– Так в чем вопрос? Сверни ему шею и выкини.

– Не могу, он живой.

– Тьфу, – сплюнул браток, – совсем запутали, то живой, то дохлый. Надоть-то чего?

– Поднимите холодильник.

– Не вопрос, – хмыкнул «спасатель» и, обдав меня запахом одеколона «Труссарди», пошел на кухню.

– Где Пингвин? – поинтересовался он.

– Вот, – показала Лиза.

– Так это кошка, – протянул Андрей, легко отрывая от пола огромный холодильник, – а говорили пингвин!

– Он и есть Пингвин, – пояснила Лизавета, прижимая к себе обалдевшего котика. – Зовут его так, Пингва.

– Твою… – начал сосед, потом глянул на Лизу и сдержался.

– Спасибо вам, – проникновенно сказала я.

– За спасибо не работаем, – хмыкнул парень. – Процент со сделки, или на счетчик поставлю.

Но, увидав мое вытянувшееся лицо, засмеялся.

– Шуткую я так, всегда готов, по-соседски, когда чего, ну гроб вынести…

– Спасибо, гроб пока не надо, – пробормотала я.

– Зовите, коли чего.

– Спасибо.

Тяжело ступая, Андрюша пошел к двери и тут увидел Рамика.

– Отличный пес вырастет, – со знанием дела сообщил он, – мастино-неаполитано. Зверь – смерть на четырех лапах.

– С чего ты так решил? – Я перешла от испуга на «ты». – Почему мастино-неаполитано? И вообще, это что за порода такая?

Андрей хохотнул:

– У приятеля мастина живет, огроменная. Так щенок точь-в-точь такой был, мелкий и серый, а потом елда выросла, уж простите…

– Рамик беленький… – начала было я сопротивляться и осеклась. Ну надо же, утром, когда мы уходили, шерстка найденыша напоминала по цвету кусок сахара, вымоченного в кофе. А сейчас это был рафинад, засунутый в слабый раствор черных чернил. Наш новый жилец серел…

– Что такое елда? – спросила Лиза.

Андрей Петрович крякнул:

– Ну чисто конкретно не объясню. У мамаши спроси.

– Как выглядит мастино? – задумчиво протянула я.

– Ща, – пообещал сосед и, брякая золотыми цепями, исчез за порогом.

– Что такое елда? – не успокаивалась Лиза.

– Не знаю, – пробормотала я, растерянно оглядывая весело вертящего хвостом Рамика, – но, судя по тому, что наш сосед произнес потом «уж, извините», думаю, нечто крайне неприличное, и тебе следует забыть это слово как можно скорей.

– Ага, – протянула девочка. – Ну вообще-то, папа все время матом ругался, но такого я не слышала…

Я только вздохнула: эта привычка нашего бомонда отвратительна.

– Вот, – раздался за спиной запыхавшийся голос, – вот, глядите, мастина!

Я обернулась. На пороге стоял радостный Андрей. В левой руке он сжимал настенный календарь.

– Вот, – повторил он и ткнул пальцем в фотографию.

Я перевела взгляд на снимок и почувствовала, как подкашиваются ноги. На красивой глянцевой бумаге была запечатлена собака Баскервилей. Словно для того, чтобы дать понять всем читателям календаря, какого роста монстр, фотограф поставил чудовище возле лошади, и, уж поверьте, собачонка оказалась лишь чуть-чуть ниже кобылы. Огромное серое тело стояло на мощных конечностях с угрожающими когтями. Одного взмаха такой лапки хватит, чтобы отправить на тот свет зазевавшегося человека. Но самой ужасной была морда. Крупный череп с торчащими ушами покрывала темно-серая короткая шерсть, ближе к глазам начинались складки, которые словно стекали к шее. Впрочем, у наших мопсих Мули и Ады тоже полно складок на лице, но маленьких, уютных, и выглядят они из-за них крайне умильно. Тут же на морде пролегали борозды, а сверкающие в открытой пасти белоснежные зубы не оставляли сомнения – загрызть медведя этому мастино, как мне чихнуть. Окончательно доконали глаза – крохотные, кроваво-красные и почему-то слегка закатившиеся. Словом, не собачка, а отморозок.

– Тут и про историю его написано, – радовался сосед. – Да читай, мамаша, не тушуйся, потом только верни, а то я люблю, в тубзике сидя, собак разглядывать!

