Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Лже-Дениска прищурился:

– Ой, мамаша, ну как я тебе все объясню, когда ты простого не понимаешь. Не дрожи. Посижу до суда, потом в колонию, оттуда на поселение, следом – условно-досрочное получу. Годика через два на свободе с чистой совестью и тугими бабками.

Следующие полтора часа прошли в молчании. Время от времени из окошка выкликали фамилию. Наконец-то позвали нас. Фальшивый Дениска встал.

– Пошли в эту башню на второй этаж.

Мы пересекли крохотный дворик и вошли в башню, поднялись на второй этаж и оказались перед воротами-металлоискателями, наподобие тех, что стоят в аэропортах.

Справа от ворот в железной клетке сидела привычно кудрявая белокурая девушка, на ее лице замерло каменное выражение. А впереди, сразу за воротами, тянулась решетка. Паренек прошел через ворота и подал девушке документы, та выдала железный номерок и нажала кнопку. Решетка с лязгом отошла в сторону. Я быстренько повторила маневр. Мы оказались внутри тюрьмы, и решетка с жутким стуком захлопнулась за нами. Стало страшно. Господи, ну куда лезу?

Быстрым шагом мы пошли по коридору, поднялись еще на один этаж и опять оказались возле решетки и девушки в клетке. Прямо над головами виднелась надпись: «Следственная часть». Мой компаньон показал номерок. Стражница открыла решетку и тусклым голосом сказала:

– Второй кабинет.

Мы прошли по длинному коридору и встали у второго кабинета. Появился молоденький офицер, он взял у нас заявку и отпер комнату. Я шагнула внутрь и вздрогнула – замок заперли.

– Да не дрожи ты, – рассмеялся браток. – Здесь всегда запирают двери. Не дергайся.

Я огляделась. Маленькая, метров шести-семи комната выглядела удивительно грязной. В углу валялись чьи-то рваные кроссовки, на стуле висела тельняшка. Письменный стол и допотопная вешалка венчали пейзаж. Сердце тоскливо сжалось: если у них так в помещениях для адвокатов и сотрудников, то как же убого в камерах! Грустные размышления прервал звук отпираемой двери. Конвойный ввел Дениску.

«Только не удивляйся, бога ради, не удивляйся», – молилась я про себя.

Но Дениска даже не вздрогнул. Конвойный повернулся и вышел. Денька молча продолжал смотреть на нас. Я откашлялась:

– Уважаемый Денис Иванович, ваша семья наняла нас, чтобы помочь.

Не прерывая идиотской тирады, протянула мальчишке листок бумаги. Денька прочитал и быстро стал снимать костюм. Я продолжала вещать, как радио на вокзале:

– Чистосердечное признание облегчит вашу участь и уменьшит наказание…

Лже-Дениска гнусавил в ответ:

– Да не виноват я, зуб даю, подставили меня.

Под этот аккомпанемент быстро производилась операция по разгримировыванию и загримировыванию. Каштановый парик, усы, очки, розовый пиджак… Управились примерно минут за сорок. Наконец были произнесены завершающие слова «пьесы»:

– И все же советую как следует подумать, пока что мы потеряли здесь много времени зря.

Фальшивый Дениска подмигнул и еле слышно прошептал:

– Делай все в обратном порядке.

Он нажал на звонок у двери, через несколько минут вошел конвойный и увел заключенного. Мы с Деней двинулись по коридору.

– Повторяй за мной, – шепнула я.

Денька кивнул головой.

Показали железные номерки, и решетка распахнулась. На первом этаже девушка беззвучно отдала удостоверения, забрала номерки, и мы вышли во дворик. Я с ужасом ожидала воя сирен, лая собак… Но нет, все тихо. Спокойно средь бела дня удрали из Бутырской тюрьмы, и никто не заметил.

На Новослободской улице поймали машину и помчались в Шереметьево-2.

У табло в зале отлета маялась белая, как занавеска, и похудевшая Оксана.

– Ну что? – кинулась она, спотыкаясь о чемоданы.

– Спокойно. Ты привезла вещи?

– Вот. – Подруга протянула сумку.

Я понесла ее к мужскому туалету. Минут через десять умытый и переодетый Дениска обнимал мать.

– Ладно, – прервала я их объятия. – Мало времени, пойдемте в кафе.

Мы устроились за столиком.

– Значит, так, – сообщила я, – через два часа вылетаете на Кипр.

