— Да, лучше, если ты будешь знать, пусть даже это только идея. Река.

— Река?

— Она входит в город, ее очищают и делают пригодной для хозяев. Но она и вытекает. Помнишь, мы видели с треножника поток из-под стены? Если бы мы нашли место в городе… возможно, это выход.

— Конечно. Выход должен быть в противоположной стороне города.

— Не обязательно. Но там есть район, в котором не разрешается жить рабам. И его трудно исследовать, опасно привлекать к себе внимание.

— Нужно попытаться. Стоит использовать любой шанс. Фриц сказал:

— Как только мы найдем выход, один из нас должен идти. Я кивнул. Не было сомнений в том, кто это должен быть.

Я подумал, как одиноко будет в городе, без друзей, не с кем будет поговорить. За исключением, конечно, хозяина. Эта перспектива заставила меня вздрогнуть. Я подумал об осени снаружи, о первом снеге, о том, как снег покрывает полгода выход из туннеля в Белых горах. Я взглянул на часы на стене, разделенные на периоды и девятые, — время хозяев. Через несколько минут нужно надевать маску и везти хозяина домой с работы.

Это произошло четыре дня спустя.

Хозяин услал меня с поручением. У них была привычка натираться разными маслами и мазями, он велел мне отправиться в определенное место и привезти определенное масло. Это нечто вроде магазина, с узкой спиральной рампой в центре, а по бокам на разных уровнях разложены разные предметы. Никто не следил за магазином и не платил денег. Пирамида, куда меня послали, находилась гораздо дальше, чем обычные места моих посещений. Я решил, что ближе такого масла нет, — он дал мне пустой контейнер, чтобы я мог взять такой же. Я больше часа тащился по городу и возвращался, измученный и мокрый от пота. Мне отчаянно хотелось в убежище — снять маску, умыться и растереться, но было немыслимо, чтобы раб сделал это, не доложившись вначале хозяину. Поэтому я отправился в комнату с окном, ожидая застать хозяина в бассейне. Но он находился не там, а в дальнем углу комнаты. Я подошел к нему и поклонился.

— Подать масло сейчас, хозяин, или поставить его с другими?

Он не ответил. Я подождал и приготовился уходить. Временами он бывал необщителен и погружен в свои размышления. Выполнив долг, я мог поставить масло в шкаф и отправиться в убежище, пока он не позовет меня. Но когда я повернулся, он схватил меня щупальцем и поднял. Еще ласка, подумал я, но ошибся. Щупальце держало меня, а он разглядывал меня немигающим взглядом.

— Я знал, что ты странный, — сказал хозяин. — Но я не предполагал, насколько ты странен.

Я не ответил. Мне было неудобно, но я привык к его неожиданным действиям и не испытывал особых опасений. Он продолжал:

— Я хотел тебе помочь, мальчик, потому что ты мой друг. Я решил, что тебя можно поудобнее устроить в твоем убежище. В одной из ваших книг рассказывается о человеке, который приготовил своему другу то, что называется «сюрприз». Я тоже хотел сделать тебе сюрприз. И нашел там любопытную вещь.

Второе щупальце он держал за собой, а теперь вытянул его вперед — в нем была книга, в которой я делал свои записи. Я отчаянно пытался найти какое-нибудь объяснение, сказать что-нибудь, и не смог.

— Странное существо, — повторил он. — Слушает и записывает в книгу. Зачем? Люди в шапках знают, что все, касающееся хозяев, — чудо, которое людям не дано узнать. Я рассказывал об этих чудесах, а ты слушал. Ты ведь мой друг, верно? Впрочем, странно, что ты не проявлял страха при разговоре о запретных вещах. Странный, я уже сказал. Но записывать потом, тайно, в убежище… Шапка должна была абсолютно исключить это. Осмотрим твою шапку, мальчик.

И тут он сделал то, чего я постоянно опасался. Держа меня в воздухе одним щупальцем, другим он коснулся мягкой части маски и потянул вверх. Я подумал, что вот маска порвется и я отравлюсь, но этого не случилось. Кончик щупальца пробежал по краю фальшивой шапки.

