Как я и подозревал, «отборные парни» были обыкновенными «качками» с раздутыми от анаболиков мышцами и никакой серьезной угрозы из себя не представляли. Поэтому я решил драться в полсилы, избегая эффективных, но вместе с тем смертельно опасных приемов.

Тем временем, повинуясь команде босса, бугаи вразвалочку двинулись ко мне. Ну и началось! Легко увернувшись от заторможенного (Культуристы только выглядят устрашающе. На самом деле удары у них медленные, довольно слабые, да и силы настоящей в мышцах нет. (О причинах можете спросить любого тренера по боксу или борьбе.) А настоящие спортсмены в шутку называют «качков» «резиновыми мальчиками».), неуклюжего свинга (Свинг – размашистый удар кулаком сбоку.) первого, я всадил ему кулак в солнечное сплетение. (С храпом согнувшись, «качок» завалился на бок). Погасив коленом нацеленный мне в живот удар ноги второго, резко сорвал дистанцию и залепил ему в челюсть раскрытой ладонью. (Мордоворот медузой шлепнулся на пол.) А третьего, испуганно попятившегося к дверям, я просто настиг в длинном прыжке и ненадолго «усыпил», перекрыв большими пальцами рук сонные артерии. Вся схватка заняла от силы несколько секунд.

– Еще кто-нибудь есть в запасе? – лениво спросил я ошалевшего, беззвучно хлопающего губами Константинова. – А то ваши хлопцы какие-то квелые. Я даже разогреться толком не успел!

Поверженные охранники между тем более-менее очухались, поднялись на ноги и сгрудились возле двери, стараясь держаться от меня подальше.

Кощей бешено расхохотался.

– Ну, как на проверку мой «слабосильный»?! – сквозь смех выдавил он. – По-прежнему не внушает доверия?! Или ты передумал? Ладно, давай гони обещанные бабки!!!

Растерянный Леша безропотно извлек из барсетки пухлую, перетянутую резинкой пачку, механически пересчитал, молча протянул ее Толику, затем громко икнул и вялым мановением толстой руки приказал сконфуженным «качкам» удалиться.

– Ну так как?! – настойчиво повторил Кощей.

– Превосходно!!! Обалденно!!! Выше всяческих похвал!!! – по-куриному заквохтал опомнившийся бизнесмен. – Вы, молодой человек, великолепный боец!!! Профессионал экстра-класса!!! Я, естественно, принимаю вас на работу. Жалованье – пять тысяч долларов в месяц. Прямо сейчас мы проедем в мой офис, я выплачу причитающийся вам аванс (две с половиной тысячи), проинструктирую насчет обязанностей и познакомлю с профессором Сперанским, а также с некоторыми другими коллегами. Потом начинайте, не мешкая, готовиться в дорогу. Экспедиция отправляется на место раскопок завтра утром.

Утерев носовым платком взопревшее лицо, Константинов грузно поднялся с кресла.

– Прощай, Толик, – сказал я, крепко пожимая протянутую недавним шефом руку. – Не поминай лихом!

– Прощай, – тихо отозвался он и сунул мне в карман полученную от Константинова пачку. – Твое «выходное пособие», – в ответ на мой недоуменный взгляд пояснил Бессарабский. – Невзирая на недавние разногласия – давай расстанемся друзьями!!!

– Давай! – охотно согласился я и… внезапно замер, пораженный дурным предчувствием. Почудилось мне, будто не увижу я больше Анатолия живым. Перед помутившимися глазами мелькнули расстрелянная машина, лужа крови на асфальте и…

– Идемте, молодой человек! Время поджимает! – приглушенно, как сквозь вату донесся до моих ушей голос Константинова. Я встряхнул головой. Наваждение исчезло.

Вместе с жирным Лешей я вышел из дома и, уже садясь в машину, зачем-то посмотрел на окно Толикова кабинета. Навалившись грудью на подоконник, Бессарабский неотрывно глядел мне вслед…

В расположенном неподалеку от центра Москвы шикарном офисе господина Константинова (которого, в отличие от Кощея, все прочие уважительно именовали Алексеем Георгиевичем) меня познакомили с Дмитрием Афанасьевичем Сперанским, доктором исторических наук, профессором, крупным специалистом по культуре древних славян. В диссонанс звучным титулам смотрелся он довольно непрезентабельно; эдакий дерганый, суетливый, всклокоченный старикашка с маленькими круглыми очками на длинном угреватом носу. В разговоре профессор сильно картавил, часто заикался и комкал слова. Неряшливые пегие волосы Сперанского были обильно усыпаны перхотью. На кончике носа висела сопля… Ни дать ни взять – ходячая карикатура на ученого!

