– Это не так уж и мало – где-то две с половиной тысячи российских рублей, между прочим.

– Но…

– Но заплатить придется.

– А если…

– А вот «если» встанет дороже.

– Прощайте сувениры! – горько вздохнула я, выуживая из сумочки кошелек, а из последнего – пластиковую карту «Омега-Банка»…

– Вот же зараза! – ругнулась я, вспоминая довольную, будто после доброй крынки сметаны, круглую физиономию кота, когда он, сопровождаемый своей стервятничьей свитой, подошел светски попрощаться со мной. – Наверняка раза в два этому мошеннику усатому переплатила!

Радость после чудесного освобождения из неожиданной передряги понемногу улетучивалась, уступая место досаде из-за легкомысленно отданных денег. Конечно, две с половиной тысячи «красненьких»[10] – сумма не критическая и даже не такая уж серьезная, но все равно, с подарками и сувенирами придется слегка ужаться. Вернее, быть не слишком уж щедрой подругой… Так, кого из знакомых можно оставить «за бортом»?..

Я вскочила с кровати и, распинывая попадающиеся по дороге вещи, направилась к картине, за которой, как указывалось в проспектах отеля, располагался вмонтированный в стену бар. «Шедевр» местного аналога Пикассо изображал непонятно что: не то какое-то здание в странном архитектурном стиле, не то одного из местных сановников в парадном мундире и высоком головном уборе… Впрочем, неверным, как потом выяснилось, оказалось и первое, и второе предположение: на картине был изображен символ веры местной расы – Сияющий Нефритовый Жезл.

Конечно, алкоголичкой я себя, отнюдь, не считаю, даже пьяницей, но выбор напитков в зеркальной нише, стенки которой приятно курились морозным дымком, оказался выше всяческих ожиданий. Пришлось даже постоять в раздумье некоторое время, ощущая разгоряченным телом живительный холодок, струящийся от разнокалиберных бутылок с пестрыми наклейками.

«Не будем нарушать стиля, – наконец решила я, извлекая из бара запотевшую „Смирновскую“ и „Мартини“, – покажем этим лягушкам, что тоже чего-то стоим!»

Закрывать дверцу не хотелось – температура и влажность в номере казались комфортными, наверное, только местным аборигенам, большую половину жизни проводившим в тропических болотах – но портить мини-бар и нарываться на второй штраф за один день…

Ого! Водка-то самая настоящая, черноголовская – не какая-нибудь марсианская подделка.

Хотелось, конечно, плюхнуться в кресло и предаться медитации с бокалом коктейля в руках, но… Ванна, ванна и еще раз ванна!

Истинную нирвану я постигла десятью минутами позже в огромной емкости, наполненной до краев чуть теплой водой, погрузившись по самый подбородок в душистую пену (хотя и местного производства, но вполне удовлетворительный аналог моей любимой «Саиле»!) и потягивая через прихотливо изогнутую прозрачную соломинку чудесный ледяной напиток…

Как божественно уютно мне было в этой ванне… И как же мне не хотелось покидать ее… Даже после многократного стука в дверь номера, завершившегося такими нетерпеливыми «аккордами», что изящное произведение местного столярного искусства «под Версаль» едва не слетело с петель.

«Повесила же на ручку снаружи ярлык „Не беспокоить“! – досадливо думала я выбираясь из своего комфортного мини-водоема. – Ну, пусть теперь пеняют на себя!..»

На одевание я, естественно, времени тратить не стала, готовясь предстать перед неведомым нарушителем покоя в «костюме Евы», нарушенном только живописными клочьями пены.

– Иду уже, иду… – дверь держащаяся из последних сил, сотрясалась так, будто с другой стороны ее с разбегу бодал взбесившийся баран солидной комплекции или даже носорог.

Поворот ручки, последний штрих – руки, вызывающе упертые в бока…

Второе предположение, об африканском происхождении атакующего мое жилище индивидуума, оказалось более верным: в проеме обозначился все тот же Лесли. Причем, глаза оного, по мере расширения поля зрения, постепенно вылезали из орбит, а нижняя челюсть отвисала, давно превысив отпущенные ей природой пределы.