— Действительно странно, — сказал хозяин. — Шапка не приросла к телу. Что-то неверно, очень неверно. Необходимо расследовать. Мальчик, тебя должны осмотреть…

Он произнес непонятное слово; я думаю, он говорил об особой группе хозяев, имеющих отношение к надеванию шапок. Ясно, что мое положение стало отчаянным. Я не знал, смогут ли при исследовании прочесть мои мысли, но, по крайней мере, им станет известно о существовании фальшивых шапок, и они встревожатся. Они проверят всех рабов в городе. Фриц тоже погибнет.

Сопротивляться бесполезно. Человек даже при нормальной тяжести гораздо слабее хозяина. Щупальце держало меня за талию, так что руки у меня были свободны. Но что с того? Разве только… Центральный глаз над носом и ртом смотрел на меня. Хозяин понял: что-то не так, но все еще не думал, будто я могу быть опасен. Он не помнил, что рассказал мне однажды, когда я растирал его и поскользнулся.

Я проговорил:

— Хозяин, я покажу вам. Поднесите меня ближе. Щупальце приблизило меня к нему, теперь я был не более чем в двух футах. Я повернул голову, как бы собираясь показать что-то. Это скрыло мое следующее движение, пока уже было поздно парировать его или отбросить меня. Удар пришелся точно в то место, между носом и ртом, что и в тот раз, но теперь за ним стоял весь вес моего тела.

Он взвыл, щупальце, державшее меня, развернулось и отбросило меня. Я упал в нескольких ярдах на пол и скользнул к самому краю бассейна. Я так ударился, что чуть не потерял сознание. Я с трудом поднялся.

Но хозяин перевернулся, отбросив меня, и лежал вытянувшись и молча.

Я стоял у бассейна, стараясь сообразить, что делать. Голова у меня кружилась от удара и от того, что я наделал. Тем же самым ударом, который нокаутировал моего противника в финальном поединке игр, я уложил хозяина. Теперь мне казалось это невероятным. Я смотрел на большое упавшее тело и пытался собраться с мыслями. Удивление и гордость смешивались со страхом: даже без шапки невозможно было не чувствовать страха перед размером и силой этих существ. Как я, простой человек, осмелился ударить такое существо?

Но постепенно я начал соображать более трезво. То, что я сделал, было вынужденно. Но сейчас мое положение стало ненамного лучше. Ударив хозяина, я непоправимо выдал себя. Нужно решать, и решать быстро. Он без сознания, а надолго ли? И когда он очнется…

Первой моей мыслью было бежать. Но я тут же понял, что при этом сменю меньшую западню на гораздо большую. В городе, где я не проживу долго без убежища или общего помещения, меня легко выследить. Все остальные рабы будут искать дьявола, осмелившегося поднять руку на одного из их божеств.

Я осмотрелся. Все было обычно. Только в маленькой прозрачной пирамиде, которой хозяин измерял время, поднимались разноцветные пузырьки. Хозяин не двигался. Я снова вспомнил его слова: хозяина можно ранить, ударив в это место, можно даже убить. Возможно ли это? Конечно же, нет. Но он не двигался, щупальца его безжизненно вытянулись на полу.

Я должен знать правду. Следовательно, его нужно осмотреть. На его теле были места, к которым близко подходят сосуды, и там, несмотря на жесткую плотную кожу, можно было ощутить медленные удары пульса. Нужно поискать их. Но при мысли о том, что придется приблизиться к нему, страх мой удвоился. Снова я захотел убежать, выбраться из пирамиды, пока есть возможность. Ноги мои дрожали. Несколько мгновений я вообще не мог двинуться с места. Затем заставил себя подойти к хозяину.

Конец одного щупальца лежал рядом. Я с дрожью коснулся, отдернул руку, сделав большое усилие, поднял его. Оно было влажное и упало, когда я его выпустил. Я подошел ближе, наклонился над телом и потрогал то место у основания щупальца, где проходили сосуды. Ничего. Я снова и снова нажимал, преодолевая отвращение. Никакого пульса.

Я встал и отошел от него. Невероятное стало еще невероятнее. Я убил хозяина.

— Ты уверен? — спросил Фриц. Я кивнул.

— Точно.

— Во время сна они похожи на мертвых.