– Тогда Валера прав, и пауки появились здесь через «тоннель времени»…
Гришин с неопределенной гримасой покачал головой.
– Дался вам этот «тоннель»… Вы упомянули о «разумности» пауков…
– Коллектива пауков.
– Разумеется. Так вот, если бы этот коллектив был разумен, он никогда бы не выбрал для развития Брянский лес, да и вообще умеренные широты. Нет-нет, пауки появились в здешних местах случайно, будьте уверены.
– Почему вы так думаете?
– Вы замеряли температуру поближе к паутинному скоплению? Вижу, что нет. А мои коллеги замерили, и оказалось, что под паутинным пологом температура на пятнадцать-двадцать градусов выше, чем в среднем по лесу!
– Микроклимат? – хмыкнул Костров, вспоминая свой бредовый сон.
– Верно, микроклимат. Пауки строят себе дом по всем правилам строительного искусства, с отоплением от линии электропередачи и водопроводом.
– Тогда следует принять за аксиому, что они таки разумны. – Костров пожал плечами. – Почему бы и нет? У Валеры есть еще одна гипотеза, что пауки пожаловали к нам из «соседнего измерения».
Гришин поморщился.
– Несерьезно. Валера в этой гипотезе не оригинален, о соседних измерениях, по-моему, даже фантасты перестали писать. Пауки действуют целесообразно, это верно, но называть их действия разумными я бы не стал. Их строительная деятельность – наверняка проявление какого-то сложного инстинкта, о котором мы не имеем ни малейшего представления. Не будете же вы отрицать, что в природе существуют примеры подобных явлений, которые мы, однако, не причисляем к разумным.
– Но что строят пауки? Масштаб их деятельности не так уж мал.
– Что? Убежища, например, «город», так сказать. Близятся зимний период, холода, вот они и спешат. Это самое простое и, может быть, самое близкое к истине объяснение. А может быть, они ищут способ вернуться туда, откуда прибыли, ведь появились же они откуда-то, из какой-то странной экологической ниши? Видите, и я вслед за вами начал фантазировать.
– И совсем неплохо, – похвалил Костров. – Экологическая ниша, заселенная силурийскими пауками, «замороженная» в веках в Брянских лесах и открывшаяся сегодня! Совсем неплохо! Только какая причина заставила ее раскапсулироваться?
Гришин развел руками.
– Чего не знаю, того не знаю. Давайте догоним наших коллег, они уже ушли вперед. Кстати, мне послышался возглас Валеры…
Костров огляделся и бросился в лощину. Возле паутинной «башни» он нашел Валеру, замершего в странном ожидании: глаза расширены, взгляд устремлен в бесконечность, лицо бледное, лоб покрыт испариной.
Костров тронул его за плечо, и Валера безвольно упал, словно мягкая тряпичная кукла. Испугавшись, Иван позвал остальных и принялся делать парню искусственное дыхание. Втроем они с трудом привели молодого эксперта в чувство. Очнувшись, тот бессмысленным взором обвел встревоженных товарищей, кусты и, пробормотав что-то о «немыслимой жаре, древних папоротниках», пожаловался на сильную головную боль.
Пришлось возвращаться в лагерь и оставить пострадавшего под присмотром добровольной медсестры – Таи.
– Инфразвук? – спросил Ивашура, отведя их в сторону.
– Не похоже, – ответил Костров. – Мы бы тоже почувствовали.
– Тогда электрошок. Замерили электрическое поле в том месте?
Костров переглянулся с Гришиным и виновато опустил голову.
– Не догадался.
Ивашура нахмурился:
– Несерьезно, Иван.
Костров слегка покраснел под изучающим взглядом Гришина и вдруг неожиданно для себя самого рассказал им свой странный сон – «путешествие во времени» – и присоединил слова Валеры о жаре и папоротниках.
– М-да-а… – протянул Гришин. – Как, вы говорите, выглядели эти деревья?
– Высокие стройные колонны, пушистые, словно в шерсти, с пучками больших «перьев» на вершинах.
– Похожи на кордаиты или на сигиллярии, но не совсем…
– Вы что же, всерьез полагаете, что Иван побывал в девонском периоде? – прищурился Ивашура.
