Ледяной ветер со свистом пронесся по безлюдной галерее, и Мод пробрала дрожь. «Обещай!» Она попала в западню, и оба они хорошо сознавали это. Как быстро вычислил Кайл ее намерения! Однако все не так просто.

Мод сделала глубокий вдох, но слова застряли у нее в горле. Нет, нельзя ей связывать себя словом, когда она скорее всего нарушит его!

— Я не думаю. Кайл, что могу дать тебе такое обещание. После того что случилось… Словом, ты сам должен понимать, что это не так легко. — Кайл угрюмо молчал, и Мод поняла, что он не отпустит ее без объяснений. — Для меня работать с тобой было бы уже трудно, но жить вместе… нестерпимо для нас обоих. Ты же понимаешь, ты должен это понять! — умоляюще добавила она.

— Честно говоря, не понимаю. Что изменилось, кроме того, что мы с тобой занимались любовью? Нельзя же всю жизнь бежать от ситуаций, которые не смеешь встретить лицом к лицу. Извини, если я… — Кайл осекся, заметив, что она дрожит. — Здесь не место для подобных разговоров. Поехали домой.

Сейчас с ним бессмысленно спорить, утешала себя Мод, вслед за Кайлом покорно возвращаясь к машине.

Решено: сегодня вечером она скажет ему, что намерена вернуться домой. На обратном пути Мод крепко заснула и проснулась только тогда, когда Кайл легонько потряс ее за плечо. Она открыла глаза, увидела над собой лицо Кайла, и реальный мир исчез, уступив место воображению. Не совсем понимая, что делает. Мод потянулась к нему, но, опомнившись, резко отдернула руку, когда темноту рассекли лучи чужих фар.

Подъехавшая машина остановилась, и человек, выбравшийся из нее, подошел к «ягуару».

— Мистер Беннетт, мы привезли ваш заказ. Куда вы хотите ее поставить?

— Если вам не трудно, Джон, помогите мне отнести ее к черному ходу.

Выбираясь из машины, Мод невесело заключила, что боль и разочарование, мелькнувшие на лице Кайла, когда она отдернула руку, были всего лишь плодом ее воображения.

— Иди в дом, — велел Кайл. — Я пойду с Джоном.

Но она замешкалась, глядя, как он помогает мужчине по имени Джон сгрузить большую рождественскую елку, притороченную к кузову небольшого фургона.

Мод и не подозревала, что Кайл может заниматься таким обыденным делом, как установка рождественской елки. Она полагала, что он пренебрежет этой деталью традиционного праздника и вместо елки развесит какие-нибудь немыслимо дорогие и шикарные рождественские побрякушки.

— Мы могли бы украсить ее сегодня вечером, — сказал Кайл позже, когда, войдя в гостиную, застал Мод, любующейся елкой.

Вот удобный случай сказать ему, что вечером ее здесь уже не будет, что она возвращается домой, мелькнула у нее мысль. Но вместо этого Мод с изумлением обнаружила, что соглашается с Кайлом, и поняла, что ей до смерти хочется остаться в этом доме. Бесполезно было твердить себе, что такой поступок опасно граничит с эмоциональным самоубийством. Опасно — не потому, что она хочет остаться, но потому, что хочет остаться с Кайлом.

После ужина Кайл поднялся наверх и вернулся, нагруженный несколькими большими картонными коробками.

— Думаю, здесь достаточно украшений. Я проверю гирлянды, а ты пока разбери остальное.

Привычный и радостный ритуал, в котором ей столько раз доводилось принимать участие…

Мод старалась не думать о первом Рождестве, которое семья встречала без Кайла. Все были подавлены, хотя родители пытались делать вид, что все в порядке. Она долго и безуспешно искала открытку от Кайла, со всем пылом своих восемнадцати лет убежденная, что жизнь вернется в нормальную колею лишь тогда, когда Кайл подаст знак, что простил ее.

Лишь ценой долгих и тягостных мук Мод наконец узнала, что такое прощение нельзя получить от кого-то извне — только от самой себя.

— У тебя задумчивый вид. Что-то не дает тебе покоя?

Вот сейчас-то и надо сказать Кайлу, что она уезжает. Но Мод опять промолчала и лишь качнула головой, давая понять, что все в порядке.

