– От чего спасать? – спросил Икемура чуть презрительно.

Сейчас главным был он.

– С ним несчастье.

– С ним не несчастье, а болезнь. Это вирус. Так, Дядя Дэн?

Дядя Дэн молча кивнул.

– Но ведь в анализах воздуха и грунта вирусов не было?

– Может быть, это энергетический вирус? – спросила Кристи.

– Об этом мы бы знали тоже.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Это вирус Швассмана. Наши анализаторы его не берут – он слишком непохож на обыкновенные вирусы.

Они смотрели на фигуру удаляющегося Коре. Коре упал, встал на колени, попробовал подняться и снова упал. Стало тихо: Зонтик выключил сирену. Что будет дальше: Коре превратится в кузнечика или отрежет себе язык?

– Но, – сказала Кристи, – тогда все остальные? Что тогда со всеми остальными?

– Ничего, – ответил Икемура. – Ты видела такую штуку у командира на руке? Я не совсем точно знаю, что это, но оно посильнее наших анализаторов. Они вернутся, обязательно.

Картинка сместилась: Зонтик взлетел и осматривал город. Ничего интересного, обыкновенная безглазая ночь. Ни одной живой души.

– Он сам его спасет, – сказал Икемура, – вот смотрите.

Зонтик плюхнулся на крыши и на минуту картинка потемнела от пыли. Раздался скрежет – Зонтик полз по переулку, перемалывая боками дома.

– Подожди! – скомандовал Икемура.

Зонтик остановился и осветил два сцепленных скелета странной формы.

– Возьми с собой!

Зонтик подобрал скелеты и двинулся дальше. Коре отступал, закрываясь от света руками. Он несколько раз выстрелил по Зонтику из пистолета. Специалист по оружию никогда бы не сделал такой глупости – это все равно что пытаться убить слона из рогатки.

– Плохо, – сказал Дядя Дэн. – Но зато мы наблюдаем развитие болезни. Сейчас Зонтик его возьмет.

Коре остановился. Он стоял, чуть пошатываясь, опираясь о кость.

– Увеличить изображение!

Зонтик увеличил.

– Его глаза!

Зонтик показал глаза крупным планом. В глазах не осталось ни капли разума.

– Серенады, сказал Коре, – если будем бить червяков, то в небесах не нужно играть серенады. Не нужно! Я сказал не нужно!

Его лицо перекосилось от ярости. Задергалась мышца над верхней губой слева. Ноздри расширились.

– Коре, ты меня слышишь?

– Всемирная история пьянства рисует доску на мольберте, но дети нашла под знаком дряни – замечу, что я противник…

– Ты меня слышишь?

– Да-а-а-а…

– Ты заболел.

– Я сам вижу, вижу, вижу, вижу-жу-жу-жу…

– Держись, не выпадай из сознания!

– Я сейчас тебе выпаду! – он снова выругался и вошел в Зонтик.

Зонтик сразу начал передавать информацию о работе организма: пульс сорок, давление в норме, на эцефалограмме импульсы необычной формы; отмечается медленный рост костей; разрушения органов нет, повышенная секреция желудочного сока…

Передача оборвалась. Что значит «медленный рост костей»?

Группа вышла из маяка. Анжел шел сзади. Его разорванный комбинезон был весь в паутине и в пятнах побелки. Все, что Анжел поймал – это несколько синяков и ссадин. Не стоило куражиться, болван! – обругал он сам себя.

– Я бы его поймал, шеф.

– Остановиться! – скомандовал Орвелл.

Прибор опасности вспыхнул в темноте. Стрелка показывала в небо и медленно поворачивалась. Кто-то летит сюда. Хорошо, что уже темно, может быть оно не заметит нас. А если оно именно нас ищет?

– Я бы точно его взял, – повторил Анжел как заклинание и тряхнул волосами.

Его длинные волосы были такими белыми, что, казалось, даже светятся в темноте.

Зато в электрическом свете они казались седыми.

– Вернуться в здание!

Они вернулись и сели на ступеньках. Кто-то вверху снова стал ходить, будто специально, будто назло.

Орвелл связался с кораблем.

– Что у вас? – спросил он.

Связь немного барахлила, накладывался слабый треск. Наверное, где-то поблизости гроза, – подумал Орвелл. – Что может быть лучше летней грозы?

