Тот осекся. В карих глазах застыло недоумение.

– Где двое мужчин, с которыми я ехала? – повторила Йофрид, чувствуя, как ее охватывает злость. – Что вы с ними сделали? Вы их убили, да?

Воспользовавшись оторопью собеседника, девушка толкнула его в грудь так, что он невольно отступил на несколько шагов, а сама бросилась к двери. Ноги подгибались от слабости, голова трещала, но она рвалась на волю, точно дикое животное, запертое в клетку. Ухватилась за плохо оструганную ручку, в палец тотчас впилась заноза. Распахнула дверь и уперлась в двоих одинаковых мужиков, пучеглазых и лохматых, с факелами и короткими копьями.

Йофрид в растерянности остановилась. Из-за спины ее донесся рассерженный окрик, и она, сгорбив плечи и опустив голову, поплелась назад. Побег не удался, да и глупой была сама попытка. От стыда кровь прихлынула к лицу.

Мужчина с мечом на поясе сказал еще что-то, и в голосе его звучал гнев. Затем что-то несколько раз стукнуло об стол, прозвучали шаги, и послышался скрежет запираемого засова.

Она осталась одна. Подняв глаза, обнаружила, что стол перестал быть пустым. На нем появился кувшин и несколько глиняных горшков.

Тут же в животе заворчало, и Йофрид осознала, насколько она голодна. Вскочив, она поспешно ухватила ложку и запустила ее в один из горшков. На вкус это было рыбье мясо, тушенное в каких-то травах, но, когда, зачерпнув в очередной раз, она обнаружила в ложке лягушачью лапку, девушку чуть не вырвало.

Есть сразу расхотелось.

Блюда в других посудинах она пробовать не стала, осторожно понюхала то, что находилось в кувшине. Пахло оттуда приятно – ягодами, и она отважилась хлебнуть. Черничный взвар отбил мерзкий привкус, оставшийся от предыдущего блюда и помог забыть о съеденном лягушачьем мясе. Даже голова стала болеть меньше.

Прикончив весь кувшин, Йофрид уселась на кровать и принялась думать. С ней обходятся мягко, но ее спутники, скорее всего, содержатся гораздо в худших условиях, и за ними тщательно следят. Так что выбираться отсюда (а что это нужно делать, она не сомневалась) придется в первую очередь ей. Поскольку у нее нет ни мужской силы, ни особенной ловкости, остается воспользоваться тем, в чем она сильнее многих мужчин, – магией.

Взгляд упал на горящую ровным светом лучину, и ее лицо помимо желания расплылось в улыбке. Неразумно давать в руки магу что-либо, чем можно рисовать, в данном случае – уголь. Впрочем, откуда могут жители болотной деревни знать, что Йофрид знакома с заклинаниями?

В тарелке с водой обнаружилось некоторое количество угольков. Выбрав покрупнее, Йофрид принялась рисовать прямо на грязном дощатом полу. Сквозь щели внизу задувало, пальцы мерзли, но она продолжала вершок за вершком, символ за символом создавать магический круг, должный вызвать из Нижнего мира одного из демонов-убийц.

Харальд когда-то давно показал ей несколько таких чертежей, правда очень неохотно, и велел их использовать только в случае крайней необходимости. В данный момент, подумала Йофрид, именно такой случай и наступил.

Она извела почти весь уголь, едва не протерла штаны на коленях, а головная боль стала такой сильной, что череп готов был лопнуть. Сдерживая стон, она нанесла последний знак Истинного Алфавита и встала, ожидая, когда колдовство начнет действовать.

Но ничего не происходило. Фигура на полу не ожила, не засветилась, как положено, багровым.

Йофрид судорожно сглотнула, чувствуя, как от досады хочется плакать. Неужели она что-то напутала или не правильно запомнила?

Принялась проверять. Но все было верно, до последнего штриха.

Догадка ударила с силой кузнечного молота: вся магия, все заклинания, которые она знала, имели силу только в ее родном мире, а здесь оказались бесполезны. Не явится из Нижнего мира демон, чтобы помочь спастись, и не откликнутся на призыв Стихии.

В груди стало холодно, а на глаза навернулись слезы. Чувство собственного бессилия оказалось куда более мучительным, чем физическая боль. Йофрид со стоном опустилась прямо на пол, в центр нарисованного круга.

