Онуфрий усадил гостя в удобное кресло, предложил завтрак.

– Только кофе, – покачал головой Тарасов, – если можно.

– Я не последователь квасного патриотизма, – усмехнулся Онуфрий. – Хотя кофе не люблю. Тебе чёрный, с молоком?

– Чёрный, с лимоном.

Онуфрий вышел.

Тарасов проводил его внимательным взглядом, отмечая худобу волхва и его угловатую манеру держаться.

Он знал историю пестователя, приговорённого к смерти болезнью: в тридцать шесть лет у Онуфрия Павловича определили рак желудка. В тридцать семь Онуфрий ушёл из дома – жил он в Почепе – в Брянские леса, на островок посреди Белоберёзовых болот, – не хотел, чтобы близкие видели, как он угасает в мучениях, – и прожил там без пищи сорок дней! Ничего не ел. Пил только ключевую воду.

Болезнь уже начала заявлять права на его тело: желтела кожа, мутило от солнца, катастрофически падал вес и покидали силы. Он же построил скит, пока ещё мог что-то делать, и начал свой Великий пост.

Ходил голый. Зарос бородой. Падал в голодные обмороки. Знал, что умирает, но стоически не думал об этом, жил минутой. Читал захваченные с собой книги по древнерусской истории и мифологии. Беседовал с духами природы, научился видеть их «третьим глазом». А на сороковой день при ясном сознании понял, что болезнь ушла!

С тех пор Онуфрий и начал свой путь подвижника и славителя древних русских богов, пока не стал волхвом и пестователем Славянской Общины «Родолюбие». Говорили, что он умеет выходить «за угол времени», становиться недосягаемым никаким средствам наблюдения, но лично Тарасов этого не видел.

В доме запахло свежесваренным кофе.

Вошёл хозяин, толкая впереди изящную тележку-поднос, на котором стояли чашки с дымящимся кофе и чаем, лежали сухари.

– Или ты не будешь сухари? – поймал взгляд гостя Онуфрий. – Есть сыр, варенье.

– Благодарю, не надо.

Тарасов взял чашку, бросил в неё ломтик лимона, отпил.

Кофе был вкусный и слегка припахивал мятой.

– Рассказывай, – сказал Онуфрий.

Глеб Евдокимович коротко известил волхва о слежке и о появлении в Фошне «антенны» глядуна.

Онуфрий помрачнел, огладил бородку.

– Синклит не уследил, куда мы упрятали Серебряного мальчика, и проводит разведмероприятия по всей территории России. По Воронежской губернии тоже рыщут охотники конунгов, а Дементий не раз наблюдал глядуна.

– Меня весьма настораживает, что глядун появился именно здесь, в Фошне, где расположена Школа Шерстнева.

– В Фошнянскую Школу в этом году поступили шесть мальчишек разного возраста. Конунги не могут не проверить их всех. Поэтому надо ждать гостей, ищущих нашего мальчика. До сих пор нам удавалось отводить глаза всем деятелям такого рода, но, видимо, придётся создавать триаду защиты Сергия.

Тарасов помолчал, допивая кофе.

– Ты считаешь, что я не справлюсь?

Онуфрий прямо посмотрел ему в глаза:

– Если Синклит убедится, что Серебряный мальчик учится в Фошнянской Школе, сюда последует десант чёрного спецназа. Рисковать жизнью будущего объединителя России нельзя. Возрождение Язычества в новом облике для врагов страшнее ядерного и любого иного оружия, ибо Сергий призван восстановить связь Рода нашего с могущественными Родными Силами. Одно могу обещать твёрдо: ты войдёшь в триаду.

Тарасов кивнул:

– Согласен. В отличие от того же христианства истинное Язычество не выдумано пророком, апостолом или наместником бога. Своё духовное начало оно берёт в самой божественной природе Сущего.

– В Вечности, – добавил волхв. – Недаром же христиане всегда строили и продолжают строить свои храмы там, где некогда стояли древние славянские капища и Святилища. То есть в местах силы.

– Которые перестают потом работать как источники светлых энергий. Но ведь в их храмы ходят наши люди?