– У нас порядок. Но только плохо с Коре. Прервалась связь.

– С Зонтиком?

– Да. Похоже, что он сам ее отключил.

– Вольному воля. Мы здесь нашли замороженое тело. Это мужчина седнего роста примерно сорока пяти лет. У него отрезан язык. Слишком напоминает легенду, как тебе это? Мы пробовали его выковырять, но он намертво вморожен в глыбу льда. Выключили холодильник. Когда он оттает, можно будет вернуться и взять пробы. Обязательно нужно. Потом слышали шаги, кто-то ходил по зданию. Анжел пробовал его поймать, но никого не нашел. Шаги человеческие.

Человек-невидимка. Невидимки тебе не попадались?

– Вы возвращаетесь?

– Немного погодя. Снаружи опасно.

– Это тебе кто нашептал? – спросил Икемура.

– У меня предчувствие.

– Хорошо, будем считать, что я поверил. Вольному воля. У вас больше ничего?

– Ничего. Конец связи.

Они неподвижно сидели на ступеньках, глядя на черные контуры гор и на чистые звезды, повисшие над морем. А здешние звезды похожи на хризантемы, – вдруг подумал Орвелл и удивился столь нелепой мысли.

– Чего мы ждем? – спросил Гессе.

– Не знаю. Сиди и слушай.

Прибор опасности щелкнул.

– Что это щелкнуло?

– Всем в укрытие, лечь на пол и не шевелиться! – тихо приказал Орвелл.

Он отступил на несколько ступенек назад и вверх. Тело двигалось послушно и было сильным и гибким, как пружина. Оно вон там, среди звезд.

Зонтик медленно летел среди звезд. Внизу было море, оно угадывалось по редким взблескам волн. Прибой стал сильнее – ветер поменял направление. Сбоку показались несколько облаков; Зонтик метнулся и протаранил их лбом, играясь. На краю скалы был неживой маяк. Зонтик всмотрелся, но никого не увидел. У горизонта клубилась гроза. Гроза еще не видна с поверхности, но отсюда, с высоты четырех километров, ясно различимы башни грозовых туч. Это интересно. Зонтик метнулся в сторону грозы и через несколько секунд погрузился в облако. Несколько мелких молний ударили в обшивку. Приятно, похоже на щекотку. Что это там? Там смерч, похожий на живой шланг, красиво. Зонтик облетел смерч и вошел в него.

Исполинские потоки воздуха раскрутили и выплюнули металлическую каплю. Зонтик расстрелял смерч и полетел обратно.

У самых гор он нырнул вниз, царапнул грудью по камням и снова взлетел, кувыркаясь. Потом прицелился в маяк и снес два верхних этажа. Потом поднялся в стратосферу и прыгнул вниз, охваченный пламенем, как болид. Плюхнулся в море и ушел на глубину. Здесь шельф круто обрывался и отвесно уходил вниз. Глубина несколько километров. Страшновато. Зонтик решил не идти на дно и погнался за крупной рыбой, похожей на земную акулу. Рыба испугалась и стала резво удирать – ага, сейчас я тебя! В нем просыпался инстинкт охоты.

Орвелл заметил темное пятно среди звезд. Пятно дернулось и протаранило облако. Как он выдерживает такое ускорение? – подумал Орвелл. Зонтик вышел из облака, перевернулся на спину и поплыл, с видом беззаботного купальщика, в сторону открытого моря. Исчез.

– Гессе, сюда, – скомандовал Орвелл. – Следи за тем участком неба. Да не глазами, а в бинокль.

– Ничего.

– Это сейчас ничего, а через минуту он появится. Ляг и спрячся за дверью.

Не двигаться и не говорить, чтобы не произошло. Передай приказ.

Зонтик появился снова. Он двигался молниеносно: коснулся грунта, взлетел, вращаясь и переворачиваясь, выделывая самые невероятные фигуры (а вот так еще никто не летал, – подумал Орвелл, – слишком большая перегрузка). Потом взмыл вертикально, приостановился и пальнул по маяку. Сверху посыпались камни. Большой обломок упал прямо перед дверью. Примерно тонна оплавленного известняка.

– Ничего себе! – сказал Гессе и осекся, впомнив приказ.

Еще минуту ничего не было. Затем небо разрезал прекрасный оранжевый болид – он упал в море, с грохотом, с пеной, с волнами… Исчез.