– Почему на Кипр? – удивилась Оксанка.

– Потому что там безвизовый въезд. Поселитесь в отеле «Бич». В этой гостинице полно народа. Смешаетесь с толпой отдыхающих и подождете моего приезда.

– А ты что, не поедешь?

– Нет, те, кто посадил Дениску, уже завтра узнают, что он сбежал. И если увидят, что я сегодня улетела в Париж, кинутся по следу.

– Так они и так кинутся по следу, – возразил Денька, – увидят в списке пассажиров на Кипр наши фамилии, и все.

Я выложила на стол два загранпаспорта.

– Не увидят. Ты, Оксанка, теперь Римма Владимировна Федорчук, 43 лет, а ты, Денька, Игорь Станиславович Решетов, 19 лет. Вы больше не мать с сыном, а просто знакомые, имейте это в виду. Здесь в конверте билеты, доллары и разрешение на вывоз валюты. На две недели хватит, а потом я приеду.

– Господи, где же ты их достала и как попадешь на Кипр?

– Где достала, где достала – купила! А на Кипр поеду не сразу. Ты ведь никому не говорила, что я в Москве?

Оксанка покачала головой.

– Значит, никто и не узнает, что я здесь была. Отправлюсь во Францию в составе туристической группы. Сяду в автобус уже через несколько часов. Ночью буду в Польше. Те, кто начнет вас искать, проверят аэропорты, железнодорожные вокзалы, но прошерстить все фирмы, отправляющие туристов на автобусе в Европу, им слабо! Знаешь, сколько таких фирм? Открой «Экстра-М» – пять страниц объявлений! Меня они не найдут, вас тоже. Подумают, что спрятались в Москве. Кстати, кто остался с собаками?

– Я поселила у себя Лену. Она только рада пожить без матери. Сказала, что хочу еще отдохнуть и подвернулась путевка в Феодосию. Она приглядит за собаками и будет отвечать всем, что мы уехали в Крым.

– Ну вот пусть и ищут в Крыму, полуостров большой, – резюмировала я.

Глава 9

В Париж я попала через шесть дней. Путешествие с группой российских туристов оказалось на редкость забавным. Почти все дамы сверкали золотом и драгоценными каменьями, мужчины щеголяли в спортивных костюмах. В основном это были «челноки» на отдыхе.

– Все Китай да Китай, – сказал один из них доверительно, – надо же и в Европе побывать.

Но и в Польше, и в Германии, и во Франции они, верные своему бизнесу, больше интересовались оптовыми складами, чем соборами и музеями. Мне же, честно говоря, было все равно, пейзаж за окнами меня мало занимал. Тревожило совсем другое. В пустой голове, как камни в погремушке, гремели мысли: «Что такое есть у Оксанки? Как перевезти ее в Париж? Как вернуть в Москву?» Единственным, кто мог помочь, был комиссар Жорж Перье, который находился в Париже на набережной Орфевр.

Мы познакомились с ним при трагических обстоятельствах. Бригада Жоржа расследовала дело об убийстве Жана Макмайера, мужа Наташки. Толстенький, лысоватый, с добродушным лицом, комиссар показался сначала деревенским простачком. Но скоро я поняла, что за этой его внешностью скрывается высокопрофессиональный полицейский с весьма незаурядным умом и образованием. Мы подружились, Жорж стал бывать у нас дома.

Однажды пришел не один, а с собакой – английским мопсом. Маруся долго убеждала всех, что Хуч, так зовут мопса, на самом деле внебрачный сын комиссара. Похожи они необычайно: оба толстенькие, лысенькие, коротконогие, оба страстно любят поесть.

Хуч – для наших ушей звучит ужасно. И скоро вся русскоговорящая часть дома стала звать его Хучик. Если вы несколько раз громко произнесете кличку, то поймете, почему Оля переименовала животное в Федю. На это имя квадратный мопсик не собирался откликаться. «Федя» ему не нравилось, он шел только к тому, кто величал его «Федор Иванович».

Наши собаки восприняли нового члена стаи с легким удивлением. Банди аккуратно потрогал незнакомое существо лапой.

– Мне кажется, они решили, что перед ними особо крупная мышь, – резюмировал Аркадий, глядя, как Снап пытается забрать мопса целиком в пасть. В конце концов ему это удалось. Ротвейлер аккуратно подцепил Хуча за складчатую шкуру и, как щенка, понес на кухню.

10
{"b":"32600","o":1}