– Идем.

Парк был большим и старым. На востоке он соединялся с лесом, изрядно захламленным, но большим. В лесу можно было бы спрятаться, но наверняка этот выход перекрыли в первую очередь. Оставалось еще три выхода из парка и один из них центральный, очень широкий, шире, чем обыкновенная улица. Там обычно много людей. Там их тоже будут ждать.

– Я так понимаю, – сказала Лора, – что они должны дать нам уйти, а потом сесть нам на хвост.

– Что-то вроде этого. Они уже подготовили коридор, по которому будут нас гнать. Жертву всегда ловят или убивают уже за городом, в последнем шаге от спасения. Это как таймер на бомбе, который всегда остановится на последней секунде. В принципе, они обычно стараются направить погоню в сторону Сфинкса, но никто не хочет туда бежать.

– Почему?

– Потому что можно пройти Сфинкса, но все знают, что нельзя пройти Башню Спасения. Бесполезно даже и пытаться.

– Зато шоу будет крутым?

– Вот именно. Зрители просто воют от восторга, когда кто-то приходит к Сфинксу. Они транслируют этот вой как звуковое сопровождение. Я это видел всего два или три раза. Но это настоящее шоу, не подделка, никаких актеров.

– Понятно, – сказала Лора. – Сфинкс на юге. Значит, нам на север.

Вскоре они заметили, что их снимают. Преследователи вели себя довольно ненавязчиво, молодые люди неопределенной наружности появлялись то там, то здесь, среди толпы, и направляли на них свои миниатюрные камеры. У северного выхода из парка проходило шоу эротических андроидов. Здесь же расположилась выставка модной книги. Сегодня здесь рекламировали две новые серии «Жизнь замечательных людей» и «Правдивая жизнь замечательных людей». Хитом была автобиография маньяка, убивавшего девочек и умершего недавно при появлении сгустка. В книге было полно качественных эротических фотографий самого маньяка и его жертв, причем каждая жертва была сфотографирована в нескольких позах и до и после удушения. Уже в первый день своего появления шедевр побил все рекорды продаж, отодвинув в тень даже туалетные сборники. Кроме биографий известных убийц, психопатов и уродов, серия включала правдивые исповеди самых несчастных женщин, брошенных, обманутых, истерзанных мужчинами и, в то же время, алчущих настоящей любви. Авторы гарантировали, что каждое слово книги – чистая правда, потому что иначе книги не раскупались. Было объявлен конкурс на самое несчастное сердце. «Поведай нам правду прямо сейчас, и еще одним писателем станет больше! Почувствуй себя женщиной! Почувствуй себя нужной!», – так гласил призывный лозунг. Несколько несчастных женщин уже стояли в очереди, собираясь излить свои несчастья в микрофон.

– Посмотри, – сказала Лора, – кажется, началось. Теперь мы знамениты.

Они пытались пробиться сквозь толпу, которая внезапно стала слишком плотной. На трех больших экранах, расположенных вокруг книжной выставки, сейчас показывали одно и то же: двух убегающих людей. Окружающие толкали их, хватали за руки, крутили дули, показывали их камерам и зажигательно смеялись, когда видели на экранах свой, стократно увеличенный жест.

– Завтра ты сможешь купить книгу о небывалой погоне! – кричал ведущий. – Ее уже начали писать! Двое зверских преступников пробираются к северному выходу из парка. Возможно, им удастся оторваться от преследования. Но им никогда не оторваться от нас! Мы всегда рядом! Мы гарантируем достоверность каждого слова и каждой фотографии! Покупай книгу о последнем дне убийцы и грабительницы детских медицинских центров!

– Грабительница детских медицинских центров? – удивился Алекс. – Это о тебе?

– Потом расскажу, если успею.

Северный выход оказался перекрыт. Над головами вдруг просвистело несколько пуль, толпа завизжала от восторга и отхлынула; из-за деревьев, из-за ларьков и туалетных будок высовывались любопытные лица. Еще одна очередь сорвала кору со старого дуба в метре от них. Кора взрывалась фонтанчиками, а звук был такой, будто вбивали гвозди пневматическим молотком. Они бросились бежать вдоль наружной стены. Стена была раскрашена: на ней рисовали и писали кто во что горазд.