С силой нахлынуло желание оказаться где-нибудь далеко от этого места, от этого дома, от грязных и сырых болот, от людей, взявших ее в плен. На мгновение погасли все чувства, и тут же девушка осознала себя висящей под потолком.

Она видела внизу свое тело, сидящее на полу с улыбкой на бледных губах, и не чувствовала ни рук, ни ног. И в то же самое время смотрела сверху!

Накатил страх того, что она сошла с ума, что лишения последних дней привели к видениям. Йофрид попыталась закрыть глаза, но таковых не оказалось. Это неожиданно ее успокоило.

Тело ее по-прежнему сидело на полу, она же в виде непонятно чего висела под потолком. Следовало поверить, что такое положение дел явилось результатом ее желания покинуть это место.

Может быть, в этом мире маг действует всего лишь силой желаний?

Чтобы проверить это, она изо всех сил захотела вернуться в тело. Сделать это оказалось совсем нетрудно. Вновь мгновенная потеря сознания – и вот она уже сидит, ошеломленно моргая, ощущая холодные доски, ноющую голову и торчащую в пальце занозу.

Зачем-то бросила взгляд на потолок, словно надеялась увидеть там себя.

Некоторое время понадобилось, чтобы успокоиться. Горло пересохло и хотелось пить, но взвар пленница прикончила, а трогать то, что было в горшках, не решилась.

Догадка о силе желаний оказалась, судя по всему, верной.

Чтобы проверить ее, Йофрид уселась на кровать и, закрыв глаза, пожелала, чтобы перед ней, в магическом круге, явился один из демонов, годных лишь для того, чтобы убивать. Напряглась так, что заныла шея. Но ничего не произошло. Она попробовала еще и еще, вызывая одну за другой все великие Стихии. Безрезультатно. Привычная ее миру магия тут словно не существовала.

Но когда Йофрид попробовала вновь выйти из тела, это получилось с ошеломляющей легкостью. Она вновь повисла под потолком, словно диковинное облачко.

Оставалось пользоваться тем, что есть.

В первую очередь следовало научиться двигаться в бестелесном состоянии. Поначалу она пробовала сделать это так, как привыкла – напрягая мышцы. Но их не было, и все попытки ни к чему не приводили.

Она уже отчаялась, когда вспомнила про силу желаний. Стоило ей захотеть оказаться у стола, как она мгновенно очутилась перед самой столешницей, так что могла рассмотреть трещинки и ямочки на ее поверхности. Чтобы несколько отодвинуться, пришлось пожелать видеть весь стол целиком. Это не походило на полет, вообще на передвижение, она просто мгновенно оказывалась на новом месте.

Немного освоившись, Йофрид решилась выбраться за пределы узилища. Захотела посмотреть на тот дом, где находится, сверху. Мгновение темноты – и вот она висит в пронизанном дождевыми струями мраке, а внизу блестит мокрая крыша.

Обычными глазами она здесь вообще ничего не разглядела бы, магический же взор позволял пронизать и ночную тьму, и сырую дымку, поднимающуюся от болота, и дождь.

Дом, в котором держали пленницу, стоял на окраине деревни, и что Йофрид одновременно разозлило и обрадовало – около него не было стражи. Болотные жители крайне пренебрежительно отнеслись к захваченной девушке, понадеявшись на запоры.

Дома чернели в ночи горбатыми чудовищами, стоящими на ногах-сваях. В большинстве из них царили тишина и темнота, но одно здание – самое крупное, светилось во мраке. Тусклый свет падал из окошек, выхватывая из тьмы летящие сверху капли.

Доносящиеся изнутри нестройные вопли заинтересовали Йофрид, и она пожелала перенестись туда. Поначалу состорожничала – повисла у окна, словно любопытная пчела. Но видно было плохо, и, собрав всю решимость, она проникла внутрь. Расположилась под потолком, надеясь, что в таком состоянии она невидима.

Тут, за широкими низкими столами собрались мужчины племени. Перед ними стояли деревянные и глиняные блюда, кувшины, расписанные причудливыми узорами. Что в них, Йофрид унюхать не могла, но по блестящим глазам, путаной речи и неверным движениям поняла, что там самогон или что-то подобное.