Рванув с места так стремительно, что пробуксовали гусеницы, Коробок выехал на середину отсека и повернулся к нам. Его голос вибрировал и менял частоты, что у роботов передает крайнюю степень волнения.

– Выход есть! Спасти Репку можно, – сказал он.

– Как? – одновременно спросили Морж с Яичницей.

– Этого я вам пока не скажу. Мне лично этот способ совершенно не нравится. Я соглашусь пойти на него только в самом крайнем случае, – сказал Коробок.

Он включил правую гусеницу и, круто развернувшись, метнулся к люку. Не успей Лелик в последнюю секунду открыть створки, Коробок снес бы люк с пазов. Нам ничего не нужно было объяснять. Коробок прожил с Репкой бок о бок тридцать лет, был влюблен в нее и трогательно ухаживал за ней, хотя это не мешало роботам порой ворчать и обижаться друг на друга.

К сожалению, самый крайний случай, о котором говорил Коробок, наступил скорее, чем мы предполагали. На другой день утром, погнавшись за Дискеткой, которая не хотела идти завтракать (этой пятилетней дурынде взбрело в голову сесть на диету манекенщиц), Репка зацепилась гусеницей за порог. Ее старый корпус не выдержал столкновения и рассыпался на сотни мелких деталей. Не растерявшись, Яичница подхватила Репкин электронный процессор и подключила его через запасной выход к сети.

– Спокойно! Без паники! – крикнула мама дрожащим голосом, в котором-то эта паника как раз и звучала. – Где Коробок? Лелик, срочно вызови его!

– Сделано. Он уже мчится сюда! На горе стояли зайцы и выкидывали пальцы! – сообщил главный компьютер.

– Какие пальцы? Что ты несешь? – удивился папа Морж. Он всякий раз забывал, что это любимая присказка Лелика, которую компьютер, думая разрядить обстановку, произносит всегда некстати.

Коробок ворвался в отсек со стремительностью атакующего танка. Там, где затормозили его гусеницы, в покрытии пола остались две глубокие борозды. Ему понадобилось не больше двух секунд, чтобы понять, что валявшиеся на полу обломки уже никогда не собрать воедино.

– Срочно в мастерскую! Процессор Репки нужно пересадить в новый корпус! – сказал он отрывисто.

– Но у нас нет корпусов этой модели! – удивился Морж.

– Неважно, подойдет любой. Используем корпус Атланта! – сказал Коробок.

Он схватил процессор Репки и быстро покатил к мастерской. Нам же понадобилась чуть ли не минута, чтобы прийти в себя от эмоционального шока. Представить нашу хрупкую няньку в корпусе Атланта – для этого у нас попросту не хватало воображения.

Атлант – огромный боевой робот, предназначенный для обороны экипажа «Кашалота» при возникновении каких-либо непредвиденных обстоятельств, – хранился в закрытом контейнере в углу мастерской. Мы с Пельменем и тем более Дискетка никогда его не видели, потому что электронный процессор Атланта оказался бракованным и перегорел почти сразу после взлета с Земли.

Когда мы наконец оправились от удивления и примчались в мастерскую, Коробок уже распаковал контейнер и заканчивал снимать с Атланта пропитанную консервирующей смазкой бумагу.

Мы увидели, что корпус боевого робота висит на блоках, слегка раскачиваясь, словно подвешенный на ржавых цепях Кощей. Прошедшие восемнадцать лет никак не отразились на Атланте: он был как новенький. Его черная лазероотражающая броня матово поблескивала. К поясу у него были пристегнуты патронташи с молекулярными гранатами, а в середине груди виднелся небольшой закрытый люк, откуда, как я сразу догадался, при необходимости выдвигалось дуло мощного бластера. Еще по пять бластеров меньшей мощности было на каждой его руке вместо пальцев.

– Эх, жаль, я не робот! Я бы сам переселился в это тело! – восхищенно воскликнул я.

Мое услужливое воображение уже нарисовало картину, как, поблескивая броней, я захожу в наш отсек и спрашиваю у коротышки Пельменя: «Ты не помнишь, какая козявка тут недавно провела границу и оттяпала себе компьютер?»

