У ворот случилась та же история: Харальда не хотели выпускать. Пришлось напомнить, как он попал в эти стены. После этого стражники присмирели и хоть и нахмурились, но ворота открыли.

Прогрохотал под копытами подъемный мост, и Харальд неспешно, сдерживая желание помчаться во всю прыть, поехал на запад, в сторону реки. Лишь когда замок скрылся за деревьями, он развернул жеребца мордой к югу и перешел в галоп.

Он проезжал мимо полей, голых и сырых, мимо лесов, что готовились сбросить листья, а пока красовались алыми и желтыми нарядами. Деревни старался объезжать стороной, дабы никто не рассказал преследователям об одиноком всаднике. В том, что погоня будет, Харальд не сомневался.

На следующий день река повернула на запад, а он ехал все так же сторожко. Успокоился лишь добравшись до Тарни, небольшого города, знаменитого мостом, что простирается над гладью Пьяной реки почти на сто саженей. Тарни находится вне Владения Хельги, о чем путнику сказал флаг – черная волчья голова на белом фоне. Герб рода Слик, вассалов Владетеля Олава.

К этому времени наступила настоящая осень. Солнце не показывалось совсем, с похожего на старую дерюгу неба сыпался холодный дождь. Харальд простыл в пути и остервенело чихал.

Едва въехав в пределы городка, он наткнулся на небольшой постоялый двор с вывеской, украшенной изображением стоящей на хвосте рыбины и веселым названием «Пляшущий лосось».

Харальда бил озноб, и он не стал искать другого пристанища. Со стоном слез с коня, отдал поводья подбежавшему слуге и отворил темную от старости дверь.

Хозяин, толстый словно хряк и такой же розовый, встревоженно поглядел на постояльца. Выглядел тот неважно, лицо бледное, глаза лихорадочно блестят, шатается, только что не падает.

– Лучшую комнату, – прохрипел Харальд, в руке его блеснула золотая монета. – И лекаря.

– Проходите сюда, – ухватив желтенький кругляш, толстяк проявил чудеса проворства. – Да, на лестницу. Сейчас позовут травницу.

Вскоре Харальд оказался в просторной и теплой комнате и лежал в постели. Потом появилась травница – тощая старуха. Пощупала лоб, заглянула в глаза и горло, потом ушла, оставив горячий и горький, пахнущий травами настой.

Два дня провалялся Харальд в горячке и лишь на третий спустился в общий зал. Выдал толстяку еще монету, и устроился за столом вяло ковыряться в тарелке с тушеной рыбой.

Народу было немного, лишь пировала небольшая, но шумная компания. Пиво там лилось рекой, а взвизги девиц легкого поведения заставляли Харальда вздрагивать.

Когда он с грехом пополам одолел половину блюда, от стола гуляк поднялся мужчина и, нетвердо ступая, двинулся в сторону одинокого гостя.

– Почтенный, – пророкотал он, дыхнув на собеседника пивом и луком. – Мы приглашаем вас разделить наше веселье! От всей души! Мы про-овожаем друга и хотим, чтобы все вокруг веселились.

Приглашающий оперся руками о стол, помогая себе не упасть, и тот скрипнул под немалым весом. На бедре мужчины висел изрядных размеров кинжал.

– Не имею желания, – ответил Харальд, поднимая голову. Его спокойный взгляд уперся в мутные карие глаза, в которых после некоторой паузы появилось недоумение.

– К-как? – кареглазый нахмурился, на гладкий лоб набежали тучи морщин. – Ты меня, то есть нас, не уважаешь?

Из двери на кухню выглянул перепуганный хозяин и тотчас скрылся.

– Нет, – ответил Харалъд медленно и встал. – Не уважаю.

Аккуратно обойдя замершего столбом мужчину, он двинулся к лестнице. Но уйти ему не дали. Сильный рывок за рукав, и Харальд вынужден был остановиться. Еще рывок, и пришлось повернуться к кареглазому. Лицо того оказалось перекошено от ярости, он судорожно вцепился оскорбителю в рукав и не желал отпускать.

– Ты чего? – спросил Харальд миролюбиво. Драться не хотелось, да и сил особенно не было, – Отпусти.

Краем глаза заметил, как сбоку приближаются остальные гуляки. Мрачные и решительные, явно готовы научить любого уважению к себе.