Парк был огражден высокой, метров шесть, бетонной стеной, потому что в дни больших тусовок сюда пускали только по билетам. Любой пролом в стене или подкоп под ней означал бы большие потери для организаторов, поэтому стена всегда поддерживалась в отличном состоянии. Но вскоре они увидели приставленную к стене лестницу. Слева и справа от лестницы виднелась свеженаклеенная реклама: рекламировались путешествия к центру земли и часы, вмонтированные в глаз. Здесь же вывесили свежий бюллетень погоды на сегодня. С тех пор, как человечество овладело управлением погодой, погода на ближайшие дни выбиралась сетевым голосованием. Дожди шли редко и, в основном, по ночам.

– Стоп, – сказал он и сел на бордюр, задыхаясь. – Я больше не могу. Я никогда в жизни не бегал. Еще минута – и у меня будет инфаркт. Бежать не надо. Они же специально подготовили всю эту дорожку. Они нас все равно не застрелят, пока мы не добежим до самого конца.

– Или они нас застрелят, если шоу станет неинтересным. Надо продолжать двигаться, вставай!

– Мы полезем на стену?

– А у тебя есть другой вариант? – спросила она.

– Нет. Но рано или поздно мы должны свернуть с этой дорожки. Мы же знаем, куда она идет.

Они начали взбираться по узкой пластиковой лестнице, но та сгибалась и пружинила под весом двух человек. Ступени оказались слишком скользкими. Беглецы свалились в траву. Над их головами снова прощелкали пули.

– По одному! – закричал он. – ты первая!

Они взобрались на стену по очереди. С той стороны была примерно такая же лестница, но широкая деревянная. Нужно было спешить: отсюда, с высоты, было хорошо видно, как с обеих сторон приближаются вооруженные люди в одежде защитного цвета. Лора наступила на первую ступеньку и лестница рухнула под ее весом. Падая, она успела ухватиться за край стены.

– Помоги мне!

Он схватил ее за руку и помог подняться. Толщина стены была сантиметров пятнадцать, и на ней можно было вполне безопасно сидеть. Спрыгнуть на ту сторону было невозможно: мешали обломки деревянной лестницы; прыжок на эти бревна с такой высоты означал бы как минимум перелом обеих ног. Можно было бы проползти по стене вправо или влево, но, во-первых, на это не было времени, во-вторых, грунт и справа и слева был усыпан изрядным количеством разбитых бутылок, наверняка рассыпанных здесь специально. Но преследователи приближались.

Из под обломков лестницы торчал треножник с прикрепленной на нем камерой. Камера продолжала снимать беглецов, снимать во всех деталях. Их разговоры записывались, их лица фотографировались для книжного хита, который выйдет уже завтра. Но под обломками было еще что-то?

– Что это? – спросила Лора.

– Похоже на мотоцикл. Они хотят, чтобы мы на него сели. Они хотят быструю погоню. Они знают, что я ходил в секцию мотоспорта, – сказал Алекс. – Но это было давно.

– Как мы спустимся?

– Остается один вариант. – Он с трудом встал, пошатываясь, на краю стены. Высота была небольшой, не такой уж большой, но он не привык к высоте, и поэтому у него кружилась голова и было странное чувство в области желудка. Особенное давление, подобное тому ощущению, которое ты испытываешь, когда тебе вскрывают живот под местным наркозом: безболезненное проникновение холодной смерти. Он постоял, ожидая, что это чувство пройдет, но оно не проходило, смерть проникала все дальше, она входила сквозь узкое пятно точно в центре живота и равномерно растекалась по всему телу. Когда он понял, что это не прекратится, то прыгнул.

Это был высокий дуб с длинными ветвями. Одна из ветвей была всего лишь на расстоянии человеческого роста от стены. Он схватился за нее и повис. Обхватил ветвь ногами, содрав кожу на щиколотках, и остался висеть вниз головой. Камера внизу повернулась, чтобы запечатлеть его испуганное лицо.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».