Отбежав шагов на десять, я услышал позади какой-то треск и обернулся. Громадный столб, вывороченный с куском асфальта, падал на газон, обрывая провода.

Я почувствовал раскаяние. Честно говоря, если бы знал, что сломаю его, никогда не применил бы «лапу леопарда».

И искренне порадовался, что не поддался искушению ударить в живот Урсуфьева хотя бы и в треть силы. Сделай я это, юный ушуист вряд ли получит коричневый пояс, вернувшись из реанимации.

Я быстро побежал к своим.

– Ты нас задерживаешь! – недовольно сказал Фритт.

Вид у него был сосредоточенный, как у матерого грабителя музеев, зато лицо сестренки лучилось счастьем. Она была страшна довольна, что идет «на дело».

Вскоре мы были у Исторического музея. Там мы купили билеты, разделись в гардеробе и стали подниматься по ступенькам. На потолке были портреты русских князей и царей, начиная от Игоря и Ольги до Николая II. Нюсяка, задрав голову, стала их рассматривать, но я потянул ее за рукав.

– Не тащи меня! – плаксиво сказала она, возмущенная таким бесцеремонным обращением. – Идите сами воруйте, а я посмотрю!

Мне показалось, что ее голос разнесся по всем залам и все на нас уставились. Вот что значит, когда у страха глаза велики.

Мы быстро прошли через два зала с глиняной посудой, копьями и украшениями, ненадолго задержались перед картиной, на которой пещерные люди охотились на мамонтов, и оказались у экспозиции «Палеонтология XXI века».

В зале было довольно людно, и все толпились у скелета брахиозавра, который был таким огромным, что занимал весь этот зал и часть соседнего. Помню, что тогда величина скелета меня потрясла, но когда я сейчас смотрю в окно, то понимаю, что тот ящер был не из крупных. По сравнению с диплодоком, который в эту минуту заглядывает в наше окно на восьмом этаже, тот был просто младенцем. Что-то он слишком пристально на меня смотрит! Спасайся, кто мо…

Пишу пять минут спустя. Все в порядке. Диплодок ушел, лишь выдавив мордой стекло, осколки которого валяются теперь на полу. Не стоило его бояться, ведь он не хищник, но, когда такая махина сует морду в твое окно, об этом как-то забываешь…

Подменить яйцо тираннозавра оказалось совсем непросто. У витрины, в которой оно было выставлено, на стуле сидела дежурная по залу. Это была вполне милая старушка, а не громадный подозрительный охранник в бронежилете, но не могли же мы похитить экспонат у нее на глазах!

Мы находились в затруднении, но тут нам неожиданно помогла Нюсяка. Когда сестра захочет, она проявляет уникальную хитрость. Она подошла к дежурной и заревела, причем очень убедительно.

– Что с тобой, деточка? Ты потерялась? – встревожилась старушка.

Сестра закивала, размазывая по лицу слезы:

– По-потеря-алась!

– А где твои родители?

– Не-не знаю! – захныкала Нюсяка.

Дежурная некоторое время колебалась, а потом взяла ее за руку.

– Давай пройдем с тобой по залам и поищем их! – предложила она, и они ушли. Удаляясь, Нюсяка на мгновение обернулась и хитро подмигнула нам.

– Ну и лиса! Не будь она моей дочерью, я бы поверил, что она действительно потерялась. Чтоб я с сегодняшнего дня верил ее капризам?! – пробормотал Фритт.

Он быстро огляделся и незаметно вытащил из кармана пиджака прибор, который вчера собирал весь вечер. Прибор замерцал, и из него появился зеленый луч, который будто расплавил стекло витрины.

– Давай, Макс! – кивнул мне Фритт.

Ощутив легкое покалывание, я быстро сунул руку в витрину, вытащил яйцо тираннозавра, весившее килограммов десять, и подменил его фальшивым, которое мы принесли с собой. Поддельное яйцо немного отличалось от настоящего по цвету, но вряд ли кто-нибудь стал бы особенно приглядываться. Во всяком случае, до сих пор я не слышал, что эту подмену кто-нибудь обнаружил. Когда я вытащил из витрины руку, папа выключил прибор, и стекло восстановилось, будто не было никакой дыры.