– Не отпущу! – прохрипел кареглазый. Харальд дернул, раздался громкий треск, и рукав неожиданно отделился от рубахи. Кареглазый не удержался на ногах и с изумленным воплем шлепнулся на пол.

Харальд повернулся к остальным. Трое из них продолжали наступать, четвертый же, невысокий и русоволосый, во все глаза смотрел на обнажившееся предплечье.

– Стойте, – неожиданно сказал он. – Не трогайте его! А то вам придется иметь дело со мной!

– Ты што, Гуннар? – изумился кареглазый, пытаясь подняться. – Он же нас не уважает!

– Имеет право! – русоволосый глянул Харальду в лицо и улыбнулся, едва заметно, краешками губ. – Посмотрите на его руку!

Харальд с трудом подавил желание улыбнуться в ответ, и сам с удивлением воззрился на свое предплечье, вспоминая, что же там есть такого, что может остановить четверых крепких мужиков.

На предплечье оказалась лишь татуировка, к которой он привык и поэтому забыл про нее. Цеховой знак, говорящий каждому, кто может его понять – перед тобой профессиональный солдат, наемник.

Собутыльники Гуннара, опасливо ворча, убрались к своему столу, а сам миротворец подошел к Харальду и закатал рукав. На его предплечье, тонком, словно у женщины, скрестились те же самые меч и топор.

– Вот в чем дело, – улыбнулся Харальд. – Ты меня здорово выручил, Гуннар.

– Это ерунда, почтенный, не знаю твоего имени, – нежданно-негаданно обнаружившийся собрат по дружине смотрел вопросительно, и Харальд не смог соврать.

– Харальд, – сказал он со вздохом.

– Не слышал, – нахмурился Гуннар. – Правда, я слишком долго провел в этих местах. Служил у фон Сликов. Но служба закончена, и я возвращаюсь в Бабиль.

– Какая удача, – Харальд посмотрел на нового знакомого с интересом, – Я тоже еду туда!

– О, славно, – Гуннар вновь продемонстрировал великолепные зубы. – Когда ты выезжаешь?

– Думаю, что дня через два, – ответил Харалъд, и пояснил:

– Когда смогу сесть в седло. Болею.

– Я подожду, думаю, что нам с ребятами как раз хватит пары дней, чтобы отметить мои проводы как следует – Гуннар подмигнул и направился к своей компании. Встретили его восторженными возгласами.

Покачав головой, Харальд двинулся по лестнице. Затаившаяся ненадолго болезнь вновь дала о себе знать, и ужасно хотелось спать.

Семь дней в пути вместе с новым знакомым, и впереди показался Бабиль. Под лучами негреющего, нежданно выглянувшего солнца красные черепичные крыши сверкали, словно драгоценные камни.

Харальд мог добраться и быстрее, но предпочел объехать замок Владетеля Олава стороной, сделав изрядный крюк к югу. Лучше несколько лишних дней помозолить задницу в седле, чем еще раз искупаться во рву с зубастой зверюшкой. Гуннар, выслушав объяснения товарища, возражать не стал.

В «Спившемся демоне» за год, что Харальд там не был, ничего не изменилось. К вечеру, прослышав, что кто-то приехал, стали собираться дружинники. Когда пирушка была в самом разгаре и стены сотрясались от хорового пения наемников, пришел Асир.

– Что, тебя выгнали? – спросил он на приветствие Харальда.

– Нет, – ответил тот, помрачнев. – Я сбежал. Теперь во врагах у меня двое Владетелей, точнее Владетель и Владетельница.

– Здорово, – прокомментировал Асир, после чего занялся пивом.

Пир продолжался, и среди знакомых, полузнакомых и незнакомых лиц Харальд, к большому удивлению, увидел Торвальда. Голубоглазый силач сидел насупленный и поглощал пиво, кружку за кружкой.

Стараясь не привлекать внимания, Харальд под нялся и за спинами пирующих пробрался к Торвальду. Хлопнул того по плечу и получил в ответ мрачный взгляд.

– А, это ты. – В голубых глазах появилось удивление, затем мелькнула ярость, сменившаяся равнодушием. – Капитан.

– Да какой я капитан! – досадливо махнул рукой Харальд. – Ты лучше скажи, как ты здесь оказался?

– Да вот так и оказался! – Торвальд опрокинул в рот очередную порцию пенистого напитка, крякнул от удовольствия и только после этого продолжил. – Из-за некоторых, которые слишком любят убегать.