Лес по обе стороны затерянной в снегах дороги был тих и неподвижен. Люгер подолгу вглядывался в его сумеречные глубины, но так ни разу и не увидел волка или хотя бы волчьих следов. А когда Слот подъезжал к окраине Элизенвара, он уже испытывал полную уверенность в том, что сегодня не увидит и Сегейлу.

На городских улицах лежал грязный снег. Экипажи проносились мимо, как смутные сны. Прохожие кутались в плащи и меха, прятали лица от ветра. Калеки и нищие, придавленные к земле свинцовой тяжестью избранников неба, выпрашивали подаяние, ползали, подбирая брошенные гроши, и бормотали то ли слова благодарности, то ли проклятия. Некоторые, наиболее отчаянные, дрались за мелкую монету, лезли под копыта лошадей, рискуя уже сегодня попасть в рай.

Подъезжая к роскошному, но имевшему несколько запущенный вид особняку Тротуса, Стервятник почуял неладное. Дом казался необитаемым, и вблизи это впечатление только усиливалось. Окна первого этажа были закрыты решетчатыми ставнями; ни одно не светилось и на втором. Небольшой парк, обнесенный низким каменным забором, был погружен в мертвое безмолвие.

Поначалу осторожность взяла верх над охватившей Люгера тревогой. Он медленно проехал по улице из конца в конец, но не заметил ничего необычного. Это был тихий квартал, населенный теми, кто сочетал достаток с размеренным образом жизни. Единственным и неодолимым врагом здешних обитателей являлась скука. При этом неприкосновенность жилищ оберегалась свято. Серые фасады отличались прочностью, основательностью, грубоватой тяжеловесностью без каких-либо претензий на изящество. В этом смысле особняк Тротуса тоже мало чем отличался от склепа. Предположение, что хозяева среди зимы перебрались в загородный дом, Люгер отмел сразу же ввиду его явной нелепости. Тротус был не из тех, кто добровольно хоронит себя в деревенской глуши.

Раздираемый противоречивыми побуждениями, Люгер решил все-таки осмотреть особняк внутри. Калитка, сделанная из переплетенных металлических прутьев, была незаперта, и он беспрепятственно преодолел границу чужих владений. На широкой аллее, ведущей к главному входу, осталось множество следов, однако свежих среди них не было – со времени последнего снегопада прошло уже больше недели.

Люгер слез с коня. Дверь из мореного дуба, обитая медными листами, казалось, могла выдержать удар осадного тарана, но распахнулась от легкого толчка рукой. Стервятник вошел в дом своего старого приятеля Тротуса. Он бывал здесь не однажды. В тот день его никто не встречал.

Бурная молодость канула в бездну прошлого, но остались воспоминания.

Вург Тротус начинал ростовщиком и не раз давал Люгеру в долг, когда тот затевал очередную авантюру. Стервятник рисковал своей шкурой, Тротус – только деньгами. При этом Вург знал, что в случае успеха прибыль многократно покроет возможные потери. Чаще всего так оно и было. Сомнительные связи и делишки Люгера заставляли Тротуса держаться на известном расстоянии от опасного проходимца. Ростовщик не хотел навредить своей репутации. Но что касается денег, то тут он был гораздо менее брезглив и никогда не задавал вопросов об их происхождении. И если Стервятник пустил на ветер все, что добыл контрабандой или игрой, то Тротус неизменно богател, становился все более толстым и степенным, обрастал жирком, обзавелся новыми влиятельными друзьями и полезными знакомствами при дворе, однако, к чести своей, никогда не забывал о человеке, которому во многом был обязан сытой жизнью и благополучием.

Около шести лет назад Люгер появился в Элизенваре после многих месяцев отсутствия. Те, кто был уверен, что его наконец настигла смерть, которую он так долго дразнил, ошиблись. Стервятник вернулся невредимым. Более того, он привез с собой бриллианты исключительной ценности и женщину необыкновенной красоты. Тротус и на этот раз ни о чем не спросил. Внакладе он, конечно, не остался: от посредничества при продаже камешков немало перепало и самому Вургу. Потом у Сегейлы родился сын, и Стервятник, кажется, угомонился. Надолго ли? Зная Люгера, Тротус готов был поспорить на половину своего состояния, что нет.