Кроме того, я встретился с двумя другими будущими коллегами: врачом экспедиции Татьяной Меньшиковой и вторым «суперкрутым» – тридцатипятилетним Валентином Шевченко. Молоденькая смешливая врачиха мне сразу понравилась, а вот новоявленный напарник (ветеран Французского Иностранного легиона) совсем напротив! Но отнюдь не из-за его прошлого (Обычно кадровые российские военные (пускай и бывшие) относятся весьма неприязненно к тем нашим соотечественникам, которые служили наемниками в иностранных армиях. Так, даже в разгар боевых действий в Чечне большинство военкоматов решительно давали «от ворот поворот» подобным воякам. (Кстати, хорошо подготовленным в военном и физическом отношении.) Исключение составляли лишь русские добровольцы, воевавшие на Балканах на стороне сербов.).

Просто я инстинктивно почуял в Валентине нечто на редкость грязное, злое, опасное и моментально проникся к нему острой, настороженной неприязнью. (Как позже выяснилось – не напрасно!)

По окончании процедуры знакомства я получил обещанный Константиновым аванс, а потом, уединившись с ним в кабинете, – тщательный инструктаж, длившийся не менее часа. (Некоторые, казавшиеся ему особо важными нюансы Алексей Георгиевич повторял по нескольку раз подряд.) Любитель антиквариата оказался большим перестраховщиком и, похоже, нисколько не верил в людскую порядочность! Помимо защиты кладоискателей от посягательств со стороны в мои обязанности входило держать под бдительным контролем самих археологов (дабы не проворовались ненароком), записывать на бумаге подробный перечень найденных ценностей, ни на минуту не выпускать их (т. е. ценности) из поля зрения, регулярно докладывать Константинову об обстановке на месте раскопок и… внимательно присматривать за напарником! (Мало ли чего?)

Вот так-то!!! (Между прочим, я до сих пор не сомневаюсь, что Шевченко было отдано аналогичное указание!)

По завершении инструктажа Алексей Георгиевич вручил мне новенький пистолет Стечкина, десяток запасных обойм, три гранаты «Ф-1», мобильный телефон «Эриксон» для поддержания связи и велел явиться завтра в офис к десяти утра.

Расставшись с Константиновым, я добрался общественным транспортом до арендуемой мной однокомнатной квартиры на окраине города, сложил в рюкзак свои нехитрые пожитки (плюс предоставленный шефом «арсенал»), принял прохладный душ, до одиннадцати вечера бездумно протаращился в телевизор, завел будильник на половину восьмого, проглотил несколько таблеток снотворного, улегся в постель и вскоре уснул…

Ночь прошла скверно. Во сне я внезапно осознал до конца то настоящее военное преступление, на которое начальство не обратило ни малейшего внимания, и мучился запоздалым раскаянием. (Прежде я испытывал на сей счет лишь смутное душевное беспокойство.) Пригрезились мне и непосредственные жертвы преступления, а именно: сержант-контрактник Игорь Васюков и младший лейтенант Валерий Лобов. Оба в изодранном, заляпанном кровью обмундировании, со страшными ранами на мертвых телах. Покойники не выдвигали никаких обвинений. Вообще ничего не говорили!!! Только смотрели с немым укором. Я же рыдал навзрыд, пытался просить прощения, но язык почему-то не повиновался. Так продолжалось бесконечно долго. Затем вдруг мои бывшие подчиненные бесследно исчезли, а вместо них появилась Фарида Мусаева: изъеденная могильными червями, с адским пламенем в пустых глазницах подгнившего черепа, и начала пронзительно верещать: «Мы вместе будем жариться в аду, офицерик! Помнишь ту нашу с тобой встречу, первую и последнюю на Земле? Так вот, скоро мы встретимся вновь, в Загробном мире, и не расстанемся во веки веков!!! Я даже готова выйти за тебя замуж! Сатана дал на сей счет особое разрешение! Свадебку сыграем! Хи! Хи! Хи!!!»