– Чего это вы там делали?

– Туалет искали, – ответил я.

– Туалет в номерах! – завопила уборщица. – Гадят где попало, как коты драные! Взрослые люди, и как не стыдно!

Рыжему стало стыдно, и лицо его покраснело.

– А ловко вы меня насчет штрафа надули, – сказал он мне, когда мы дошли до лестничной площадки. – Я в самом деле поверил, что вы егерь.

Я уже не слышал, что он там бормочет. Коренастый, нос картошкой, голова низко посажена, мысленно повторял я словесный портрет человека, который предупреждал меня об опасности. Таких коренастых десятки только в нашем поселке. А этот рыжий – олух. Если он только не притворяется мастерски.

Я вернулся к тому месту, где тормознул рыжика. Вытащил из кустов ведро с куриной едой, куда успел заползти целый полк муравьев, и пошел на дачу.

Сначала меня предупреждают об опасности, затем в квартиру вламывается неизвестный, думал я. Эти события случайно оказались в такой последовательности или они взаимосвязаны? Может быть, меня хотели предупредить о предстоящем ограблении квартиры? Но при чем здесь алиби? Кто и в чем собирается обвинить меня, чтобы мне понадобилось алиби?

Я вслух выругался. Тоже мне доброжелатель! Если хочешь помочь человеку, то объясни все толком, чтобы было ясно. А туманные намеки ничего, кроме нервотрепки, не дают.

Прежде чем зайти в палисадник и накормить озверевших от голода кур, я поднялся на крышу. Все как было. Раскладушка, тапочки, косметичка, на полу черный след от сожженной визитки. Анна здесь так и не появлялась.

Снова в душу закрался холодок тревоги. Ирина, само собой, говорила неправду. Не похоже на Анну, чтобы вот так неожиданно, не предупредив, она сорвалась с места на несколько дней то ли к родственнице в Джанкой, то ли с любовником в Новый Свет. Про визитку, между прочим, Ирина вспомнила только тогда, когда я ляпнул ей про косметичку. Значит, она знала, что в косметичке Анны лежит визитная карточка, которую я ни при каких обстоятельствах не должен был увидеть. «РОВ», «тор» – не слишком-то богатая информация.

Я нехорошо усмехнулся неожиданно пришедшей в голову мысли: Анна пропала, обеспечивая себе алиби. «Вольво» – в Новом Свете. Ей и ее любовнику – или кто он там? – нетрудно будет доказать, что в момент ограбления они находились далеко от поселка. Я даже сплюнул и чертыхнулся от досады. Как же я мог забыть, что на сегодняшний день единственный человек, который знал, что именно висело у меня на стене, – Анна?

Спустившись вниз, я зашел в палисадник, открыл решетку и выпустил на волю своих отощавших бройлеров. Они вмиг окружили меня большой перовой подушкой и стали клевать кроссовки. Довел птичек до умопомешательства, подумал я, а потом удивляюсь, почему у них мясо жесткое и отдает резиной.

Глянул на часы. Через минут десять от пятачка рядом с кафе «Встреча» отойдет автобус на Новый Свет. Почему бы не прокатиться, не посмотреть на эту «Вольво», если, конечно, Клим не соврал?

Желтая занавеска трепыхалась на сквозняке и все время норовила дать мне пощечину. Пришлось связать ее узлом и конец отправить за окошко. Водитель, по-моему, не любил пользоваться тормозами, и автобус, ни разу не снизив скорости, ужом скользил по серпантину. Справа возвышалась серая громада Сокола, слева – густая синева моря. На очередном крутом вираже они менялись местами, под колеса автобуса кидался живописный обрыв, и иногда трудно было сказать с уверенностью, едем ли мы или уже летим.

На стене, расчерченной красными альпинистскими веревками, уже висели неугомонные скалолазы, похожие на марионеток. Я не смог разглядеть, были ли среди них мои знакомые. Много я отдал бы за то, чтобы сейчас висеть между небом и землей, глядя на покрытое теплой дымкой море, едва заметных невооруженным глазом людей, мелких, порочных, суетных, нашпигованных своими ничтожными проблемами и уверенных в своей исключительности и значимости. Только там, на высоте, подвластной тебе, становится отчетливо ясно, что человеки – это тлен, блохи, жизнь которых напоминает вспышку молнии, а вечны на этой земле только горы, небо и море, и от прикосновения к этой вечности, к ее простой и великой красоте на многие вещи и явления уже смотришь иначе.

Надо будет завтра утром заглянуть к ребятам, подумал я. Если не отвлечься от грустных мыслей, можно поехать мозгами.

Автобус без остановки проскочил мимо роскошного санатория, когда-то принадлежавшего Министерству иностранных дел, хотя я просил водителя высадить меня рядом с ним. Пришлось от конечной остановки возвращаться обратно.

В Новом Свете я бывал часто, хотя этот поселок, отстроенный в реликтовом лесу, меньше всего был предназначен для зарабатывания или траты денег. Райское захолустье, которое очень любили иностранцы и снимали здесь комнаты за относительно большие деньги.

Здесь не было ни одного ресторана, ни одного прибрежного кафе, если не считать тех, которые от посторонних глаз спрятаны в санаторных корпусах, ни одного развлекательного заведения. На весь поселок единственный продуктовый магазин, иногда торгующий хлебом, кефиром и почти всегда шампанским местного производства. Зато здесь чистейшая вода и безумно красивые бухты, где я часто охотился на камбал и любил блуждать среди каменных столбов горы Караул-Оба.

Я спустился вниз по кипарисовой аллее, уже издали приглядываясь к крышам атомобилей на стоянке. Стоянка без ограждения, без охраны. На солнцепеке греют свои крыши два «жигуленка», красный «Икарус-люкс», белый микроавтобус. А вот «Вольво» стоит в тени, под пышной акацией, стоит не первый день, это видно по высохшим листьям, упавшим на капот и крышу.

Я не спеша подошел к машине и сквозь затемненные стекла с любопытством и вялостью зеваки стал разглядывать салон. В районе водительского сиденья не было ничего привлекательного, кроме начатой пачки «Мальборо», лежащей у лобового стекла. На полочке под задним стеклом – атлас автодорог, аптечка, спортивная куртка, две крохотные колоночки стереосистемы – словом, стандартный набор. А вот на заднем сиденье, в диванной складке, темнело нечто более любопытное.