– Не думаю, но… чего только не приходит в голову при близком знакомстве с пауками. А «сон» Кострова, кстати, не лишен здравого смысла. Наши пауки не зря создают себе микроклимат, значит, привыкли к более жаркому климату. Там же, где, по словам Ивана… э-э… Петровича, он оказался, было очень жарко. Совпадение?
Ивашура задумался, вздохнул и отошел. Как-то само собой получилось, что он стал начальником комплексной экспедиции и взял на свои плечи всю полноту ответственности. В реальность «сна» Кострова он не поверил, как не верил и сам Иван. Слишком уж сказочным было допущение «путешествия во времени». Скорее всего «сон» был галлюцинацией, вызванной инфразвуковым ударом или электрошоком. То же самое случилось, очевидно, и с Валерой…
Погода не менялась. Целыми днями моросил мелкий, занудливый дождь, превративший дорогу в грязевой поток. Все ходили мокрые, измазанные торфом, глиной и зеленью. Одежда не успевала просыхать за ночь, и приходилось с отвращением натягивать на себя распаренные сырые брюки, рубашку и куртку. Один Гаспарян сохранял вид «столичной штучки» и ходил сухой, словно переодевался каждый час.
Тая раздобыла где-то палатку и переносила тяготы походной жизни вместе с остальными, не обращая внимания на уговоры новых друзей «беречь здоровье в городе».
– Всем известно, что на природе здоровей, – смеялась она.
Когда в четверг, на шестой день пребывания ученых у паучьего «города», Костров вернулся с вечерней бесплодной прогулки, Таи в палатке не было. Обнаружив, что Ивашуры тоже нет, он швырнул в угол свою куртку и принялся насвистывать невеселую мелодию, прикидывая, где в это время может находиться начальник отдела.
– Паук укусил? – негромко осведомился Рузаев.
– Если бы, – вздохнул Костров, залезая в сырой спальный мешок. – Миша, извини за любопытство, ты женат?
Рузаев помолчал.
– Второй любопытный. Неужели я так плохо выгляжу?
– Да нет, – смутился Костров. – Я вообще…
– Ну, если вообще, то прощаю. Кстати, как у тебя с Таей?
– А никак… не знаю, как. Мы, по сути дела, незнакомы. Закончим расследование и разъедемся в разные стороны…
Рузаев несколько минут размышлял.
– Знаешь, парень, – сказал он наконец серьезно. – Есть одно мудрое изречение: «Научи меня, Господь, спокойно воспринимать события, ход которых я не могу изменить, дай энергию и силу вмешиваться в события, мне подвластные, и научи мудрости отличать первые от вторых».
Рузаев поворочался и затих.
– Философ! – раздался из-под одеяла глухой голос Гаспаряна: он тоже не спал. – Научил мудрости… Внемли, Иван, иной раз и философ может дать хороший совет.
Костров улегся и стал смотреть на полог палатки, освещенный прожектором. Неподалеку слышались голоса, позвякивание, фырканье мотора, шаги: жизнь военного лагеря шла своим чередом.
Не каждому дано мыслить глобально, думал Костров, вспоминая свои поступки, разговоры, решения. Не от этого ли появляется иногда смутное недовольство собой, мелкостью собственных желаний и решаемых проблем? Ну хорошо, допустим, Игорь Ивашура масштабней, умнее, сильнее и так далее, допустим. Означает ли это, что на его фоне я выгляжу бледно? Или он колдун, раз Тая все чаще обращает на него внимание? Научи меня, Господь, спокойно воспринимать события… неподвластные мне события… А какие события мне неподвластны? Разве я не могу изменить положение в свою пользу? Впрочем, изменять пока нечего, не надо спешить с выводами. Ивашура не настолько слеп, чтобы не заметить красивой девушки, а если он все-таки ее не замечает, то это не его идеал… И хватит об этом! Миша дал прекрасную идею, и единственная его ошибка в том, что на Господа Бога уповать не надо. Если я не научу себя сам, никто другой мне не поможет… Гораздо сложней решить проблему пауков! Откуда они, почему появились в здешних местах, как с ними «договориться»…
Уснул он незаметно и не видел, когда вернулся Ивашура.
Начальник отдела разделся, включил фонарь и долго разглядывал спящих в палатке, словно удивляясь чему-то. Кострову в это время снились жуткие «оскалы паучьих морд», Тая, бьющаяся в паутине, а также Игорь Ивашура с ружьем, отстреливающийся от «лавины» пауков…