Я молча кивнула и принялась изучать «Краткое описание породы»:

«…Собаки мастино-неаполитано дошли до нас с древнейших времен, почти не растеряв своих удивительных моральных и физических качеств. Еще в Древнем Риме животных этой породы использовали для охраны рабов. Принимали они участие и в гладиаторских боях, подчас на равных сражаясь со львами. Мощный скелет, железные мышцы, удивительная реакция делают из мастино-неаполитано отличных охранников и бойцов. В быту неприхотливы, в еде не капризны, любят хозяина, хорошо относятся к детям, дружелюбны к членам семьи. Но следует помнить: заведя дома мастино-неаполитано, вы получаете оружие. Собак данной породы нужно обязательно дрессировать. В ряде стран, например Франции, Италии, Германии, мастино, как питбуль, бультерьер и другие бойцовые породы, подлежат полицейской регистрации. Отдельные экземпляры, в основном кобели, достигают в холке высоты 1,45 см и веса около 90 кг. Купив мастино, вы никогда не будете бояться за сохранность своего имущества».

Дрожащими руками я отложила календарь и уставилась на крохотного Рамика, с упоением жующего Лизины тапки. Боже! На морде щеночка четко обозначились морщины, готовые оформиться в складки, а шкурка, казалось, потемнела еще больше. И он неприхотлив в еде – третий день сметает все подряд, вчера даже апельсин сожрал с кожурой! И что мы будем делать, когда он вырастет до метра сорока пяти? Я-то едва-едва дотянула до метра шестидесяти и вешу всего сорок восемь килограммов. Господи, да мне придется на нем верхом на прогулку ездить!

– Может, кормить его поменьше? – задумчиво спросила Лиза. – И тогда не такой вымахает.

– Не знаю, – прошептала я. – Во всяком случае, сегодня же запрещу ему спать в моей кровати, а то привыкнет, и в конце концов на коврике у двери окажется не пес, а хозяйка.

Пытаясь собрать воедино расползавшиеся мысли, я набрала знакомый номер и услышала:

– Митрофанов у телефона.

– У меня есть срочное сообщение.

– Кто вы?

– Романова, подруга Самоненко.

– Приезжайте.

На этот раз майор опять был не слишком любезен. Выслушав мой горячий рассказ о признаниях Ангелины, он сказал:

– Отлично. И где Брит?

– Ее убили, – тихо ответила я.

На следователя новость не произвела никакого впечатления.

– Вы отпустите Лену?

– Почему? – изумился майор.

– Как! Ведь Ангелина соврала.

– И откуда это известно?

– Ну я же только что говорила…

– А через десять минут явится еще кто-нибудь и расскажет, будто Брит пошутила…

– Но…

– Вот что, уважаемая, – хмуро сказал следователь, – дружеские отношения с майором Самоненко еще не повод не давать работать мне. Ступайте, мы разберемся.

– Отпустите Лену.

– Идите, идите.

Я обозлилась до крайности и выпалила:

– Вам просто велели засадить Разумову, заказ дали. Ежу ясно, что она не виновата и кто-то просто пытается подставить ее!

Митрофанов промолчал. Но короткая шея, торчащая из не слишком чистого воротничка рубашки, сделалась пурпурно-красной. Да он гипертоник и непременно заработает инсульт, если будет так злиться.

– Вы уже все решили до суда, – продолжала я наседать на мужика, – даже головой подумать не желаете. Вы что, так уверены в том…

– Уважаемая, – железным голосом произнес Митрофанов и нажал кнопку.

Моментально раскрылась дверь, и в кабинет вошел милиционер.

– Проводите гражданку на выход, – велел следователь.

– Пройдемте, – сказал мент.

– Вам это так не сойдет, – пообещала я. – Все равно я не успокоюсь, пока вы не освободите Лену, жалобу напишу министру.

– Хоть господу богу, – хмыкнул Митрофанов.

– Пройдемте, – настаивал сержант.

– Не хочу.

– Сейчас применю дозволенные меры, – пригрозил конвойный.

– Какие, например? – полюбопытствовала я, усаживаясь поудобней.

Митрофанов мерзко улыбнулся:

– Вызову подмогу, и оформим вас на трое суток как хулиганку.

– С места не сдвинусь.

– А и не надо, на стуле оттащим.

Поняв, что он не шутит, я встала и ледяным тоном произнесла: