– Вот как жизнь поворачивается, – весело блестя глазами, закончила повествование Вера. – Если б не я, Анька могла и удрапать.

– Но почему ты решила, что Лиза убита? – удивилась я. – Вдруг она просто ранена!

– Не! – покачала головой Вера. – Носом чую – померла Лизка. Во, гляди!

Дверь квартиры Макаркиной открылась, послышались лязг и мужские голоса:

– Правее возьми…

– Заноси…

– Поверни…

– Нет, так пройдет…

Словно завороженная, я смотрела в ту сторону. Сначала из квартиры появился парень, одетый в синий комбинезон. Его руки, слегка отведенные назад, крепко сжимали ручки носилок, потом показалось нечто черное, блестящее… Мешок!

– Стой, Андрюха, – донеслось из апартаментов Макаркиных, – я тут зацепился! Понаставили мебели! Нет бы подумать, что выносить придется…

Я встрепенулась и, не дожидаясь, пока тело Лизы вытащат к лифту, опрометью бросилась вниз по лестнице.

Ира была на том же месте – сидела на стуле в моей прихожей.

– Что? – воскликнула она, вскакивая при виде меня на ноги. – Выяснилось недоразумение?

Я сделала вид, что усиленно ищу тапочки.

– Анечку отпустили?

– Ну…

– Разобрались?

– Э… э… э…

– Девочка домой пошла? – в безумной надежде вопрошала Ира.

– Нет, – промямлила я. – Вернее, не знаю. Я не видела твою дочь, меня не впустили в квартиру.

– Как же так? – вздрогнула Ира. – Ты сказала им про мужа-генерала?

– У Олега вовсе не такое большое звание, – пояснила я, – и потом…

– Ты обязана помочь!

– Я? С какой стати?

– Моя девочка попала в беду. Анечка такая маленькая, тихая, скромная, она мухи не обидит…

И тут мое терпение лопнуло.

– Твоя маленькая, тихая, скромная Анечка совершенно беспардонно вела себя в лифте! Сначала накричала на меня, потом толкнула в спину, да еще…

Ира вскочила, вытянула руки вперед, как бы останавливая поток моего возмущения, заговорила укоризненно:

– Нельзя быть такой злопамятной. Господь учит милосердию…

– Замечательно, – теперь я перебила ее, – вот пусть Аня и слушает его лекции. А мой муж вовсе не генерал. Более того, он уехал в Питер, надолго. Помочь ничем не сумеет.

Ирина заплакала и обвалилась на стул.

К огромному сожалению, в этот самый момент домой вернулась Томочка. Тот, кто не в первый раз встречается с нами, очень хорошо знает: моя лучшая подруга готова броситься на помощь любому человеку.

– Случилась беда? – сразу захлопотала Тамара.

Ирина, сообразив, что появился добрый самаритянин, немедленно впала в истерику.

Томуська кинулась обнимать и успокаивать Галкину. Одновременно она послала вошедшую в дом следом за ней вернувшуюся из школы Крисю за чаем, кофе, валокордином, коньяком и куриным бульоном – за всем сразу.

Я же сочла за благо исчезнуть в своей комнате. День сегодня выдался абсолютно пустой, бестолковый, ничего продуктивного я не сделала, хоть вечером следует сесть к столу и выдать на-гора норму страниц…

Очень многие читатели спрашивают у писателя:

– Откуда вы берете все свои истории?

Вот уж вопрос, на который нет ответа! Лично я пытаюсь обратить дело в шутку и, хихикая, отвечаю:

– Знаете, самозабвенно вру и получаю за это деньги.

На самом деле я, конечно, кривлю душой. У меня очень плохо с фантазией, разработать сюжет могу с огромным трудом, и чаще всего он получается неинтересным. Уж поверьте мне, жизнь намного круче любой фантазии! Поэтому, как выражается Куприн, мне необходимо вляпаться в некую историю. Вот тогда, пережив приключения, я опишу их вдохновенно, у меня явный дар рассказчика. Но, увы, писатель обязан обладать не одним, а несколькими талантами. Например, хорошо бы литератору уметь лихо закручивать сюжет, ловко писать диалоги, вылеплять характеры. Я же со своим даром рассказчика – лишь намек на прозаика, одна его составляющая, поэтому и выпускаю книги нечасто. Приключения ведь не таятся за каждым углом! Но рукопись следует сдавать в издательство в определенный контрактом срок, поэтому мне приходится буквально приковываться к рабочему месту и выжимать из себя строки.

