Его одели в белый-белый комбинезон, провели по белому-белому коридору, велели остановиться возле белой-белой двери, втолкнули в белый-белый кабинет и усадили в черное кресло. Красивая холодная ассистентка с фаянсовой грудью касалась его наголо обритой головы тонкими хрупкими пальчиками, прикрепляя электроды. Он переваривал фруктовое пюре и улыбался.

Не так давно он подписал все необходимые бумаги, согласившись на эвтаназию. У него не осталось родственников. Его тело было разрушено болезнями и не представляло никакой ценности для торговцев органами. Он не имел никакой собственности и ничего никому не мог завещать. Пятнадцать лет он пробыл в больнице, а затем еще полгода – в хосписе.

Однако оказалось, что кое-какой толк от него все же был. Владелец кинотеатра смерти предложил ему контракт на необременительных условиях, с которыми пациент сразу же согласился. Благодаря этому он неплохо провел теперь уже точно последний месяц жизни, позволив себе почти все то, чего так долго был лишен. Кроме девочек, конечно, – на них не осталось сил.

Но вот сейчас ему предстояло смириться с тем, что в самые сокровенные минуты, в интимнейшей ситуации, в сугубо личном деле, которым являлось умирание, у него будут свидетели. Возможно, много свидетелей.

В сущности, это ничего не значило. Просто его предсмертный сон увидят и другие. Экзотично? Пожалуй. Он ни разу не бывал в кинотеатрах смерти. Что покажет пресыщенной публике он? Кошмар, слюнявый детский мультфильм или дурацкую комедию? В этом и состояла прелесть каждого нового «сеанса» – он был абсолютно непредсказуемым.

Существовало только одно законное и непременное условие: владельцы никогда не возвращали деньги разочарованным клиентам.

Ему сделали инъекцию. Он уплыл в туман. Потом ему показалось, что он слышит блуждающие в этом тумане далекие голоса. Голоса приближались. Отчего-то он представлял себя монахом и слушал, как братья бормочут отходную молитву…

Ропот нарастал и постепенно перешел в оглушительный рев, «как бы трубный». Именно таким воображал себе пациент звук последнего призыва, который раздастся, если верить первоисточнику, где-нибудь в окрестностях Мегиддо и заставит открыться могилы, – но, конечно, он никогда не рассчитывал присутствовать при этом лично.

Заиграла величественная музыка. Тягучие стоны меллотрона и саксофона, звучавшие в унисон, показались пациенту невыразимо мрачными. От низких нот вибрировал желудок и опустошался мозг.

Вскоре выяснилось, что туман сгустился в некие формы, свободно перетекавшие одна в другую. Смертное ложе, на которое он опрокинулся, все больше напоминало больничную каталку, разгонявшуюся по безлюдному и наклонному коридору. Чуть позже каталка превратилась в вагонетку.

Вагонетка катилась под уклон по рельсам, проложенным внутри узкого туннеля. Возможно, это была старая шахта или какая-нибудь заброшенная ветка метро. Спуск длился долго; вагонетка разогналась до устрашающей скорости. Колеса гулко стучали на стыках, воздушный поток давил на лицо, словно подушка безопасности. У пациента захватило дух.

Ему уже начало казаться, что он несется прямиком в преисподнюю, находящуюся где-то возле центра Земли. И к черту всю геологию и геофизику! Пациент стал прикидывать, на какой ярус его поместят. Для этого пришлось вспомнить свои грешки, большие и малые. Он успел составить в уме список всего того, что ему могли инкриминировать, а в некоторых случаях даже сочинил более или менее убедительную отмазку. Особо тяжких не обнаружилось. «Не глубже четвертого», – решил он и смирился с неизбежным.

Спустя некоторое время уклон стал пологим и скорость вагонетки заметно снизилась. Впереди забрезжил тусклый свет – серое размытое пятно, будто старый отпечаток пальца на темном, ничего не отражающем, зеркале. Вагонетка вырвалась на горизонтальный участок рельсового пути и катилась по инерции еще пару минут.

Стены и свод туннеля как-то незаметно расплылись и превратились в мглистое пространство. Пациент покрутил головой и обнаружил, что въезжает на окраину деревни – судя по всему, такой же гнусной дыры во вселенской заднице, какой был его родной городок.

Час от часу не легче. Пациент неоднократно ловил себя на том, что думает о смерти, втайне надеясь на перемены (в крайнем случае к худшему), – но что, если и после смерти все останется по-прежнему? Что, если «тот» свет – такая же беспросветная тюрьма, как этот? Ему стало настолько смешно, что захотелось плакать…

Деревня казалась присыпанной пеплом и пылью, будто старая гравюра. Даль не различалась. Стоял мертвый штиль. Не было никаких намеков на естественные светила.

Рельсы упирались в насыпь из щебня. В нее был воткнут шест, а на шесте подвешен красный фонарь. Вагонетка остановилась за метр до насыпи. Пациент попал в тупик – в любом смысле слова. В знакомом ему месте происходила хотя бы смена дня и ночи, а также времен года. Здесь, похоже, царили вечные сумерки душного лета.

Чуть позже до пациента все-таки дошло, что окружавший его пейзаж нереален и представляет собой нечто вроде визуализации, трехмерного голографического изображения. Но от этого ему сделалось только хуже. Он почувствовал себя потерявшимся в собственной галлюцинации. Ад был уготован духу из машины.

Кошмар был статичным и бесконечным, как тоска по лучшей жизни. Привычных болей в своем теле пациент не ощущал – еще одно свидетельство в пользу того, что можно было не дергаться и спокойно смотреть «кино». Однако пытку ожиданием он не выдержал.

Отчаявшись дождаться каких-либо перемен, пациент понял, что придется самому взбаламутить это болото. Он вылез из вагонетки и взобрался на пологую насыпь. Когда он повернулся спиной к фонарю, его собственная тень вырезала аккуратную пропасть в красноватом тумане. На дне этой кажущейся пропасти он сумел различить освещенное окно какого-то дома. Пациент решил идти в ту сторону – лишь бы идти куда-нибудь.

Под ногами был размельченный кремний. Миллиарды, биллионы кристаллов. Пациент догадался, что попирает ногами электронный прах целых компьютерных поколений. Предшественники или наследники тех, что правили миром. А может быть, выкидыши, оказавшиеся бесполезными…

Темная улица плыла ему навстречу, доказывая «кинематографичность» происходящего. Вскоре он убедился в том, что с его плотью все в порядке. Из подвала справа донесся шум – музыка, состоявшая из хлестких ударов электрическими плетьми по ушам и барабанных пинков в живот.

Пациент скривился, будто принял горькое лекарство, но тем не менее устремился к источнику звука, возжаждав встретить хотя бы одну ЖИВУЮ душу. Своя собственная почему-то уже не вызывала интереса и успела порядком поднадоесть.

Это был каменный дом с цоколем из необработанного камня. Крутая наружная лестница вела в подвал. Из подземной глотки доносился усталый рев. Пациент погрузился на глубину человеческого роста и наткнулся в темноте на металлическую дверь. Ее поверхность едва ощутимо вибрировала.

Когда он открыл дверь, его чуть не сдуло с порога музыкальным ураганом. Ему показалось, что в оба уха кто-то заколотил пробки, а прямо в физиономию пыхтит огромный кабан. И тут, словно снизойдя к его проблемам, звук стал намного тише.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.