– Вы не ходите на кладбище? – с фальшивым удивлением воскликнул Костя.

– Не посещаете дорогую могилу? – откровенно издевательски добавила Кира.

– Почему? – улыбнулась я. – Приношу цветы к надгробью.

– Дату кончины любимой мамы назовите, – резко велел Костя, – и…

Договорить он не успел – дверь столовой распахнулась, появилась белая, как полотно, Анна и молча села за стол.

– Мама, пей кофе, – ласково сказала Кира, – он еще теплый.

– Как там наш Марлон Брандо? – издевательски спросил Костя. – Жив?

– Он умер, – обморочным голосом сообщила мать.

– Знаю, – отмахнулся сын. – Я об отце говорю!

– И я об отце, – кивнула Анна. – Он скончался. Лежит головой на листе бумаги. Похоже, хотел новое завещание составить.

Кира попыталась вскочить, но ее большой живот, упиравшийся в стол, не позволил быстро совершить действие, Костя ловко опередил жену – змеей скользнул к двери и исчез в коридоре. Я, плохо понимая происходящее, уставилась на Анну.

– Ты уверена? – нервно прошептала Кира.

Свекровь кивнула.

– Где Мара? Надо «Скорую» вызвать! – вскрикнула Кира.

– Он мертв! – воскликнул, вбегая в столовую, Костя. – И правда скончался. Где Мара? Пусть в милицию звонит.

Я сидела словно в толстой зимней шапке – разговор достигал моих ушей, но звуки были приглушенными. А еще в комнате что-то гудело, не сильно, но мерно.

– Ася! – вдруг звонко крикнула Кира.

В проеме двери появилась невысокая, тумбообразная фигура.

– Звали? – поинтересовалась она.

– Где Китти?

– К занятиям готовится, учительница приехала, – словоохотливо стала пояснять нянька. – А еще, Кира Андреевна…

– Девочка не должна выходить из детской, – перебила няньку Анна.

– А чего случилось? – проявила любопытство Ася.

– Михаилу Петровичу плохо.

– Понятненько, – гадко ухмыльнулась няня.

– Он умер, – добавила Кира.

– Повесился? – деловито спросила Ася. – Во! Теперь и у вас, того-самого, брык в голове…

Я вцепилась пальцами в стол. Не перепутала ли я адреса и не попала ли в клинику для душевнобольных?

– Теперь и у вас глючит, – бубнила Ася.

– Он мертв, – вступила в беседу Анна.

– Ну, не знаю… – протянула Ася. – Думаете… да?

– Я не верю! – воскликнула Кира. – Он не мог вот так сразу…

– Угу, – кивнул до сих пор молчавший Костя.

– Надо Галю позвать, она одевается, – предложила вбежавшая в комнату Лана.

– Вы сумасшедшие! – вырвалось из меня. – Если Михаил Петрович скончался, то необходимо срочно вызвать врачей.

Костя и Кира уставились на гостью. Нянька протяжно вздохнула:

– Эх, милая…

– Пойдемте… э… Лаура, – холодно сказала хозяйка дома, – нам следует побеседовать спокойно.

Словно кролик, загипнотизированный коброй, я поплелась за Анной и в конце концов оказалась в просторной, очень уютной комнате, заставленной диванами и креслами.

– Садитесь, – неожиданно ласково предложила Анна, – и скажите: вы кто?

– Лаура, – нежно улыбнулась я, – племянница Михаила Петровича, из города Владивостока, вернее, из Пионерска.

– Не надо лжи, – резко перебила Анна. – Понимаю, вам заплатили, но господин Антонов мертв. Естественно, никто не попросит деньги назад, они ваши, но лучше сейчас рассказать мне правду.

Я, продолжая удерживать на лице гримасу приветливости, спокойно повторила:

– Являюсь Лаурой Антоновой, племянницей Михаила Петровича.

– Дочерью его рано умершей сестры? – уточнила собеседница.

– Да.

– Вы появились на свет в законном браке?

– Какая разница!

– Ответьте, пожалуйста, – ласково попросила Анна.

– Мой папа тоже умер.

– И как его звали?

– Иванов Иван Иванович, – живо отреагировала я.

– Тогда почему вы Антонова? – мягко поинтересовалась Анна.