Я села к столу. Вот черт, давно хочу купить новое кресло! То, на котором я вынуждена сидеть сейчас, страшно некомфортное. Попробуйте работать, заваливаясь назад! И кто только придумал такую мебель – у кресла совершенно по-идиотски загнутая спинка. Да и сиденье жесткое. Ладно, попытаюсь абстрагироваться от неудобств. Итак, начнем.

«Лена вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежало…»

Я остановилась. При чем тут Лена? Пальцы быстро перелистнули написанные первые десять страниц будущей книги. Героиню-то зовут Таней, вечно вы, госпожа Виолова, путаетесь в именах! Хорошо… вернее, плохо, но поправимо.

«Таня вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежала…»

Я снова отложила ручку. Минуточку! Какого черта она испускает вздохи и выпрямляется? Ну не дура ли, ведь просто принимает ванну. Или я опять что-то перепутала?

Пришлось вновь копаться в предыдущем тексте. Нет, верно. Последний написанный абзац я завершила фразой: «Таня вздохнула, мыльная пена текла у нее по лицу».

Что-то героиня у меня совсем развздыхалась, а ведь в русском языке много иных глаголов.

Я вычеркнула никуда не годное предложение и попыталась продолжить написание сцены под условным названием «В душе».

«Шампунь защипал глаза. Таня взяла губку. Ловкими движениями она принялась смывать со своего роскошного, стройного, загорелого тела…»

Э нет! У меня же не эротический роман, а детектив. Значит, надо иначе.

«Раздался выстрел. Таня икнула, выронила губку, вода в ванне стала красной…»

Стоп! Я убила главную героиню! Это невозможно! Ну-ка, быстренько наведем порядок!

«Но Танечка осталась жива. Пуля прошла мимо важных вен и артерий, не задев их…»

Ручка выпала из моих пальцев. Да уж, если посмотреть на текст беспристрастным взором, то больше всего он напоминает известную детскую считалочку: «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет, пиф, паф, ой-ей-ей, умирает зайчик мой. Принесли его домой, оказался он живой!»

Ясное дело, почему мне в голову полезли глупости. Что за идиотская ручка? Она скрипит! И бумага желтая – на такой ничего хорошего не напишется! И вообще, я есть хочу, но на кухню не выйти, там Томочка утешает Иру. Идиотство! Писателю дома обязаны создать условия, а тут…

Дверь тихо скрипнула.

– Кто там? – подскочила я. – Не мешайте творить!

– Прости, Вилка, не знала, что ты пишешь! – воскликнула в щелочку Томуська.

– Уже бросила.

– Извини.

– Что ты хотела?

– Потом, не хочу тебе мешать.

Дверь стала прикрываться. Мне стало стыдно.

– Собственно говоря, не успела въехать в текст.

– Какие-то проблемы? – насторожилась подруга и вошла.

Томуська единственный человек, которому я способна сообщить правду.

– Ага, – честно кивнула я.

– А в чем дело?

– Не пишется.

– Ой, отчего?

Я почесала переносицу.

– Ну… как в том анекдоте. Закончились патроны.

Томочка заморгала, я засмеялась.

– Нет сюжета, главную героиню пристрелили в первой главе, в ванне. В общем, чума.

Подруга подошла к столу.

– Вилка, не сердись.

– Если речь сейчас пойдет о Галкиной, то лучше не заводи разговор.

– Ей надо помочь.

– Еще чего!

– Аня не виновата.

– Ой, перестань. Соседка, Вера Данильченко, заперла девицу в квартире Макаркиных после того, как увидела милую Анечку всю в крови.

– Это случайность.

– С пистолетом в руке!

– Ерунда получилась.

– Думаю, убитой Лизе Макаркиной происшествие не показалось ерундой.

– Право, Вилка… Ты послушай!

– Мне некогда, пусть Ирина идет к следователю и ему выкладывает свои мысли.

– Аню задержали.

– За дело.

– Она милая девочка!

– Ага, только бьет в спину тех, кто, по ее мнению, не слишком быстро выбегает из лифта.