Макс подцепил ногой обшарпанную табуретку и сел, не сводя глаз с парня в тельняшке и спортивных штанах. Макс был уверен, что он его уже где-то видел.

– Что, неласково встречаем? Да, у нас здесь не свадьба. Ничего, после первой легче станет, – успокоил Сергей.

Дверь открылась, и в комнату влетели еще два бугая с кастрюлей вареной картошки «в мундире».

– Картофан готов! – гаркнул румяный гигант лет двадцати семи. – Здорово, Грек. А это кто?

– Это Олег. Сержант попросил показать ему нашу жизнь.

– Ясно. Вопросов нет.

Ребята уселись за стол. Один достал из-под нар картонный ящик и извлек из него граненые стаканы.

– Разливай, – скомандовал Грек.

Невысокий смуглый мужик лет тридцати пяти с восточными чертами лица, скорее всего татарин, открыл бутылку водки и с аптекарской точностью разлил по стаканам. Тут же были открыты банки с тушенкой и огурцы.

– За знакомство, – сказал Грек.

Все выпили не чокаясь. Макс потянулся к огурцам, но татарин, зло глянув, процедил:

– После первой не закусывают. Закуси не хватит.

– Не кипятись, Касым. Ты же его не знаешь, – выдохнул Грек, занюхивая собственной ладонью.

– Погоди, Сергей, – Макс хлопнул ладонью по столу. – Я, мужики, не собираюсь перед вами ни лебезить, ни оправдываться – не в чем. Я к вам не просился и в ближайшее время не намерен. У меня свои дела. У меня есть друзья, и есть враги. И тех, и других я заработал сам. Вашей дружбы я не жду. Пока нет повода дружить – я вас не знаю, вы меня – тоже. Но и враждовать, пока, причины не вижу. Если у кого-то вражда в душе сидит – это его проблемы. Но рычать на меня, как на салагу не стоит – я за себя постоять могу.

– Знаешь, сколько я крутых видал? – татарин прищурился. – Я их мокрыми портянками топлю.

Он протянут руку, и схватил Макса за запястье. Макс резко вывернул кисть и, поймав большой палец противника, сильно дернул его вправо и вниз. Татарин вскрикнул и упал грудью на стол, но тут же вскочил и бросился на Макса.

– Прикончу, падла!

– Стоять! – заорал Грек. Все повскакивали с мест.

– Вам пять минут Правило одно – не калечить и не добивать. Так?

– Ясно, – спокойно ответил Макс, сбрасывая куртку и разминая плечи и кисти.

Парни расселись на скамейках. Противники встали в трех шагах друг от друга. Татарин был меньше ста семидесяти сантиметров ростом, но жилист и крепок. В порывистых движениях сквозила восточная агрессивность.

«Драться будет непросто, но можно. Он слишком горяч и не сможет хорошо думать в драке» – решил Макс. Грек включил секундомер на часах и хлопнул в ладоши. Татарин ринулся на Макса, но тот круговым движением ушел из зоны атаки. Татарин развернулся и снова кинулся вперед. Макс ударил ногой, целясь в голову, но противник нырнул под ногу и серией ударов в живот отбросил Макса к стене, не сбив, впрочем, дыхания. «Не так-то он и прост»– мелькнуло в голове Макса. Крепыш опять атаковал и ударил рукой, но Макс поймал запястье и, отшагнув в сторону, шваркнул татарина об стену.

Кто-то из парней одобрительно похлопал. Татарин вновь нанес серию ударов руками. Макс легко ушел от них, крутнулся на левой пятке и, когда оказался спиной к противнику, неожиданно ударил правой ногой назад. Удар попал точно в цель. Касым схватился за живот и перегнулся пополам Развивая успех, Макс рубанул ребром ладони по шее. Касым упал на пол, но тут же перевернулся на спину и прыжком вскочил на ноги. Через мгновение он ударил ногой, но слишком медленно, видимо в тренировках он делал упор только на руки, надеясь на напор и скорость. Макс поймал ногу за пятку и другой рукой рванул носок ноги наружу. Татарин не растерялся, падая, развернулся в воздухе, уперся руками о пол и другой ногой попытался ударить Макса в голову, но не попал. Оказавшись на полу, он снова вскочил, отпрыгнул назад и, вдруг, кувыркнулся в сторону Макса. Макс знал этот сложный маневр, сбивающий противника с ориентировки, и, не раздумывая, прыгнул «рыбкой» через Касыма, сгруппировался и вышел в стойку. Противники снова оказались в исходной позиции.