Исподтишка она наблюдала за Кайлом, за его руками, такими сильными и в то же время бережными. Как он бесконечно терпелив, подумала Мод. Когда-нибудь он женится и, конечно, обзаведется детьми… При этой мысли она ощутила жгучий укол ревности.

Елка была большая, и им понадобилось добрых два часа, чтобы украсить ее к обоюдному удовольствию.

— У тебя будет много гостей на Рождество? — спросила Мод, отходя на пару шагов, чтобы полюбоваться их общим творением.

— Нет, только ты и я.

Ответ поразил ее как гром среди ясного неба. Мод так и застыла с вытянутой рукой, в которой блестел обрывок мишуры.

— Только ты и… Но…

— Тебе довелось пережить нелегкое время. Мне показалось, что ты будешь не в восторге от толпы гостей.

Мод моргнула, ошеломленная тем, что Кайл принимал в расчет ее чувства. Охрипшим голосом она выпалила первое, что пришло в голову:

— А я даже не приготовила тебе подарок.

— Я уже получил его.

Мод не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дух, мысли заметались, так она была потрясена услышанным. Потом до нее дошел сокровенный, почти интимный смысл этих негромких слов. Мод вскрикнула и, опрометью выбежав из гостиной, бросилась наверх.

В своей спальне она рухнула на кровать, содрогаясь от нахлынувших эмоций. Зачем, зачем только Кайл это сказал? Она могла бы заподозрить, что он иронизирует, но в его глазах не было и тени иронии. И все же немыслимо, чтобы откровенная страсть в его голосе не была притворством.

— Мод!

Она затаила дыхание, услышав из-за двери голос Кайла.

— Я не хотел тебя расстроить. Пожалуйста, спустись вниз. В десять часов мы должны позвонить твоим родителям.

Мод неохотно открыла дверь. Кайл казался бледнее обычного, лицо его явно осунулось. Он был небрит, и Мод с трудом подавила искушение провести ладонью по его колючей щеке. Губы ее дрогнули в слабой улыбке.

— В чем дело?

— Да ни в чем. Просто любовалась твоей модной трехдневной щетиной.

Кайл недоуменно нахмурился, и Мод пришлось объяснить, что она имела в виду.

— Это же и вправду последний писк моды. Все поп-звезды нарочно отращивают щетину, потому что считают, что небритость придает им сексуальный вид.

— А ты как полагаешь? — негромко спросил он. Осторожно, сказала себе Мод, ты ступила на опасную дорожку, и если не побережешься, то вот-вот признаешься, что Кайл, по твоему мнению, не нуждается в искусственных признаках сексуальности. Вслух она уклончиво ответила:

— Я давно уже не схожу с ума по поп-звездам.

Когда они дозвонились до родителей, те как раз собирались ужинать. Мод поговорила с ними и с радостью поняла по голосу отца, что он чувствует себя прекрасно.

Закончив разговор, она передала трубку Кайлу, а сама принялась рассматривать наряженную елку.

Странное будет в этом году Рождество. Мод старалась не чувствовать себя одинокой и заброшенной, ведь это первое Рождество, которое она встретит без отца и матери.

Вскоре после разговора с родителями она собралась уйти наверх, солгав, что устала и хочет пораньше лечь спать.

Лицо его тотчас помрачнело.

— Я полагал, что мы собирались поговорить, — негромко заметил он и, когда она промолчала, резко спросил: — В чем дело, Мод? Неужели только мысль о совместно проведенной ночи так тебе отвратительна, что ты и говорить об этом не хочешь? Что, если ты забеременеешь? Это, знаешь ли, вполне возможно. Я не предпринял никаких мер предосторожности, а поскольку ты была девственницей, полагаю, что и ты…

— Да… то есть нет, я не предохранялась. — Лицо Мод залила краска. Кайл, конечно, прав, хотя она уже подсчитала, что шансы забеременеть у нее невелики.

— Если ты зачала ребенка, мы должны будем пожениться. Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Ты знаешь все о моем происхождении, и я хорошо понимаю, что любая женщина побоялась бы родить ребенка от мужчины, который ничего не знает об отце и был по сути брошен матерью, но все-таки я должен это сказать. Я не позволю тебе сделать аборт и тем более не допущу, чтобы ты растила ребенка одна. У меня на сей счет свое мнение, и ты, я уверен, понимаешь почему. Мы…