Я замерла, потом, обозлившись на себя, начала врать:

– Понимаете, случаются такие семейные ситуации, о которых не очень хочется сообщать окружающим. Мы с отцом не ладили, он ревновал маму, бил ее, меня тоже. Поэтому после кончины этого родного по крови, но чужого по сути человека я решила вычеркнуть из своей жизни даже память о нем и взяла мамину фамилию.

Анна кивнула:

– Хорошо, пойдемте.

– Куда? – насторожилась я.

– Хочу показать вашу комнату.

Ага, значит, я прошла испытание, жена Антонова наконец-то поверила мне. Интересно, настоящая Лаура знала о том, какие порядки заведены в доме у ее папочки, или у нее, как у всех цыганок, обостренная интуиция? Во всяком случае, встречу близкой родственнице тут устроили грандиозную. Сначала затеяли скандал, а потом попытались убедить гостью, что хозяин умер. Может, наивная девушка из Владивостока и поверила бы радушным родственничкам, только я – профессиональный детектив и знаю, как реагируют обыватели на смерть одного из членов семьи. Окажись сейчас в доме на самом деле труп, тут бы уже стоял плач и метались врачи вкупе с милицией. Анна же совершенно спокойна. Нет, идет некая игра, смысл которой мне пока неясен. Понятно лишь одно: меня наняли для исполнения роли племянницы, и попросить перестать ломать комедию может лишь сама Лаура. Наверное, надо позвонить ей по телефону, но при Анне я не могу этого сделать.

– Сюда, пожалуйста, – закивала хозяйка, вводя «племянницу» в небольшую полукруглую спальню. – Не смущает первый этаж? Нравится?

– Очень, – совершенно искренно ответила я.

– Прислуга доставила ваши вещи.

– Огромное спасибо.

– У вас одна сумка?

– Да, да, – закивала я.

– Это она? – методично вела допрос Анна.

– Абсолютно точно.

– Марина, домработница, ничего не перепутала?

Меня стала настораживать настойчивая вежливость хозяйки. Ох, похоже, она неспроста превратилась в сахар медович.

– Все просто замечательно, – еще шире заулыбалась я.

– Тогда позвольте ваш паспорт… – склонила набок голову Анна.

Я вздрогнула.

– Кого?

– Что, – поправила Анна. – Можно ли мне посмотреть ваш паспорт? Такую бордовую книжечку, с фотографией. Только не говорите, будто забыли его дома, не верю! В самолет без сего документа не сесть.

– Паспорт? – пробормотала я.

– Да, паспорт, именно.

– С пропиской?

– Верно.

– С фотографией и годом рождения?

– Точно.

– Паспорт?!

– Давайте же его! – жестко приказала Анна. – Не тяните кота за хвост!

– Зачем вам мой документ? – решила изобразить я обиду.

– Разве вы не в курсе? – одной стороной рта улыбнулась хозяйка. – Москва особый город, все приезжие обязаны зарегистрироваться в милиции.

– Но я прибыла к родственникам.

– Все равно, правила едины. Ну, так где ваш паспорт?

– Э… э…

– Сумка здесь, – напомнила Анна, – и вы только что заверили меня, что другого багажа нет. Надеюсь, теперь не хлопнете себя по лбу и не заявите: «О черт! Оставила в зале прилета рюкзак, в нем все бумаги»?

Ощущая себя мышью, которую злая, жирная кошка загнала под комод, я решила все же не сдаваться. И, навесив на лицо очередную идиотскую улыбку, нарочито спокойным голосом ответила:

– Нет, конечно, в голову не придет врать. Если позволите, разберу сумку, умоюсь, переоденусь и принесу паспорт. Или вы принимаете меня за террористку и желаете, чтобы я грязными руками начала копаться в вещах? Разве документ нужен прямо сейчас? Вы сию секунду намерены бежать в отделение? Или можно погодить полчасика?

– Хорошо, я подожду, – кивнула Анна.

Потом она подошла к двери, открыла ее, но обернулась и тихо сказала:

– Я никогда не ошибаюсь. И я абсолютно уверена: вы никакого отношения не имеете к Лауре, сестре моего мужа. Кстати говоря, сомневаюсь, что ее дочь приехала бы сюда. Хотела избавить вас от тягостных объяснений с представителями закона, но ничего не вышло. Теперь сидите тут, пока не явится милиция. Вот парням в форме и покажете паспорт, расскажете свою сказку. Прощайте.

Прежде чем я успела моргнуть, хозяйка выскользнула в коридор, потом до моего слуха долетел звук поворачивающегося в замке ключа.