Он получал сведения из многих источников. От его внимания не ускользнули некоторые многозначительные совпадения: исчезновение королевы Ясельды, невиданный доселе в Валидии произвол Серой Стаи, гибель генерала Ордена Святого Шуремии и загадочная пропажа из Тегинского аббатства тщательно охраняемого артефакта, что привело к ослаблению влияния Ордена во всех западных королевствах.

Слухи о войнах на юге и немыслимом оружии, с помощью которого неизвестный корабль потопил целый флот возле островов Шенда, также не способствовали хорошему пищеварению Вурга Тротуса. Ему было что терять, и потому он чуял даже самую отдаленную угрозу. Он не сомневался, что Люгер причастен к происходящему, а значит, и к грядущим потрясениям. При этом одна только мысль о каких-либо переменах вызывала у Тротуса тошноту. Он пытался выведать кое-что у Сегейлы, в которую был немножко влюблен, но та умело избегала расставляемых им словесных ловушек.

Тротус мог подкупить кое-кого из чиновников и неоднократно проделывал это, однако в политике он проявлял чрезвычайную осторожность, поскольку знал, что случалось с теми, кто по глупости или по неведению попадал в беспощадные жернова власти, перемоловшие не одну сотню блестящих карьер и жизней. Долгих пять лет он терпеливо ждал развития событий – смены власти, появления новой земмурской принцессы, начала войны с Морморой, – но странное затишье установилось в западных королевствах. Впрочем, это затишье было лишь видимостью. Шпионы Серой Стаи и братья-шуремиты наводнили Элизенвар и другие столицы; вражда оборотней и монахов обострилась до предела, а последствия не заставили себя ждать: убийства, отравления, похищения, бесследные исчезновения людей. Трупы считали десятками. В смутную пору многие высокопоставленные покровители Тротуса оказались жертвами придворных интриг.

Вург Тротус старался быть полезным всем, не принадлежа и не отдавая предпочтения ни одной из враждующих сторон. Ему удавалось долгое время оставаться вне подозрений. Он умел произвести обманчивое впечатление человека, у которого на уме лишь вкусная еда и удобная мягкая постель, который будто бы достиг всего, чего хотел, имея хороший дом, пышнотелую жену, послушных отпрысков и приличный экипаж. Кроме того, он излучал уверенность в том, что завтрашний день непременно окажется лучше сегодняшнего, жизнь пройдет под знаком изобилия, а старость будет обеспеченной и вполне безоблачной.

Тротус мог ввести в заблуждение кого угодно, только не Стервятника. Люгер отлично знал: под маской благодушия и вежливости, граничившей с угодничеством, дремал зверь. Но этот зверь просыпался и пускал в ход когти и клыки лишь тогда, когда обладателю колоссального богатства и хранителю важных тайн угрожала опасность.

В доме Тротуса пахло, как на бойне.

Следы на полу выглядели более чем красноречиво и отмечали путь, которым пытался спастись человек, истекавший кровью. Судя по ее количеству, шансов выжить у него оставалось не много.

Вскоре Люгер обнаружил первых мертвецов. Он узнал в них слуг: оба были убиты совсем недавно. Стервятник нагнулся и дотронулся до руки мужчины, лежавшего на боку, – тело еще не успело окоченеть. Кто-то зарубил беднягу мечом или топором, и случилось это незадолго до появления Слота.

Люгер осознал, что может никогда больше не увидеть Сегейлу живой. Он бродил по дому, где было совершено зверское преступление, в ожидании самого худшего – того, что рано или поздно наткнется на ее труп. Но вместо этого он попал в засаду.

На первом этаже Стервятник насчитал шестерых убитых. Среди них были вооруженные охранники, а в женщине он узнал незамужнюю дочь Тротуса. По всей видимости, охранники пытались оказать сопротивление, которое было подавлено быстро и с впечатляющей жестокостью. Раненых добили, расколов им черепа.