Литмир - Электронная Библиотека

Никита спустился с холма в долину. При каждом шаге с травы срывался рой электрических искр и оседал на башмаках. Воздух тоже был насыщен электричеством, кожу на щеках и веках чуть пощипывало при ходьбе.

Обычных для Земли насекомых на мирах Дайсона не водилось. Виброкрыл напоминал комаров и других земных кровососущих тварей только функционально, как и змееноги – гусениц или маммофаги – червей. Царство фауны дайсоновских планет оказалось довольно обширным и разнообразным, хотя земные системологи и филогенетики разобрались с их жизнью не сразу, потому что многих существ можно было отнести в равной мере и к животным, и к растениям. Таксонометрические категории, используемые учеными на Земле и ряде других планет, где была обнаружена жизнь, оказались непригодными для определения царств, подцарств, видов и отрядов фауны и флоры планет Сферы. К тому же на жизнь планет Сферы наложила отпечаток высокая электризация воздуха: почти все живые существа имели электрические органы, действие которых было еще не до конца изучено.

Никита принюхался: спектр запахов стал иным, видимо, аппарат обоняния уже адаптировался и не реагировал болезненно остро на незнакомые радикалы. Преобладающими стали запах озона и горьковато-нежный аромат маттиолы.

«Вася», молчавший до этого момента, пробудился и выдал двадцать семь наименований пахучих веществ, составляющих общий фон запахов здешних мест. Потом предупредил об электрических карманах, которые инспектор обошел на почтительном расстоянии.

Вспугнув змеенога, Пересвет подошел к лесу и окунулся в его угрюмую тень. Но если у кого-то при слове «лес» перед мысленным взором предстал земной бор, березовая роща или джунгли, то он далек от той картины, которую представлял собой вудволловый лес.

Одиночный вудволл больше всего напоминает сросток неровных стен разной толщины – от дециметра до метра, разной длины – от двух до тридцати-сорока и высотой до шестидесяти метров. Стены по верхней кромке обросли золотистым ворсом – это «листва» вудволла. Кое-где бороды «листвы» спускаются по стене почти до ее основания, но цвет ее при этом переходит в пепельно-черный. И по всем черным плоскостям «ствола» вудволла разбросаны странные наросты с вкраплениями рубиновых кристаллов, разбрызгивающих алые лучики по атласно-черной коре дерева. Но это одиночный вудволл – явление, по отчетам исследователей, очень редкое. Обычно вудволлы растут группами, рощами, в самой маленькой из которых как минимум шесть-семь деревьев.

А вудволловый лес – это почти непроходимые «заросли» из черных стен, перегородок, перепонок, сросшихся в шеренги, лабиринты, «беседки», «хижины» и «дворцы» без крыш, с редкими окнами-провалами и дверями-дырами…

Кора у вудволла бархатистая, теплая на ощупь, с тонким муаровым рисунком, напоминающим загадочные письмена, и, если приложить ухо к боку исполина, можно уловить медленную пульсацию его сердца, гоняющего кровь-лимфу на высоту в десятки метров.

Никита прижался к дереву щекой.

«Температура вудволла сорок градусов по Цельсию, – с готовностью доложил „Вася“. – По данным биологов, он имеет подобие нервной системы и центральный нервный узел в комле на глубине трех метров. Кстати, отмечаю повышение пси-фона».

Пересвет и сам почувствовал мысленное эхо, присутствие живой громады, заполнявшей все пространство вокруг, но это было просто психологическое давление исполинского вудволлового леса, в котором человек казался самому себе ничтожнее букашки…

Инспектор углубился в лес, похожий на развалины какого-то апокалипсического города-храма. Микроклимат в лесу был иным, чем на равнине, температура – градусов на десять выше, к тому же повысилась концентрация горьких примесей в воздухе. Подлеска, кустов и побегов молодых вудволлов не было видно, их не обнаружила в лесах всех трех Дайсонов ни одна экспедиция, а большинство исследованных деревьев имело возраст не менее тысячи лет.

Долгожители, подумал Никита. Интересно, не окажется ли сок-кровь вудволла долгожданным эликсиром бессмертия? Ведь если он живет так долго, то в крови его должны быть вещества, способствующие долголетию и регенерации. Может быть, биологи уже проверили эту мысль?