Тут уже раздались аплодисменты из разряда бурных. Максу надоело драться. Пора было заканчивать представление. Он расслабился, потом сосредоточился, усилием воли выключил сознание, оставив место только для боя. Теперь действия противника отражались в нем, как в зеркале пруда, избавленном от волн посторонних мыслей, искажающих истинную картину.

Касым шатнул вперед, поднял руку, чтобы ударить Макса, но тот мгновенно схватил его, приемом из айкидо закрутил вокруг себя и, вдруг, неожиданно легким толчком второй руки против движения швырнул Касыма на пол. Татарин поднялся, но тут же снова упал, получив удар ногой в подбородок. Вставал он на этот раз медленнее, секунду подумал и нанес три молниеносных удара кулаками. Макс парировал их такими же молниеносными блоками, присел и неожиданно ткнул локтем в солнечное сплетение, коленом поразил нервный центр на внутренней поверхности бедра, кулаком ударил противника в челюсть и, когда тот отшатнулся, подпрыгнул и в прыжке нанес сильный и красивый удар ногой в грудь. Касым пролетел через всю комнату и врезался в зрителей, свалив двоих со скамеек.

– Аут! – крикнул Грек. – Две с половиной минуты. Победа за явным преимуществом.

Зрители довольно захлопали и заорали. Посмотреть, действительно, было на что.

Макс сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, выходя из «боевого» состояния и, сопровождаемый одобрительным гулом и уже вполне дружескими хлопками по спине, прошел к столу.

– Где это ты так натаскался? – спросил парень, показавшийся Максу знакомым.

– Было время поучиться, – ответил Макс. – Мы где-то виделись?

– На вокзале.

Макс моментально вспомнил. Это был именно тот парень в плаще, который спас Макса от пули лейтенанта ОМОНовца.

– А-а! Я твой должник.

– Брось.

Касым, потирая ссадину на подбородке, сел напротив, протянул руку и примирительно лроворчал:

– Неплохо стучишь. Жаль, что ты писатель.

– Я не писатель, я – репортер. Не штабник, а, скорее, разведчик, – сказал Макс, пожимая руку.

– Кто завструей? – громко спросил Грек. – Не теряйся.

Касым открыл вторую бутылку и, разлив, провозгласил:

– За мир.

Макс шумно выдохнул, унимая сердцебиение, и опрокинул в рот стакан. Теплая водка мягко скользнула в горло, обволакивая внутреннюю поверхность рта. Макс прижал кулак к носу, сбивая запах и противный вкус. На глазах выступили слезы. Касым протянул Максу огурец, в который тот, с наслаждением, вонзил зубы.

Через пару минут ничего не евший целый день Макс почувствовал, что пьянеет. Четкость восприятия снизилась, веки потяжелели, развязался язык. Максу казалось, что он уже сто лет знаком с этой, еще недавно враждебной, компанией.

Вокруг шли разговоры, распавшиеся на отдельные приватные беседы. Макс прислушался.

– Балай с «Гордеевцами» схлестнулся. Завалил двоих прямо на улице. Сержант обещал уладить, но мне все равно не нравится. Опять разборки пойдут, – говорил верзила, принесший картошку.

– Не впервой. Если что, «гордеевцам» придется хреново, – отозвался хрупкий парень с «Красной звездой» на десантной куртке.

– Это конечно. Да только после последней разборки с «леваками» мы двоих схоронили, а Митяй на коляске ездит. Да-а, знаю, – он нетерпеливо взмахнул рукой, увидев что хрупкий хочет что-то сказать. – «Леваков» стерли с лица земли, но парням от этого не легче. И, потом, «леваки» – это сопли-одиночки, а за Гордеем – Крест. Тут будет трудно.

– Да надо вообще всю «братву» перестрелять к …матери. Чего Сержант тянет, мы же для этого и собрались. Серег, я что, не прав?

– Ишь ты, стрелок, – невесело усмехнулся Грек. – Если их всех перестрелять, в городе не останется никого младше тридцати-тридцати пяти. Здесь же все повязано. Менты с зэками бухают. Сын прокурора трясет сына директора филармонии, а их отцы, между прочим, одноклассники. Слишком маленький город. Мы собрались, чтобы эту мразь удерживать хоть как-то, наказывать их и другую сволочь, – Грек помолчал. – А от нечисти наш город может излечить только время. А может и не излечить.