Даф долго еще кипела и возмущалась, вспоминая вызывающую красную точку за тонированным стеклом, но вскоре молодость и легкомыслие взяли верх, и, увидев возле метро магазинчик, она пересчитала в кармане мелочь. Ошейник Депресняка и его комбинезон оставили Дафну почти без наличности, а попросить у Арея денег Даф как-то пока не решалась. Ну не смешно ли для всемогущего стража света оказаться в таком идиотском положении? Мелочи хватало только на что-то одно: на чипсы или на колу. Взвесив все «за» и «против», Даф купила самую дешевую стеклянную бутылку с колой, подумав, что кола без чипсов остается все же колой, а картофель без колы – всего лишь повисшая в воздухе и оторванная от смыслового центра закуска.

Еще недавно Дафна без зазрения совести телепортировала бы все, что ей нужно, с витрины или, того проще, расплачиваясь с продавцом, щелчком пальцев великодушно превратила бы тарелочку для мелочи в золото, однако теперь это было бы непростительной неосторожностью. Стражи света немедленно засекли бы изменение мистического поля, определили бы индивидуальный магический почерк, и спустя несколько минут здесь был бы отряд златокрылых. И на этот раз сомнительно, что она смогла бы ускользнуть. Никакое везение не может продолжаться бесконечно.

Даф как была, так и осталась беглым стражем в розыске. История с лабиринтом, давшая Мефодию Буслаеву силу, мало что изменила в жизни самой Дафны. Генеральный страж Троил, как канатоходец, балансировал на тонкой проволоке между жизнью и смертью. Для остальных же светлых она была теперь изменницей с черными перьями в крыльях. Изменницей, изгнанной из Эдема.

Задумчиво разглядывая пробку, мешавшую ей добраться до колы, Даф размышляла, будет ли правильно, если она даст Депресняку отгрызть горлышко, и не вызовет ли это у лопухоидов какой-нибудь нездоровый интерес. Под конец решено было лопухоидов не волновать. Их короткая семидесятилетняя жизнь и так полна всевозможных потрясений. «Насморк не дремлет. Инфаркт не спит», – добавляла обычно Улита. Даф открыла бутылку о поцарапанный многими предшественниками край телефонной будки и, предвкушая прохладу, стала поднимать горлышко бутылки ко рту. Внезапно рука ее дрогнула. Кола плеснула ей на грудь.

В десятке метров стоял тот самый лимузин. Было очевидно, что он объехал по Глазовскому переулку, таинственным образом миновал все знаки и преграды и кружными путями выполз сюда. Во рту у Даф стало сухо, как в песках Сахары. Первым ее побуждением было нырнуть в метро, куда лимузин точно не мог за ней последовать, а вторым – уверенно подойти к машине и потребовать объяснений. Однако первый вариант показался Даф малодушным. Для второго же требовалась суперотвага, которой не обнаруживалось пока при самых тщательных поисках. В результате Даф не сделала ни того и ни другого, а совершила нечто среднее: а именно – оставшись на месте, стала большими глотками пить колу, хотя удовольствие было уже отравлено. Прохлада теперь радовала ее не больше, чем мотылька, случайно залетевшего под струи водопада. Лимузин оставался на прежнем месте. Из него никто не выходил.

«Будь это стражи света, они вызвали бы златокрылых. К тому же пафосные машины не наш транспорт. Наш приехал бы на велосипеде и нечаянно разнес бы маголодией самосвал, переводя через улицу старушку. Если стражи мрака… хм… эта вульгарщина больше в их стиле. Но зачем им следить так явно, когда мир и без того полон незримых духов, служащих мраку? С какой стати стражам мрака ездить за мной на лимузине, если я и так живу у Арея, у них на виду?.. Да что я, в конце концов, трушу? Нет, надо все-таки подойти! Это просто наглеж! Мне капают на мои тонкие детские нервы!» – рассердилась Даф.

Поставив бутылку на асфальт, она для ободрения коснулась бронзовых крыльев, висевших на шнурке у нее на шее, вытащила из рюкзака флейту и, подойдя к лимузину, сильно постучала в стекло. Лопухоиды смотрели на нее с удивлением. У этой девчонки извилины явно завязались морским узлом. Накинулась на машину, пинает ее, бьет кулаками и размахивает флейтой с решимостью, с который не всякий дикарь колотит дубиной выползшую на песок черепаху. А тут еще странноватый, лысый, явно долго болевший в детстве кот в комбинезоне и блестящем ошейнике выгнул спину и шипит у нее на плече.

