Михаил Горымов

Рубеж

- Ты в Бога веришь? - спросил Фёдор парня в синей куртке.

- Верую.

- И коммунист?

- Я не люблю коммунистов!

- А ты? - обратился Фёдор к дружиннику.

- Коммунист!

- И партбилет есть?

- Есть! - Парень с гордостью показал свой билет.

- Ну что ж, молодцы, ребята...

Глава первая

Фёдор полулежал на диване и смотрел телевизор, когда на экране появилось лицо Б.Ельцина. Увидев его, Фёдор поморщился, как от зубной боли: он не любил всенародно избранного, более того, физиономия Ельцина вызывала у Фёдора просто чуство омерзения. Но вставать с дивана было лень, и поэтому Ельцин пока остался на экране.

- Дорогие сограждане, соотечественники... - начал врать Ельцин. - В последнее время мне больно смотреть, как наше государство всё больше и больше сползает в пропасть: к хаосу и распаду, к полной дестабилизации экономики... - Говорил всенародно избранный много и сумбурно, о том, что проклятые депутаты только и думают, как бы продать страну побыстрее и подороже, а он один только и печётся о государстве и о благосостоянии россиян.

- Поэтому, - сказал всенародно избранный, сделав небольшую паузу и скосив глаза в шпаргалку. - Мы тут посовещались с народом, и я решил распустить парламент! В стране вводится чрезвычайное положение, и вся власть отныне будет принадлежать мне! - На этой фразе Ельцин сделал ещё одну паузу, и глазки его заблестели.

- Так, всё ясно! - произнёс Фёдор, вставая наконец с дивана и выключая телевизор. Он быстро собрал свой фотографический кофр: положил туда фотоаппарат, вспышку, несколько плёнок и вышел на улицу.

Фёдор был высокого роста, крепкого телосложения, тридцати трёх лет от роду. Помимо основной работы он подрабатывал тем, что фотографировал для различных газет и журналов в качестве внештатного фотокорреспондента. Вот и сейчас он направился к зданию Верховного Совета РСФСР в надежде заснять что-нибудь интересное.

У здания Верховного Совета шёл митинг. Народу было немного, тысячи четыре человек. Развевались красные и андреевские флаги, сменяя друг друга, выступали пламенные ораторы, они как один клеймили позором Б.Ельцина и говорили, что его действия неконституционны, периодически раздавались призывы записываться в боевые десятки. С двух сторон площади строились жиденькие баррикады. Какой-то мужчина лет пятидесяти с серьёзным видом заготавливал камни.

- А если танки пойдут? - спросил его Фёдор.

- Ничего, отобьёмся! - ответил мужчина, разбивая об асфальт очередной кирпич. - Булыжник - оружие пролетариата.

- Зачем вы это делаете?

- Что делаю? - не понял мужчина.

- Ну, кирпичи зачем бьёшь?

- А, чтобы бросать удобнее было.

- Понятно, - ответил Фёдор и отошёл в сторону. Рядом горел костёр, возле него сидела группа с красным флагом. Фёдор подошёл к ним и сел к костру.

- Что-то маловато нас, - сказал молодой парень в синей куртке. - В августе девяносто первого вроде бы побольше было.

- Что за народ! - встрепенулся другой парень с повязкой дружинника. Ведь жрать считай нечего, одежду купить невозможно. В Чечне двести тысяч русских сделали рабами, в Молдавии русских просто убивают, а они по домам сидят. Ну неужели не понимают, что не отсидеться. Если Ельцина и его банду не остановить, то скоро и здесь начнут убивать русских. Ведь восемь миллионов жителей в Москве...

- В Москве русских только два с половиной миллиона, - перебил парня мужчина средних лет. - Только два с половиной миллиона, а евреев четыре. Мы живём в оккупированном городе!

Как бы в подтверждение его слов, из темноты раздался крик: "Москва наш город!"

Фёдор обернулся. По площади разгуливали четыре еврея-хасида. Они были в своих неизменных сюртуках, на голове у каждого был чёрный котелок.

- "Москва - наш город!" - снова закричали хасиды. Парень в синей куртке и другой, с повязкой дружинника, угрожающе встали. Но их тут же остановили.