Но Коробок никак не отреагировал на мое замечание и даже не повернулся в нашу сторону. Казалось, он нас вообще не видит и не слышит. Он открыл щиток в затылке у Атланта и теперь бережно, чуть подрагивающими от напряжения руками размещал в его мозговом отделении процессор Репки.

Помню, я удивился, как мощные бульдозерные ручищи Коробка справляются с такой тонкой работой. Несмотря на то что боевой робот был чуть ли не в два раза крупнее прежнего корпуса Репки, процессоры у них оказались одного размера. «Космический стандарт!» – пробормотал Морж. Тщательно закрепив процессор на новом месте, Коробок присоединил к нему несколько управляющих кабелей.

– Ну сто зе вы, сто зе? – взволнованно прошептала Дискетка.

От беспокойства за бабушку она перестала выговаривать еще и «ч», хотя раньше отлично с ним справлялась.

Еще раз проверив, правильно ли все подключено, Коробок опустил затылочный щиток и закрутил его на три контрольных винта.

После этого он отъехал назад на метр и с таким же ожиданием, как и все мы, стал смотреть на Атланта. Тот по-прежнему неподвижно висел на своих блоках, и его зрительные объективы были выключены.

– Почему он не включается? Может, энергия на нуле? – с беспокойством спросила Яичница.

– Нет, энергии достаточно, я проверял. Наверное, он еще не активизировался, – покачал головой Коробок.

Он подъехал к Атланту и потряс его за плечо. В то же мгновение в зрительных объективах боевого робота зажглись красные точки. Робот поднял тяжелую голову и пророкотал низким голосом:

– Что вы на меня все уставились? Уж и подремать нельзя!

Мы продолжали молча смотреть. Нам сложно было поверить, что этот огромный бронированный робот, этот ходячий военный арсенал, занимавший своими плечищами третью часть мастерской, и есть наша хрупкая, ворчливая, вечно полязгивающая нянька Репка.

Вероятно, в этот момент Репка и сама заметила в себе нечто необычное. Она подняла громадную пневматическую руку и пораженно уставилась на нее.

– Что это за отбойный молоток ты мне привинтил? – недовольно спросила она у Коробка.

Прежде чем ответить, Коробок немного помолчал, а потом, глядя в сторону, сказал:

– Привыкай, старушка. Твой старый корпус рассыпался, и мы пересадили твой процессор в Атланта. Другого выхода не было.

Надо отдать Репке должное, она удивилась куда меньше, чем мы ожидали.

– Ну вот, допрыгалась! – пророкотала она. – У меня всегда было ощущение, что со мной должно произойти нечто подобное – своего рода переселение душ. Ну, ничего, зато теперь я чувствую себя помолодевшей лет на сто, да и мои воспитанники будут меня слушаться!

– Делзы калман шиле! – не очень уверенно сказала Дискетка.

– Нет, голубчики, будете! А ну марш делать уроки, кому говорю! – вдруг рявкнула Репка.

Вероятно, она даже не хотела рявкать, но ее новому звуковому динамику были свойственны командирские интонации. Щитки на ее плечах отщелкнулись, и выдвинулись короткие дула двух энергометателей, а секундой позже к ним присоединился и тяжелый четырехствольный бластер, спрятанный в груди.

– К-конечно, конечно, бабуля! Только не г-горячись! Мы как раз собирались сесть за уроки! – заикаясь, ответил за всех Пельмень.

Мы попятились, а потом уныло поплелись по коридору, а вслед нам несся басистый хохот Репки. Робот-нянька начинала уже привыкать к своему новому телу и новым возможностям.

3 февраля 2455 года

С утра я сидел за столом, уныло смотрел на накопившуюся кучу файлов с домашним заданием, которые выводил на монитор упрямый Лелик, и от скуки переругивался с думалкой, предлагавшей переброситься в картишки... Хм, раз я уж упомянул думалку, придется о ней рассказать.