широкой реке, и с каждым днем она становится все шире и шире, берега превращаются в далекую зеленую полоску или вообще исчезают в утреннем тумане. Наша лодка – это аутригер с двумя закрытыми сверху крышками долблеными каноэ, которые используются в качестве поплавков с бамбуковым настилом между ними.

Две мачты, на которых мы поднимаем на заре паруса, чтобы поймать утренний бриз, днем служат также креплениями для навеса, защищающего нас от солнца и дождя. А по ночам мы привязываем края навеса к палубе.

Проводник отыскивает быстрое течение ближе к середине реки, а затем возвращается обратно к берегу при помощи возвратных течений, точно так же, как водители съезжают с автострады на боковое ответвление. Время от времени мы проплываем мимо ферм: недостроенные дома, уже пришедшие в упадок, маленькие поля, расчищенные под бананы и юкку – корнеплод, который неизменно присутствует в жестяной обеденной миске любого жителя Амазонии.