– Прекрасно, – с облегчением кивнул его отец. – Но будь начеку, мой мальчик. Совместными усилиями эти женщины способны сотворить все что угодно.

Он усмехнулся, встретив изумленный взгляд сына:

– Я не шучу, поверь мне. Это просто черная магия.

– Позвольте мне развеять ваши страхи, отец. С этой стороны нам никакая опасность не грозит.

– Ну и слава Богу… – протянул лорд Ротбери и вдруг заговорил серьезно: – Я хочу, чтобы твой брак был удачным, Джеймс.

– Я тоже этого хочу. В один прекрасный день…

– Вот, к примеру, дочка лорда Уэстли. Она уже на выданье…

– Боже милосердный! Это страшилище с лицом гиены? Да ей бы только ворон пугать. Забудьте об этом раз и навсегда, отец.

– Ладно, ладно, – губы его светлости стали подергиваться от смеха. – Но только не говори мне, что собираешься жениться по любви, мальчик мой, это просто… недальновидно.

– Хорошо, но я ни за что не женюсь на уродине. Если мужчина, взглянув поутру в лицо супруге, спрашивает себя, стоило ли просыпаться, значит, ему точно не следовало жениться.

– Ты безусловно прав.

Улыбаясь, лорд Ротбери поднялся и обогнул стол.

– Тебе еще не надоело тянуть солдатскую лямку, Джеймс? – спросил он, небрежно положив руку на плечо сыну.

Бэрка не обманула напускная шутливость, с которой был задан вопрос. Что его удивило, так это собственный ответ. По окончании Оксфорда он покинул родной дом и приобрел офицерский патент, потому что праздная, лишенная занятий жизнь богатого землевладельца его не привлекала. В то время ему хотелось повидать мир. Теперь он был сыт по горло чужими странами и приключениями. Он вдруг открыл для себя, что мог бы заняться политикой или вступить в деловое партнерство с отцом. Мысль об этом уже не казалась ему такой отталкивающей, как в день совершеннолетия.

– Пожалуй, да, отец. Но давайте поговорим об этом позже, я на ногах не держусь.

– Отлично, отлично, иди отдохни. – Сэр Невилл хлопнул сына по плечу, безуспешно пытаясь скрыть свою радость. – Увидимся за ужином, мальчик мой.

– Скорее за завтраком.

Зевая на ходу, Бэрк покинул кабинет и торопливо направился в свою спальню.

Узддингстоун,

Нортумберленд,

15 декабря 1745 года

Уважаемый полковник Денхольм! Извините, что не написал вам раньше, но я больше недели пролежал в лихорадке и только сейчас достаточно окреп, чтобы не выронить из рук перо.

С сожалением вынужден известить вас о том, что больше нет нужды выяснять, была ли арестованная мисс Леннокс участницей якобитского заговора или нет. Она умерла, попав по неосмотрительности в перестрелку, затеянную ее любовником Юэном Рэмзи, тем самым, который, как вы помните, проиграл ее в карты. Рэмзи предпринял весьма неразумную попытку освободить свою любезную из-под стражи неподалеку от Ньюкаслтона, стоившую жизни и ему самому.

Вы, несомненно, спросите, как мы оказались в окрестностях Ньюкаслтона и что мы там делали. Обстоятельства нашего появления в этом месте довольно запутанны и – надо честно признать – не делают мне чести в профессиональном отношении. Позволю себе ограничиться признанием того, что я сильно недооценил стремление мисс Леннокс избежать наказания за свои многочисленные прегрешения и обрести свободу. О неприглядных подробностях я поведаю вам при личной встрече.

Как раз вскоре после прискорбного происшествия я серьезно заболел и был доставлен домой при смерти, однако мне удалось перехитрить своих эскулапов, и, несмотря на все их усилия, я рассчитываю вернуться в строй через две-три недели. Насколько мне известно, Красавчик принц Чарли отступает и намеревается тихо перезимовать в Шотландии, поэтому мне представляется, что в моем появлении на службе нет срочной нужды.

Насколько я понял со слов мисс Леннокс, ее единственной близкой родственницей является мать, проживающая в Эдинбурге. Я возьму на себя труд разыскать ее и известить по почте о кончине ее дочери.