– Эй, кто там есть? Что вам от меня надо, а? Вылезайте! – крикнула Дафна.

Однако стекло лимузина оставалось поднятым. Даже почти уткнувшись в него носом, Даф видела только свое отражение в зеркальной поверхности. На мгновение ошеломленной Дафне показалось, что от ее отражения исходит сияние, а над головой появился золотистый полукруг ауры. Она оцепенела, не веря своим глазам! Стекло лимузина отражало истинные сущности, а раз так, то к миру лопухоидов машина могла иметь лишь очень отдаленное отношение.

В миг, когда Даф это поняла, лимузин вновь тронулся и стал быстро отъезжать.

– Ага! Бегством спасаетесь! Во, во, катитесь, катитесь! Крути педали, пока тебе каталку не сломали! – торжествующе завопила Дафна.

Она ощущала торжество неандертальца, который криками и головнями из костра прогнал из пещеры старого медведя со свалявшейся шерстью и вселился туда со всем семейством, на всякий случай – мало ли кто еще таится во мраке – пропустив вперед тещу.

Стараясь напоследок еще раз стукнуть флейтой по крыше машины, она пробежала несколько шагов, но, поймав на себе любопытные взгляды прохожих, спохватилась и, преисполненная тем же сознанием победы, нырнула в капиллярную сеть московских переулков.

Примерно через полчаса Даф пересекала по «зебре» Бульварное кольцо, выше метро «Чеховская», у Страстного. Уже шагнув на тротуар, она ощутила укол тревоги. Запоздало, но очень отчетливо она поняла, что кто-то идет следом, причем идет уже давно. Даф резко остановилась и обернулась.

Высокий, атлетически сложенный мужчина в короткой кожаной куртке, с посеребренным ремнем с пряжкой в форме руки скелета тащился за ней как приклеенный. Заметив, что Даф смотрит на него, мужчина всполошился и уставился в небо с таким нарочитым видом, будто там по меньшей мере обнаружились вражеские парашютисты. Даф засмеялась – так это было нелепо. Вероятно, ее презрительный смех достиг ушей неизвестного, потому что он вдруг, не маскируясь больше, решительно направился к Дафне. Его правая рука скользнула в карман.

Перескочив через скамейку, на которой с одной стороны робко ютилась парочка влюбленных, а с другой, занимая бульшую ее часть, вальяжно развалился студент-мелиоратор с бутылкой пива и конспектами, Дафна, петляя, кинулась бежать по газону. Депресняк подскакивал у нее на плече, как лихой джигит из пермского цирка. Бежала Даф быстро. Мир дробился. Мамы с колясками, урны, свежепосаженные липы на бульваре – все веселилось, кружилось, прыгало в глаза суетливыми пятнами.

Даф показалось, что она оторвалась от своего преследователя, но неожиданно он возник прямо перед ней – возник так внезапно, словно и не бежал, а просто стоял и ждал ее, скрестив на груди руки. В панике Даф перемахнула через чугунную ограду, стремительным хаосом движений распугала мчащиеся машины и бросилась к первому попавшемуся подъезду. Схватившись за длинную деревянную ручку, она рванула ее, обрадовавшись, что нет кодового замка, метнулась по лестнице наверх. Пронеслась мимо ящиков, взлетела на десяток ступеней, и… прямо перед ней выросла железная дверь. Проклятый кодовый замок все-таки был установлен, но не внизу, а почему-то между вторым и первым этажами. Мелкое и подлое злодейство!

Даф поняла, что сама загнала себя в ловушку. Прятаться в подъезде с ее стороны было очевидной глупостью. Если уж бежать, то бежать в людное место. Она толкнула дверь плечом, стала хаотично нажимать на кнопки – бесполезно. Глупое бездушное железо не собиралось ее пропускать. Тогда Даф схватилась за флейту, готовая прибегнуть к атакующим маголодиям. Пусть златокрылые ее засекут, но не сдаваться же без боя!

– Прорываемся, Депресняк! Приготовься! – шепнула она.