– Ах, это вы, Джонс… – я небрежно передвинула один из комков пены чуть ниже с самым независимым видом. – Чем обязана в столь поздний час?..

Но Лесли, уже заметно терял равновесие, безмолвно сползая по косяку куда-то влево.

– Куда же вы?

Чернокожий «полисмен» уже примерно на семьдесят процентов скрылся из виду, когда я обратила внимание на его палец, вытянутый куда-то вниз и проследила за ним взглядом.

На пороге номера, угрюмо нахохлившись, опустив усы и нервно постукивая по полу толстым хвостом, извивающимся словно недовольная змея, сидел мой недавний удачливый соперник по юридической баталии господин маркиз Ррмиус мур Маав, гражданин Катсланда, планета Пусикэт, собственной персоной…

Я вздохнула и отвернулась к стене.

Смертельно хотелось спать, веки просто слипались, да так, что, вероятно, никакие спички не помогли бы… Подложить бы сейчас, как в детстве ладошку под щеку и…

Но чертовски мешал проклятый Лесли, добровольно взявший на себя обязанности парламентера между двумя высокими, находящимися в затяжном и неразрешимом дипломатическом конфликте, сторонами.

– …возможно, это не самый лучший вариант из всего того, что можно предложить, но, ради Бога, поймите меня правильно…

Оторвав голову от подушки я посмотрела на заливавшегося соловьем «полисмена» так, что у него язык примерз к гортани, а потом оглянулась на вторую кровать, на которой, свернувшись клубком и также отвернувшись, возлежал мой враг. А самообладания-то у лохматого паршивца побольше, чем у меня!

– Заткнитесь, Лесли! – ледяным тоном оборвала я открывшего было снова рот Джонса. – Не тратьте времени на перемалывание воздуха попусту.

– Но…

– Если я не придушила этого… – я запнулась на мгновение, пытаясь подобрать выражение поделикатнее и тут же сдаваясь, – …маркиза сразу, то, вероятно, он сможет дожить и до утра. Однако…

– Госпожа Прямогорова!.. Даздравора Александровна!.. – Чернокожий был готов бухнуться на колени.

– Однако, – снова перебила я готовые выплеснуться на меня излияния обрадованного чернокожего, – если завтра утром от меня этого зас… постояльца не отселят, либо нам обоим не будут предоставлены отдельные апартаменты, то вечером я его шкуру… Шкурку, – поправилась я, критически оценив взглядом размеры противника, – прибью над своей кроватью…

– Даздравора Александровна!..

– Прямо под вашей, Лесли! – закончила я, одарив Джонса таким взглядом, что он, прижавший было ладонь к груди и открывший рот, захлопнул его с капканным лязгом, так и не произнеся больше ни слова.

– А теперь выметайтесь отсюда – я хочу спа-а-ать…

Зря вы, Лесли поверили женщине на слово. Да еще женщине НАСТОЛЬКО обиженной и жаждущей реванша…

Когда свет притух и дверь за «полицейским» бесшумно затворилась, я, героическим усилием, нашла в себе силы подняться на ноги и, схватив со столика первое, что попалось под руку, подкралась к соседней кровати.

– Ну, молись, маркиз подзаборный!.. – прошипела неумолимая мстительница в моем лице занося руку с зажатой в ней массажной щеткой для волос.

Кот, в ответ, всхрапнул и доверчиво перевернулся на спину, растопырив лапы и продемонстрировав мохнатое пузо: оказывается, он уже давно и крепко спал. Моя карающая длань бессильно опустилась при виде этой донельзя мирной картины.

– Намаялся, бедняжка… – вырвалось у «мегеры» с неожиданной нежностью. – Ну спи, спи… До утра.

Терпеть не могу просыпаться в незнакомом месте, особенно, если сразу вспоминаю о неприятностях… Может приснилось?

Увы… Хотя «неприятности» на соседней кровати воочию отсутствовали, но об их наличии не в развеявшемся ночном кошмаре, а наяву, свидетельствовала небольшая аккуратная вмятина посредине девственно гладкого покрывала.

Неужели Лесли подсуетился с утра пораньше и сумел-таки при этом меня не разбудить? Слава тебе Господи!