Он выбрался из зарослей и побрел к базе, контрастирующей земным обликом с фоном дайсонианского ландшафта. Показав диспетчеру сертификат агента по освоению планет, взял пинасс из резерва базы, покружил над ней и направил каплевидный аппарат на юг, к горной стране на горизонте. Горы здесь, конечно, горами назвать можно было только условно, с натяжкой; самые высокие из них больше напоминали скалистые холмы высотой метров в семьсот.

Большой остров сверху походил на четырехпалую ладонь. Самым примечательным сооружением древних дайсониан на нем была «Баальбекская веранда» – квадратный плоский стол со стороной в два километра, сложенный из громадных каменных блоков. Назначение веранды оставалось невыясненным до сих пор, так как единственное разумное объяснение – древний космодром – отпадало по той простой причине, что у дайсониан не было ракетного флота.

От веранды начиналась изъеденная временем дорога, а может быть, и оборонительная стена высотой в двадцать пять метров и шириной с улицу древнего земного города типа Москвы. Пересвет вспомнил земные скансены[5] Торжок, Суздаль, Тверь и подумал, что сооружения дайсониан тоже напоминают музеи под открытым небом, причем на редкость хорошо сохранившиеся, если вспомнить, что возраст самых «молодых» из них превышает десять тысяч лет!

Никита остановил аппарат над стеной, потом выбрался из кабины, пробуя прочность покрытия под башмаком. Материал стены, мутный, зеленый, как старинное бутылочное стекло, не походил на горную породу. «Кремнийорганическое соединение с примесями солей бора, – сообщил „Вася“ коротко и тут же добавил: – За нами следят».

Никита незаметно осмотрелся и в шести километрах за вудволловой рощей обнаружил трехместный пинасс в тень-окрасе. Неподготовленный человек вряд ли заметил бы его на таком расстоянии, но Пересвет знал, как и что искать. На смену ожиданию встреч с чудесами чужой природы пришли сожаление и досада, очарование таинственного незнакомого мира ушло. Никита впервые пожалел, что находится в Сфере не как исследователь, первооткрыватель, а как инспектор безопасности УАСС.

Велев киб-пилоту следовать изгибом оборонительной стены, он некоторое время следил за действиями неизвестных наблюдателей – те оставались на месте, – а потом переключил внимание на разворачивающийся под аппаратом пейзаж, хотя ему очень хотелось узнать, кто за ним следит и с какой целью.

«Черт с ним, – сказал „Вася“, – узнаем позже, я запомнил отличительные особенности пинасса».

Оси вращения всех трех планет Сферы были почти перпендикулярны плоскости орбиты, к тому же Дайсоны вращались вокруг Дайи и вокруг собственной оси в одном направлении – по часовой стрелке, с одинаковой угловой скоростью, поэтому планеты имели всего две климатические зоны – южную и северную, медленно, в течение шести лет сменявшие друг друга. В южной зоне все время стоит день-лето, в северной – ночь-зима. Но благодаря широтной конверции и ровным тропосферным ветрам температуры зон различаются незначительно: максимальная температура севера – плюс двадцать восемь градусов, минимальная температура севера – плюс восемь градусов по Цельсию.

Никита находился на юге Дайсона-1, примерно на пятой параллели, где температура воздуха держалась на уровне двадцати градусов.

Стена внизу снизилась, измельчала, пока не превратилась в «пунктир» – отдельно сохранившиеся участки по сто метров длиной, а потом и вовсе исчезла в складках мини-горной страны. Никита поднял пинасс повыше и увидел желтую блещущую «твердь» океана, в которую обрывались скалы-горы плато. Пухотрава и гриботрава здесь не росли, лишь изредка глаз натыкался на красноватые подушечки летающего мха, отмеченные яркими колокольчиками спороносов.

Никита сориентировался и направил полет к верхнему полюсу, включив форсаж. Неизвестные наблюдатели не рискнули сопровождать его в открытую.

вернуться

5

Скансен – музей под открытым небом.

12
{"b":"33021","o":1}