- Не надо, не надо, ребята. Это провокация!

Фёдор присмотрелся и увидел, что на некотором расстоянии за хасидами следовала группа людей с видеокамерами наготове.

- "Москва - наш город!" - опять завопили хасиды, но тут началась передача из зала заседаний Верховного Совета, и их выкрики потонули в могучих звуках громкоговорителей.

К костру подошли два иностранца с видеокамерами.

- Простите! - сказал один из них, обращаясь к парню в синей куртке. Можно задать вам несколько вопросов?

- Валяйте! - отозвался парень.

- Зачем вы здесь собрались?

- Мы собрались здесь, чтобы поддержать Верховный Совет в борьбе против ублюдка Ельцина. Это не оскорбление. Ублюдок значит урод. А Ельцин моральный урод!

- А если он применит против вас силу? - спросил журналист.

- Сила и у нас есть. Но, как сказал наш национальный герой Александр Невский, не в силе Бог, а в правде. А правда за нами.

- Спасибо! - сказал иностранец, опуская видеокамеру.

- Ты в Бога веришь? - спросил Фёдор у парня в синей куртке.

- Верую.

- И коммунист?

- Я не люблю коммунистов!

- Ну, а ты? - обратился Фёдор к дружиннику.

- Коммунист!

- И партбилет есть?

- Есть! - парень с гордостью показал свой партбилет.

- Ну что ж, молодцы ребята, - сказал Фёдор вставая и отходя от костра.

Толпа на площади к этому времени распалась на небольшие группы по восемь-десять человек, которые сидели у костров, между ними сновали люди с фото- и видеокамерами. У двадцатого подъезда прохаживались люди в военной форме. Это были офицеры, у каждого на плече висел автомат. В другом конце площади стоял огромный мусорный бак с надписью "Ящик для Ельцина", прямо под баком сидели четыре охрипших хасида и пили кофе, подкрепляя свои ослабевшие силы.

От костра поднялся человек и направился к Фёдору. Он показался ему знакомым. Фёдор присмотрелся и вдруг, к своему удивлению, узнал своего давнишнего приятеля, с которым не виделся несколько лет.

- Бог ты мой, Андрюха! Сколько лет, сколько зим! - И они обнялись. Андрей был невысокого роста, худощавый и носил очки. - Ну, когда станешь доктором наук?

- Вот сейчас работаю над диссертацией.

- Молодец! А сюда зачем пришёл? Против ублюдка Ельцина?

- На наших глазах происходят важнейшие исторические события. Неужели я, историк, могу сидеть дома? Сам-то чем занимаешься?

В этот момент хасиды допили свой кофе. Один из них, очень длинный и худой еврей, закрыл крышку термоса, прокашлялся и завопил: "Москва принадлежит евреям!"

- Москва - наш город! - подхватили трое других.

Мимо прошли двое казаков. Один был средних лет с бородой, в погонах сотника, а другой - совсем ещё юноша с чистыми погонами.

- Из какого войска, станичники? - спросил Фёдор.

- По форме видно! - сказал юноша не без гордости.

- Донцы что ли?

- Они самые.

- Ну так чем ты занимаешься? - спросил Андрей Фёдора.

- Работаю в детском театре, занимаюсь лазерной графикой.

- А это что такое?

- Видишь ли, - начал Фёдор, - обыкновенный солнечный луч состоит из семи цветов. Лазерный луч состоит только из одного цвета, он монохроматичен, поэтому с его помощью можно получить объёмное изображение. Теперь представь спектакль, где все декорации выполнены из света, и они объёмна, живые только актёры. Это театр будущего, причём декорации абсолютно любые; скажем, кораблекрушение - летают чайки, плавают обломки корабля. А нажал кнопку - и пожар в джунглях: бегут, спасаясь от огня, звери летят перепуганные птицы, бушует пламя, и всё это объёмно, реально, всё это двигается. Причём если в современном театре декорации меняют пять-шесть раз то здесь можно сделать двести-триста смен декораций и абсолютно любых, ярких, красочных и реальных.

- И сколько же тебе за всё это платят?