– Как это тебе удалось? Ты же его расплавил! – поразился я, когда мы спрятали яйцо в рюкзак, подвязанный у папы под пиджаком так, что казалось, будто Фритт просто пузатый.

Но с другой стороны, мало ли на свете полных мужчин средних лет?

– Ничего я не расплавлял! Я отодвинул материю на несколько мгновений в будущее, а потом вернул на место, – объяснил папа.

Честно говоря, я не очень понял, как ему это удалось, но у меня не было времени расспрашивать подробнее.

Никто не заметил, как произошла подмена, и настоящее яйцо тираннозавра оказалось у нас. После похищения мы с папой разделились. Он как ни в чем не бывало направился к выходу из музея, а я обошел несколько залов и в одном из них обнаружил Нюсяку, которая ходила со старушкой дежурной в поисках «потерявшихся» родителей.

Я взглянул на Нюсяку, и эта хитрая мартышка, сообразив, что все в порядке, громко заорала: «Вон! Вон мой брат!» – и кинулась ко мне. Дежурная обрадовалась, что девочка нашлась, и, хорошенько отчитав меня, направилась в свой зал. Мы же с сестренкой побежали за папой, который был уже в гардеробе. Никаких чрезвычайных происшествий по дороге домой с нами не случилось, и вскоре мы благополучно положили похищенное яйцо тирекса на стол в большой комнате.

Я на всю жизнь запомнил этот волнующий момент. Вокруг яйца столпилась вся наша семья – я, папа с мамой, Нюсяка и дедушка, ради такого случая вылезший из ванной и пришлепавший, чтобы все осуждать и портить всем настроение.

– И что теперь? Будете его высиживать? – издевательски спросил Апрчун и чихнул от смеха в мокрую бороду.

Папа таинственно посмотрел на дедушку и маму, ярых противников своей затеи, подошел к шкафу и с видом фокусника, достающего из шляпы кролика, потянул дверцу. Стоило нам увидеть, что было внутри, как все удивленно воскликнули: «Ого!»

В шкафу размещался невообразимо сложный прибор, состоящий из тысяч деталей. И что удивительно, мы представления не имели, когда папа успел его собрать.

– Вот и мой «высиживатель»! – с гордостью сказал Фритт. – Стоит поместить в него несколько клеток – и через три недели у нас будет готовый маленький тирекс.

– Боже! – тихо сказала мама и прислонилась к стене.

– Блеск! – воскликнула Нюсяка.

– М-м-м… А как называется эта штука? – подозрительно хмурясь, спросил дедушка.

– Вначале я хотел назвать его «клонизатор» – от слова «клонировать», но назвал просто «Дино» – это от слова «динозавр»…

В тот же вечер папа расколол окаменевшее яйцо на две половинки и с немалым трудом сумел восстановить по хромосомному набору одну из клеток зародыша. Он поместил ее в капсулу с питательной средой, а капсулу вложил в мудреный прибор. «Дино» немедленно закудахтал, как курица, и в нем ритмично стали вращаться лопасти.

– Вентилятор обеспечивает нормальную циркуляцию воздуха и следит, чтобы зародыш не перегрелся, – объяснил папа. Он выставил таймер на пятьсот три часа, что соответствовало трем неделям, и закрыл дверцу.

Не успел он отойти от прибора на шаг, как шкаф вздрогнул, покачнулся и продолжал вибрировать с равной частотой, будто в нем кто-то сидел и барабанил кулаком, требуя, чтобы его выпустили.

– Д-динозавр вылупился! А-а, боюсь! – пронзительно завопила Нюсяка и молнией метнулась за мою спину, с любопытством выглядывая из своего укрытия.

Когда сестре страшно, она всегда ищет защиты именно у меня как у самого надежного и сильного, что мне, признаюсь, льстит.

Мама побледнела и на всякий случай слегка взлетела над полом. Я удивленно посмотрел на папу: неужели так быстро? Он сказал пятьсот три часа, а не прошло и десяти секунд.

Шкаф вновь вздрогнул, и стекла в серванте задрожали, будто началось землетрясение.

– Не волнуйтесь! Это биение сердца, – объяснил Фритт.