– Потому что многие наши лидеры не понимают, что почитание Традиций не означает сохранение умершего образа жизни! Русская идея – состояние вечного преодоления на грани невозможного! Поиск Истины, Справедливости, Добра, Правды! Стремление к Единению, к высшим духовным идеалам! Вовсе не возвращение в прошлое!

Тарасов, прищурясь, вгляделся в ставшее жёстким лицо волхва. Тот заметил его взгляд, скривил губы:

– Увы, мы разобщены, каждый деятель опирается на собственные представления о том, как надо жить, и потому так долго идет процесс объединения.

– Старые идеологии себя скомпрометировали, а новые ещё не разработаны.

– Условия для них уже созданы. Нужен лидер, который объединит все позитивные силы Рода. Вот почему мы так печёмся о судьбе Серебряного мальчика, способного изменить устоявшееся мировоззрение людей, одурманенных идеологами Синклита.

– К сожалению, в России побеждает культура патологических властолюбцев и дегенератов, пролезающих в авангард любого вида искусства. Наши редкие победы вроде отмены «реформы образования» не могут пока изменить общую тенденцию. Синклит медленно, но упорно идёт к цели – превращению народа в быдло, в стадо баранов. Или я не прав?

Онуфрий усмехнулся:

– Ничего, друг мой, мы тоже крепнем, вплотную подошли к созданию целостной системы реагирования на внешнюю агрессию и уже готовы к перехвату управления в целом по стране. Для этого Общины и создавались, чтобы сохранить естественное мировоззрение и перейти на новый уровень корпоративного общежития.

– Пока что нам приходится воевать, – проворчал Тарасов.

– Увы, это неизбежно: нас атакуют – мы отвечаем.

– Ладно, это я понимаю. Есть более конкретные задачи. К примеру, как вы собираетесь пестовать Серебряного мальчика дальше? У него блестящие способности, он может закончить любой институт за два-три года. Конунги сразу обратят внимание на его успехи и примут меры.

– Да, это проблема, – согласился Онуфрий. – Мы над ней думаем. Но, во-первых, он не один такой способный. Вместе с ним выйдут в свет десятки других парней. Во-вторых, мы готовим его Посвящение в операторы прямой волшбы.

– Диводары, – пробормотал Тарасов. – Светлый – диводар?

– Он понимает сензарский язык, – улыбнулся Онуфрий. – И быстро обучается тайнам магического оперирования. Ты должен был заметить его способности.

Тарасов вспомнил последний августовский поход с Сергием в лес, где тринадцатилетний ведич создал пси-двойника, чтобы отвлечь от них охотников.

– Да, изредка он меня поражает.

– Так что справимся, Витязь, хотя будет тяжело. Жди наших.

– Кого вы подсоедините ко мне?

– Этого я не ведаю. Подбором триады занимается лично Владыко. Он не ошибётся.

Тарасов поднялся.

– Последнее: эти молодцы разъезжают на машине, принадлежащей Национальной лесной компании. Что, если в руководстве этой компании и сидит координатор конунгов? Может быть, даже сам директор?

– Проверим. Теоретически любой сперматозоид может стать директором компании.

Тарасов улыбнулся, пожал руку волхву и вышел.

На всякий случай он объехал Фошню, высматривая джип, постоял возле Школы, размышляя, куда тот мог деться. Пришла идея вызвать Сергия и спросить, не чует ли он присутствие машины. Но потом решил не суетиться. Разведку конунгов надо было нейтрализовать тихо, чтобы она не почувствовала целенаправленного воздействия. Однако психологическое давление на разведчиков можно было организовать уже сейчас.

Подумав, Тарасов снова связался со своим человеком в Брянской ГАИ и попросил его выслать ориентировку на водителя и пассажира джипа «Патриот» с нижегородскими номерами всем постам ГАИ и передвижным патрулям. С этой минуты их должны были останавливать на всех дорогах губернии.

– Вряд ли это вам понравится, – вслух проговорил Глеб Евдокимович, довольный своей идеей.

Неделя прошла спокойно.

Джип Национальной лесной компании скрылся в неизвестном направлении. Никто больше машину Тарасовых не преследовал.

Тогда он собрал всю свою семью и в воскресенье, благо погода выдалась абсолютно летней, поехал в Брянск, где недавно открылся Русский парк развлечений.