Надеюсь, что это письмо застанет вас в добром здравии.

Ваш покорный слуга

майор Джеймс Бэрк, виконт Холистоун

Рассеянно постукивая пером по губам, Бэрк уставился на розовеющую за окном полоску утренней зари. Сочиненная им история выглядела не слишком правдоподобно, но, с другой стороны, у Денхольма не было причин подвергать ее сомнению. Однако, если хоть часть неправды, рассказанной им в письме, выплывет наружу, он, несомненно, окажется за решеткой. Но что еще ему оставалось делать? Разве можно предать девушку, которая спасла ему жизнь, и собственноручно передать ее в руки палача? Это было бы черной неблагодарностью. Он так и не сумел узнать, участвовала ли Кэт в заговоре, и его это больше не интересовало. Бэрк решил, что, как только она поправится и окрепнет, он отпустит ее на все четыре стороны.

Он поднялся из-за стола и подошел к окну. Прекрасный старый парк, которому вскоре предстояло стать «лужайкой», даже в зимнем коричнево-сером наряде выглядел строго и величественно. Где-то неподалеку черный дрозд затянул свою протяжную заунывную песню, и Бэрк вдруг поежился как от внезапного холода. При мысли о расставании с Кэт в груди у него возникло ощущение пустоты. Он знал, что расставание неизбежно, но его рассудок отказывался это осмыслить. Никогда в жизни ему не приходилось встречать женщину, похожую на нее, и, наверное, уже не придется. И все же он не мог придумать иного конца для истории своего знакомства с нею. Никакого.

Бэрк тихо постучал в дверь комнаты Кэтрин и отворил ее. Диана, читавшая книгу при тусклом свете лампы у постели, приложила палец к губам и встала, сделав ему знак следовать за ней к дивану, стоявшему под окном на другом конце комнаты. Он молча прошел по блестящему паркету, лишь мельком взглянув на ходу на спящую Кэт.

Они уселись рядышком на обитых бархатом подушках и оказались в почти полной темноте: свет лампы сюда не доставал.

– Как наша больная? – вполголоса спросил Бэрк.

– О, Джейми, ей г-г-гораздо лучше! Жара не было весь день и боли тоже. Она больше не хочет принимать настойку опия.

– Она съела ужин?

– Почти целиком. Она говорит, что завтра хотела бы принять ванну. Я сказала, что спрошу тебя.

– Думаю, ей это не повредит, только убедись для начала, что комната хорошо протоплена. Ты не устала, Мышонок? Ты же просидела здесь весь вечер.

– Мне вовсе не трудно. Она мне ужасно нравится, Джейми, а тебе? Она была так добра ко мне!

Бэрк удивленно поднял брови.

– Да разве можно тебя не любить? – спросил он с улыбкой.

– Мы много разговариваем. Вернее… – Диана смущенно покраснела, – это я много болтаю. А она меня терпеливо выслушивает.

Его охватила горячая волна нежности. Он погладил сестру по щеке, внезапно осознав, как одиноко ей живется.

– Хотел бы я бывать с тобой почаще, Ди. Мне тебя очень не хватало.

– Я т-т-тоже скучала без тебя, – тоненьким голоском призналась Диана, несколько озадаченная неожиданной откровенностью брата.

– Оливия оказалась не слишком хорошей сестрой для тебя, верно?

– Не слишком, – смущенно призналась она.

Несколько минут они просидели в молчании. Наконец Диана встала, напомнив, что пора уходить, поскольку уже поздно.

– Ты идешь?

– Через минуту.

Она кивнула в знак понимания.

– Порой, когда она спит, я просто сижу и смотрю на нее. Наверное, это нехорошо. Но, Джейми, она такая красавица!

Бэрк ничего не ответил.

– Спокойной ночи, Джейми.

– Спокойной ночи, Мышонок. Ах да, забыл сказать. Эдвин Бальфур завтра придет с визитом. Он прислал слугу с запиской.

Лицо его сестры тотчас же загорелось восторгом. Она на мгновение зажмурила глаза, крепко обхватив себя руками.

– О, Джейми, – проговорила Диана счастливым шепотом, – теперь у меня есть все для счастья!

С этими словами она ушла.